Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Бить огурцы — это прямо пятьдесят оттенков овощей!

И оба засмеялись, будто опять удачно пошутили… Я только плечами пожала. Название как название, я его не придумывала. В запале и обиде взяла вторую миску и принялась нарезать маленькие помидорки. Кромсала их, словно они были виноваты в моем невежестве. Злость вымещала.

И вдруг…

— Ох ты ж ептвою!

Вопль Вадима напугал меня, нож скользнул по пальцу, и кровь брызнула на доску и помидор. Я схватилась за рану, зажала ее и обернулась:

— Да чего вы все время орете?!

— Что это такое? — рыкнул Вадим. Я увидела Кроху, секунду назад ластившуюся к его ноге, а теперь распластавшуюся по земле в ужасе.

— Это кошка, — вежливо просветил его Леня.

— Это Кроха! — возмутилась я. — Вы ее до смерти перепугали!

Подошла, взяла кису на руки, ощутив ее колотящееся сердечко. Бедная моя! За один день сразу два переполоха. Гладя кошку, нахмурилась:

— Зачем так орать? Смотрите, она вся дрожит!

— У меня аллергия на кошек, — буркнул Вадим, вороша угли. — Убери ее отсюда.

— Что она вам сделает? Ничего! Просто не надо ее трогать, вот и все! — с вызовом ответила я, глядя, как муж злится.

— Я так и знал, что молоко с Пармской ветчиной были не для тебя! Нет, вообще сумасшедшая девчонка! Ветчину за полторы тысячи кошке скормить…

— А вам жалко, что ли?

Я даже шагнула вперед, нападая на этого бездушного человека, но он отмахнулся:

— Не приближайся! Не жалко. Блин… Чтоб я ее в доме не видел, поняла?

— Поняла, — обиженно пробормотала я. — Она просто хотела кусочек мяса, делов-то.

Серые глаза мужа снова впились в меня прищуренным взглядом, просверлили до глубины души, а потом Вадим взял из миски кусок маринованного шашлыка и бросил мне:

— На. Прикормишь — она обнаглеет и будет носиться по дому. А я — чихать и плакать.

— Не будет, — предложив на ладони мясо Крохе, улыбнулась я. — Она не любит таких злых людей…

— Я не злой! — Вадим повысил голос, снова став начальником. — У меня аллергия.

Я только плечами пожала. Аллергия — что еще за зверь такой? Ничего, Кроха все равно к нему не подойдет, бояться будет.

— Дай мне, — подал голос Леня. — Я люблю кошек.

С сомнением подала ему поедающую шашлык Кроху. Леня удобно устроил кошку на коленях, почесал за ухом, и та ничего не сказала, подобрала лапы и принялась разглядывать всех голубыми большими глазами. И правда, любит. Ну, пусть. Повернулась к Вадиму:

— Давайте я вам помогу.

— Салат сделай и садись, отдыхай, — отмахнулся он. — Шашлык женских рук не терпит.

Я пожала плечами. Помидор на запачканной доске можно выбросить. Палец уже не кровит. Салат из томатов только посыпать солью и оставить сочиться. Я взяла стакан сока и присела рядом с Леней, наблюдая, как его пальцы перебирают мягкую кошачью шкурку. Вадим подал голос:

— Между прочим, красное вино можно пить разбавленным с кока-колой. А ты попробовала бы с соком.

— Вы обязательно хотите споить меня, да? — я прищурилась и покачала головой. Но Вадим серьезно ответил:

— Ты согласилась быть моей женой, и тебе придется сопровождать меня на некоторые мероприятия. А там надо пить. И не только пить, а быть в форме после этого. Так что попробуй, это отличная альтернатива шампанскому.

Я глянула на Леню, чтобы узнать, не шутка ли это, но водитель только пожал плечами, будто подтвердил слова хозяина. Ладно. Попробовать можно. Не буду же я бухать каждый день!

Долив бокал до верха апельсиновым соком, глотнула. Терпкость исчезла, сменившись сладостью, но вкус вина все же остался. Мне понравилось. Но пить я все равно не буду. Слишком четкая картинка перед глазами Вадима, спавшего на остановке, деда Ряхи, с перепою замерзшего в двух шагах от дома, Агатки Рыжей, гонявшей чертей по деревне после двух рюмок бражки… Нет уж. Лучше слушаться тятю.

И все же сидеть вот так в окружении начинавшей жухнуть зелени, в тени от ласкового солнца, спустившего ниже над горизонтом, с мангальным дымом, лезущим в глаза и нос, было замечательно. Вадим с Леней лениво перебрасывались непонятными мне событиями из жизни их общих знакомых, а я смотрела на небо, на облака, чесала за ухом перебравшуюся ко мне на колени мурчащую Кроху и слушала стук собственного сердца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шашлык удался. Вадим положил несколько шампуров на тарелку на низкий столик, принес с большого стола мои миски с салатами и провозгласил:

— Прошу! Самый вкусный шашлык на планете Земля готов!

— Прямо-таки самый! — усмехнулась я, принимая от Лени еще горячий шампур.

— А как же! — мой муж самодовольно подбоченился. — Я признанный мастер шашлыков.

— Ну-ну, — буркнул Леня, вгрызаясь в мясо крепкими белыми зубами. Я тоже решила попробовать — откусила кусок от шашлыка. Он оказался сочным, чуть недожаренным, но от этого еще вкуснее. Шматок лука, который я прихватила с мясом, был сладким. Интересно, как у него получилось? Может, из-за маринада?

А Вадим попробовал огурцы и чуть не подавился:

— Ни фига себе! Это остро?

— Не доложила перца? — испуганно спросила я. — Вроде бы… сыпанула от души!

— Широкая у тебя душа, Васса! — хохотнул Леня, осушив одним махом бокал вина.

— Ты хотела ему отомстить за кошку, признайся!

— Блин, дай воды!

Вадим застыл с открытым ртом, пока я бегала за бутылкой воды в кухню. Вернулась, сунула ему в руку, и муж жадно выпил сразу четверть. Потом отдышался и сказал хрипло:

— Предупреждать надо.

— Я спрашивала, едите ли вы острое, — пожав плечами, села на свое кресло. — У нас любят битые огурцы поядреней. Тятя так ел.

Вадим выдохнул пару раз и с опаской покосился на миску огурцов:

— Ими можно мангал разжигать, знаешь ли!

— Ладно, в следующий раз сделаю помягше…

Леня снова засмеялся:

— Давай мне, я люблю огнем дышать!

Придвинула к нему миску, а Вадиму подсунула резаные помидорки. Только снова принялась за шашлык, как тишину разорвала резкая телефонная трель. Я уже слышала, как звонит мобильник Вадима, и звук был очень неприятным. Муж схватил лежавший на столе телефон и тыкнул пальцем в экран:

— Слушаю.

Женский голос глухо бормотал что-то, и я не стала слушать. Мясо так и манило: «Съешь меня!», поэтому я его послушалась, отгрызла еще кусок. Вадим отвечал вполголоса краткими «м-м-м» и «ага», а потом сказал:

— Ну хорошо, хорошо, не ной. Буду.

Сбросив звонок, пожал плечами:

— Ладно, дорогие мои, мне надо отъехать.

— Я отвезу вас, — насторожился Леня, привстав, но Вадим махнул на него рукой:

— Сиди, ешь шашлык. Я сам.

— Вы выпили!

— Ты тоже!

— Я нестрашно, а вот вы…

— Сиди, сказал! — рявкнул Вадим, вставая. — Присмотри за Вассой, чтоб опять на крышу не полезла! Буду вечером.

И ушел в дом, отодвинув недопитый бокал. Я проводила его взглядом и спросила:

— Куда он поехал? Выходной ведь.

— Куда надо, туда и поехал, — мрачно буркнул Леня. — Давай шашлык есть. Пропадет, жалко.

— Ну, давай…

Мы ели в молчании, пока Вадим на машине выезжал со двора, а, когда ворота закрылись, Леня спросил:

— Ты что делала на крыше?

— Дымоход чистила.

Парень наморщил лоб и смотрел на меня несколько секунд. Аж дрожь по телу пошла. Потом широко улыбнулся:

— Суровая челя…

— Перестань! — рявкнула и я. — Честное слово, достал уже! Я, мать твою, из Красноярского края! Сестру твою, из Енисейского района! И деревня моя называется Анциферово, и там таких, как ты, дрыном гоняют от околицы до околицы!

Леня поперхнулся, потом захохотал, махая рукой:

— Все, все, не кусайся! Я понял! Больше не буду!

— Понял он… — буркнула я. — Ты лучше скажи, кем ты Вадиму приходишься. Больно отношения у вас… непонятные. Родня, что ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Леня отправил в рот вилку, полную жгучих битых огурцов, и сказал нечленораздельно:

— Не. Знакомые. С детства.

— Сколько же тебе лет? — искренне удивилась я. Леня казался мне намного моложе Вадима. Хотя кто их знает, этих городских мужчин…