Безумная страсть - Патриция Хэган

Утренний холодок заставил Эйприл вздрогнуть. Она надела теплое платье из синего муслина и завернулась в плащ. Оглядев на прощание свою комнату, девушка на цыпочках прокралась в холл. Из темноты навстречу ей неслышно вышел Бьюфорд. Эйприл вскрикнула от неожиданности.

- О Господи, как ты меня напугал! - с упреком сказала она, сжимая плащ у горла.

- Простите, мисси, - старый негр старался говорить как можно тише. - А я вот стою здесь и все прислушиваюсь, как там ваш отец. Похоже, он заснул. Не надо его будить!

Эйприл в нерешительности посмотрела на преданного слугу.

- Бьюфорд, ты догадываешься, что здесь сегодня произошло?

Ей не хотелось, чтобы слуги сплетничали, но в то же время она понимала, что избежать этого невозможно.

- Да уж догадаться нетрудно, мисси. Но это, конечно, не мое дело, и если вы не хотите, чтобы я об этом рассказывал, я и не буду…

- Конечно, не хочу! Папа серьезно болен, и я не хочу, чтобы его обвиняли в том, в чем он не виноват. Оставайся здесь - может быть, ты ему понадобишься. А я пойду. У меня дела…

В шоколадных глазах Бьюфорда мелькнуло подозрение.

- А куда это вы собираетесь в такую рань? Еще даже не рассвело…

- Я скоро вернусь. А ты, Бьюфорд, делай то, что я тебе велела.

Она быстро пересекла холл и через заднюю дверь вышла во двор. Где же спрятать кольцо? Эйприл посмотрела на конюшню. Нет, это не годится - янки могут спалить ее.

Она посмотрела себе под ноги. Почва здесь глинистая. Конечно, можно выкопать ямку в этой красной алабамской глине и схоронить там кольцо. Но если война все же докатится до этих мест, его потом трудно будет найти.

Схоронить… Именно это ей и нужно! Даже если янки придут сюда, они вряд ли посмеют осквернить могилы! На такое даже эти варвары неспособны.

Приняв окончательное решение, Эйприл поспешила к конюшням, обогнула их и пошла дальше по тропинке, которая вела к невысокому холму. Под ним бежал ручей, который брал начало на земле Флетчеров. Весной, когда зацветал кизил, его крупные цветки белели в пышных зеленых зарослях. И конечно, было много роскошных розовых и красных азалий. Сама природа, казалось, охраняла семейное кладбище Дженнингсов.

Могилы были тщательно ухожены - ни сухой травинки, ни листочка. Работники неукоснительно соблюдали требование Картера Дженнингса - содержать кладбище в идеальном порядке. Когда-то очень давно отец рассказал Эйприл, кто из ее предков где покоится, и теперь она точно знала, под какой именно плитой нашли последний приют ее многочисленные тетушки и дядюшки, бабушки и дедушки. На многих могилах стояли вырезанные из камня памятники.

В самом живописном месте находился небольшой, квадратный, из красного кирпича их фамильный склеп. Ребенком Эйприл побаивалась играть здесь. Почему-то ее страшил именно этот склеп, вход в который закрывали двойные железные ворота. На них красовалась искусно вырезанная буква «Д», обрамленная цветочным орнаментом.

В определенные дни отец все же заставлял Эйприл приходить сюда - например, в день рождения матери, ее собственный и на Пасху. Они приносили с собой цветы. Отец отпирал массивные ворота, входил внутрь, и девочка заставляла себя следовать за ним. Отец клал цветы в головах кирпичного саркофага и, стоя на коленях, долго, долго молился. Эйприл, как и положено, вела себя тихо, но в глубине души ненавидела эти дни. Она с удовольствием слушала рассказы отца о том, как он любил ее мать, которая была настоящей красавицей, но предпочитала, чтобы разговор об этом шел где угодно, но не здесь, в этом сыром, мрачном здании, где с потолка свисала паутина, а в темноте летали какие-то насекомые.

- Я не мог закопать твою мать в землю, - каждый раз говорил отец. - Она была женщиной редкой красоты, и я хотел сохранить эту красоту как можно дольше. Положить твою мать в землю значило бы совершить святотатство.

Эйприл долго думала над словами отца и однажды спросила:

- Поузи говорит, что в Библии сказано так: «Все обратится в прах». А если не похоронить человека в земле, как же он обратится в прах?…

- Поузи даже читать не умеет, а берется рассуждать о Библии! - гневно оборвал ее отец.

- Она говорит, что вчера была на похоронах и слышала это от священника.

- Я с нее шкуру спущу, если эта старая негритянка еще раз скажет такое!

Отец выкрикнул эти слова с таким неистовством, что Эйприл поклялась больше никогда не пересказывать ему того, что услышит от кого-нибудь.

Как- то -ей в ту пору было лет одиннадцать-двенадцать - отец повел дочь на кладбище в обычный день. Он держал девочку за руку. Когда же Эйприл с опаской спросила, зачем он ведет ее туда, Картер тихо ответил:

- Подожди немного, детка, сама увидишь.

Как всегда, они остановились перед запертыми железными воротами. Их освещало неяркое солнце, с трудом пробивавшееся сквозь густые ветви магнолии. Показывая на два кирпичных саркофага, стоявших внизу, отец сказал:

- Это для меня и для тебя, дорогая Эйприл. Мы будем покоиться не в земле, а рядом с твоей матушкой.

Девочка вздрогнула. Ей стало жутко при мысли о том, что она смотрит на то место, где будет лежать после смерти. Отец обнял ее и прижал к себе, уговаривая не бояться.

- Мне кажется, я с радостью встречу смерть, - добавил он дрожащим голосом. - Тогда я навечно соединюсь с твоей матерью. Пока же я нахожу успокоение лишь рядом с тобой, дитя мое! Ты - живое свидетельство любви, которая когда-то связывала меня с моей дорогой Лореной…

Эйприл молча стояла перед тяжелыми железными воротами и вглядывалась внутрь. Время, казалось, совсем не коснулось этого места. Здесь ничего не изменилось. Склеп был все так же сумрачен и прохладен. Паук, раскинув свою гигантскую паутину, словно накрыл могильные плиты тончайшим серым покрывалом.

По обеим сторонам в кирпичных нишах стояли небольшие мраморные статуи, привезенные из Италии. Эйприл взглянула на левую, изображавшую коленопреклоненного ангела. Дрожащей рукой девушка нащупала небольшой кирпичик и отодвинула его. Под ним скрывалось маленькое отверстие. Эйприл пошарила там и извлекла ключ.

Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться. Сердце гулко билось в груди. Непослушными, холодными пальцами девушка вставила ключ в замок, и железные ворота мавзолея со скрипом отворились…

Глава 6

За полчаса до полуночи Эйприл тихонько выскользнула из темного, погруженного в безмолвие дома. «Для слез нет ни времени, ни причин», - уговаривала она себя, торопясь к конюшне под фиолетовым покровом ночи. В конце концов, не навечно же она покидает родной дом! Менди отошлет письмо дяде Джеймсу, и он приедет в Пайнхерст. «Потом, когда мы с Олтоном обвенчаемся, я вернусь и вместе с дядей Джеймсом поможем отцу и сохраним Пайнхерст…»