Хайд - Крейг Расселл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Круннах» замер, темный и безмолвный, встречая нового хозяина.
Имя хозяина было Фредерик Баллор.
Глава 12
Генри Данлоп оказался низеньким жилистым человечком лет пятидесяти, и низеньким он выглядел в основном потому, что ноги у него были колесом, отчего на ходу его качало из стороны в сторону. «Очевидно, в детстве плохо кормили», – мимоходом подумал Хайд. Однако по мере приближения Данлопа, шагавшего к нему по просторному холлу морга, капитану все больше казалось, что ноги у этого человечка выгнулись двумя дугами под тяжестью багажа, который он тащил с собой: с одной стороны под мышкой у него был опасно зажат большой прямоугольный деревянный ящик, той же рукой он держал пузатую ковровую сумку, а на другом плече нес связку каких-то палок, перехваченных кожаным ружейным ремнем.
Шаткость кривоногой походки Данлопа усугубляла стиснутая в губах небрежно скрученная тлеющая цигарка. Свободной руки, чтобы вытащить ее изо рта, у человечка не имелось, поэтому ему приходилось выгибать шею, щуриться и гримасничать, чтобы дым не попал в глаза. Даже издалека было ясно, что Генри Данлоп не из тех, кто печется о своей внешности – невыраженная одежда болталась на нем мешком, а норфолкский пиджак был еще усыпан впереди табачным пеплом.
Доковыляв до того места, где в ожидании стояли Хайд и Келли Бёрр, Данлоп осторожно положил сумку, ящик и связку деревянных палок на полированный пол, оторвал от губы окурок, загасил его, пережав под горевшей частью большим и указательным пальцами, а остаток цигарки сунул за ухо. Хайд заметил, что его седеющие, цвета соли с перцем, волосы на виске около этого уха пожелтели от табака – очевидно, привычка была давняя.
– Мистер Данлоп? – уточнил капитан и протянул человечку руку.
Тот медлил с ответным рукопожатием, разглядывая лицо Хайда.
Хайд привык, что при первой встрече с ним люди сразу настораживаются, но в реакции Данлопа было что-то иное. Данлоп выглядел как человек, много повидавший и потому мало чему удивляющийся, и Хайда он рассматривал оценивающе, как будто соображал, какое место отвести этому полицейскому в системе своих обширных практических знаний о мире и о людях.
– Ага, я Данлоп, а вы, надо понимать, капитан Хайд.
– Верно. А это доктор Бёрр. Спасибо, что пришли.
– Не благодарите, – сухо отозвался человечек, – достаточно того, что вы оплачиваете мое время и ресурсы. – Он снова замолчал, слегка склонив голову, словно для того, чтобы изучить лицо Хайда в другом ракурсе. – Вы когда-нибудь фотографировались, капитан?
– Нет, – с некоторым смущением ответил тот.
– У вас очень занятное лицо, – проговорил Данлоп с каким-то рассеянным, отсутствующим видом, будто обращался не к Хайду. – Уникальное сочетание черт. Мне бы хотелось вас когда-нибудь сфотографировать, если позволите. Я фотографирую занятные лица. Занятных людей. – Он перевел взгляд на Келли Бёрр и принялся ее разглядывать с той же бесцеремонностью. – Решительно, вы оба станете прекрасными объектами съемки, с позволения сказать. Но вы, капитан Хайд, особенно перспективны – с вашим необыкновенным строением костей вы будете смотреться изумительно при определенном освещении. И чтоб вы знали, я это не ради денег, а ради искусства, ибо фотография для меня не только профессия, но и хобби, так что платы я с вас не возьму.
– Вам известно, зачем я вас сюда пригласил, мистер Данлоп? – спросил Хайд, проигнорировав предложение фотографа. На самом деле пылкий интерес человечка к его внешности изрядно смутил капитана.
– Известно, сержант Маккендлесс мне все объяснил. Где клиент?
Двое служителей морга – в рубашках с короткими рукавами, несмотря на холод в неотапливаемом помещении с каменными стенами, – ждали у двустворчатой двери в дальнем конце холла. Хайд кивнул им, они исчезли ненадолго за дверью и вернулись с тележкой на колесах. На тележке лежал труп повешенного человека с реки Лейт. Рана у него в груди была грубо зашита конским волосом, другие следы убийства, разложения и вскрытия на скорую руку закамуфлированы гримом. Нижнюю часть тела до талии скрывала простыня.
– Я в курсе, что вы, мистер Данлоп, давно фотографируете для нас заключенных. Но сегодня вам предстоит другая работа. Вашим клиентом будет неживой человек, – сказал Хайд.
– Ага, вижу. – Фотограф кивнул. – Но я к таким объектам уже привык.
– Неужели? – удивилась Келли Бёрр.
– Ага, еще как, – отозвался Данлоп. – Я сделал много фотопортретов покойников. Сейчас, чтоб вы знали, на них большой спрос. Особенно на фотографии мертвых детишек. Когда какой-нибудь малыш умирает от чахотки или от скарлатины, родители зовут меня запечатлеть его в кругу семьи. Живым приходится подолгу стоять и не шевелиться, пока экспонируется фотопластина, а для мертвых у меня есть специальные подпорки, которые позволяют их зафиксировать в любом положении. Покойники – мои самые терпеливые клиенты, чтоб вы знали, и никаких вам проблем с морганием в процессе экспозиции. – Данлоп осклабился, обнажив гнилые зубы; некоторые из них отсутствовали.
Ни Хайд, ни Келли Бёрр не улыбнулись в ответ, но фотографа, похоже, не огорчило, что его шутку не оценили. Он наклонился к потертой и грязной ковровой сумке и достал оттуда толстый альбом в богатом переплете из красной кожи. Странно было видеть столь изысканный предмет, появившийся из замызганной сумки. Данлоп открыл альбом, аккуратно развернув его корешком к себе, и принялся перелистывать страницы так, чтобы Хайду и Келли Бёрр было хорошо видно их содержимое. К каждому листу альбома прорезиненными уголками крепились фотографии, в том числе портретные, и Хайд вынужден был неохотно признать, что каждый из этих портретов – истинное произведение искусства. Все лица завораживали – Данлоп использовал свет так, чтобы подчеркнуть индивидуальность. Он листал альбом довольно быстро, пока не добрался до снимков, которые на первый взгляд показались Хайду обычными фотографиями детей и семейными портретами. С одного снимка простодушно смотрела девочка-подросток с длинными темными волосами, рассыпавшимися по плечам. Она сидела в кресле, сложив руки на книге, которая покоилась у нее на коленях поверх фартучка.
– Очаровательная девчушка, вы не находите? – сказал Данлоп.
– Она что… э-э… – начал Хайд.
Фотограф кивнул:
– Перенесенная в детстве скарлатина дала осложнения на сердце, и в возрасте четырнадцати лет инфлюэнца убила бедняжку. Родители сказали, их дочка обожала читать, поэтому здесь она запечатлена с книгой. Кажется, будто она сейчас откроет нужную страничку и продолжит чтение, да?
