Клеопатра: История любви и царствования - Юлия Пушнова

Клеопатра заговорила с ним на греческом, и он подумал, что это от того, что греческий язык наиболее приспособлен к ее мягкому женскому образу, а ведь она просто не очень уверенно чувствовала себя в латыни. Цезарь с удовольствием услышал язык Гомера: «Поскольку друзья не излагают мои дела верно, я подумала, что мы должны встретиться лично».

Царственное происхождение создавало вокруг Клеопатры ореол недоступности, и добиваться ту, которая происходит из древнего рода Птолемеев, ту, которая гордо именовала себя родственницей самого Великого Александра Македонского, было чрезвычайно интересно.

Очарование молодой царицы сделало свое дело, ей не пришлось прикладывать больших усилий, и Цезарь впервые сдался без боя.

Птолемей и его министры узнали, что Клеопатра провела ночь у Цезаря, и поняли, что их дело проиграно.

Не дожидаясь рассвета, Цезарь послал за Птолемеем. Неожиданно для самого себя из примирителя он превратился в защитника одной из сторон.

Юный царь, уставший за последние дни и ночи от игр в политику, от советов своих опекунов, от войны, в которой он ничего не выигрывал, а только терял, повел себя как капризный мальчишка. Услышав требование явиться во дворец, он пришел в бешенство. Он кричал, что его все предали, кидался на придворных с кулаками, а потом сорвал с головы диадему и швырнул ее на пол.

Наутро среди египтян начались волнения. Доверия к Цезарю никто не испытывал. Он поддался чарам Клеопатры, и уже одно это должно было вызвать гнев народа.

Возможно, что, прими Цезарь сторону Птолемея, он сразу снискал бы поддержку и населения Египта, и египетского войска, но он обещал поддержать Клеопатру.

А что до ненависти Потина... Чего можно было еще ждать от евнуха, ненавидящего саму любовь, следовательно, не простившего связи Клеопатры с римлянином. Он пробовал затеять заговор против Цезаря и вполне мог достичь желаемого, но Цезарь не терял бдительности во враждебной стране. Да и невозможно было бы уйти от возмездия любому, кто поднял бы руку на полководца.

Через несколько дней Цезарь выступал перед жителями Александрии. Он потребовал, чтобы вместе с ним были Клеопатра и Птолемей. Рука об руку супруги и соправители вышли к народу. Цезарь обратился с речью. Он говорил о завещании Птолемея XII, в котором говорилось, что брат и сестра, как требует египетский обычай, должны жить вместе и совместно царствовать. Опекать и оберегать их будет могучий римский народ. Закончил он фразой: «В качестве диктатора я представляю римский народ. Выполнение воли их отца – мой долг».

Чем же был Цезарь для Клеопатры? Любовником, советчиком, политическим союзником?

Как царица, она следовала политике своего отца. Птолемеевский Египет сохранил свою независимость от Рима, тогда как Македония, царство Селевкидов покорились римской власти. Клеопатра следовала традиции, так же как и отец, не высказывая открыто сопротивления могущественному соседу. Обаяние незаурядной личности Цезаря, его возраст вселяли в нее уверенность в надежности любовника.

Цезарь, конечно, как мудрый политик догадывался и о далеко идущих планах Клеопатры. Внезапно вспыхнувший роман после экстравагантного появления Клеопатры можно бы было объяснить ее безрассудностью, но... Слишком наслышан был Цезарь о коварстве египетской красавицы.

Она не была похожа на тех женщин, которых называли красавицами. Она покоряла всех, кто видел ее, необыкновенным очарованием, которому трудно было противостоять. Очарование ее было в необычной остроте ума, в особой силе духа, которая проявлялась в разговоре, в ее словах, действиях. Обаяние ее подчиняло собеседников ее воле, сам звук голоса завораживал.

«Чего ты хочешь, царица?» Она взмахнула ресницами, взгляд стал по-детски наивным и испуганным: «Только любить тебя, Цезарь». Цезарь нахмурился:

«Я говорю сейчас с царицей или с женщиной, которая со мной на час?»

Клеопатра поднялась с удобного ложа, подошла к окну, собрала в высокую прическу рассыпавшиеся по плечам волосы, вернулась к Цезарю, посмотрела на него, возлежавшего среди подушек, и только после этого ответила: «Я хочу вернуть величие Птолемеев. Я хочу править одна. Одна, Цезарь. Мой брат – ничтожество. Моя сестра Арсиноя глупа, как ослица. Как, по-твоему, Цезарь, кто из нас троих должен быть на троне?»

Цезарь перевел в уме ее слова: «Ты поможешь мне, Цезарь?», – и улыбнулся. Он откровенно любовался ею, пока она говорила медленно, обдумывая каждое слово, каждую интонацию, взгляд, жест. Как жаль, что она не соглашалась до сих пор на то, чтобы скульптор изготовил ее портрет. Богиня! Царица! Настоящая великая царица!..

Именно этот высокомерный взгляд и жесткий профиль появились позже на александрийских монетах. Голову венчает металлическая диадема, похожая на те, которые носили прежде египетские цари и царицы. Сделаны они были по образцу диадемы Александра Великого.

Позже завоеватель, оказавшийся прекрасным рассказчиком, напишет книгу «Комментарии о Галльской войне», само название которой говорит о его политическом таланте. Изложение он поведет весьма странно – от третьего лица: «Цезарь пошел», «Цезарь договорился», «Цезарь разбил». Такая форма книги должна была создать видимость объективности изложения.

«Царством управлял по малолетству царя его воспитатель – евнух по имени Пофин (Потин) Он прежде всего начал жаловаться среди своих приверженцев, что царя вызывают на суд для защиты своего дела. Затем, найдя себе нескольких помощников в задуманном деле среди царских друзей, он тайно вызвал войско из Пелусия в Александрию и командующим всеми силами назначил того же Ахиллу, о котором мы уже выше упоминали. Соблазнив его обещаниями от себя и от имени царя, он дал ему понять – письменно и через гонцов, – чего от него хочет. В завещании царя Птолемея были названы наследниками старший из двух сыновей и старшая из двух дочерей. Об исполнении этой воли Птолемей в том же завещании заклинал римский народ всеми богами и союзами, заключенными с Римом. Один экземпляр его завещания был через его послов доставлен в Рим для хранения в государственном казначействе (но хранился у Помпея, так как из-за политических смут его нельзя было передать в казначейство); другой с тождественным текстом был оставлен в Александрии и был предъявлен Цезарю запечатанным.

Когда это дело разбиралось перед Цезарем и он всячески старался в качестве общего друга и посредника уладить спор между царем и царевной, вдруг сообщили о прибытии в Александрию царского войска и всей конницы. Силы Цезаря отнюдь не были настолько значительными, чтобы на них можно было положиться в случае сражения вне города».

Итак, Цезарь хотел примирить Клеопатру с братом-мужем, зная прекрасно, что не о таком правлении мечтала царица.

Примирение супругов

Цезарь, сам того не ожидая, задержался в Египте надолго. Он собирал деньги и одновременно пытался уладить спор между Птолемеем и Клеопатрой. Главной его заботой были народные волнения, которые нельзя, конечно, было назвать настоящими бунтами или восстаниями. Народ возмущался притеснениями и вымогательствами. Особенное негодование вызывало то, что разграблению подвергались даже храмы. Солдаты Цезаря не брали во внимание то, что египтяне отличались особой приверженностью и любовью к своим богам. Ведь имели место даже войны между племенами разных верований внутри Египта.

Цезарь также беспокоился, что вопреки желанию его возлюбленной очень трудно было примирить египтян с мыслью о том, что Клеопатра станет их правительницей. Народ прекрасно понимал, какое влияние оказывает Клеопатра на римлянина.

Он остался в Александрии ради нее. Не стоило лгать самому себе. В случае отъезда Цезаря она оказалась бы в смертельной опасности. Любовь к ней помогла в сражении с войсками Ахиллы. Ради прекрасных глаз царицы он пренебрег долгом диктатора и своими политическими делами. Он знал, что в его отсутствие враги накапливают силы. Но его держала любовь.

Цезарь улыбнулся. Перед глазами все еще стояла сцена, когда он объявил Клеопатре и ее смешному мужу о том, что властвовать они будут оба, Птолемей пришел в бешенство. Он закричал, но его слабый, почти мальчишеский, голос никого не напугал. Клеопатра нахмурилась, ей неловко было перед Цезарем. Незаметно она сделала знак рукой, чтобы мужу помогли выйти. Птолемей перехватил ее взгляд и закричал: «Меня предали». Потом его речь перестала быть разборчивой, он кричал и пытался прорваться через толпу придворных. Клеопатра застыла. Цезарь следил за ней – даже не опустила глаз царица, запоминая навсегда эту унизительную сцену. Только когда Птолемей вдруг остановился, повернулся и швырнул в ее сторону диадему, которая покатилась по полу к ее ногам, губы сложились в презрительную улыбку, глаза прищурились, пальцы рук сложились в кулаки.

Тогда он возвел на трон обоих. При этом младшим детям Птолемея XII, царевне Арсиное и царевичу Птолемею, достался остров Кипр. Цезарь был настолько взволнован всеми последними событиями, что ничего не отнял из египетских владений, но еще прибавил за счет того, что принадлежало Риму.