Счастлив по собственному желанию. 12 шагов к душевному здоровью - Андрей Курпатов

Безумие заключается в том, что мы принимаем фантазию за реальность.

Но вы, как бы здоровы ни были, по сути, мало чем отличаетесь от моих пациентов (и я тоже вряд ли составлю исключение). Просто ваши прогнозы и предположения относительного будущего, может быть, не так абсурдны, но в принципе они так же нелепы и бессмысленны. Прогноз – это фантазия, принятая за реальность. Так что нелепость и абсурдность нам гарантирована, даже при внешней строгости и логичности наших умозаключений.

Итак, раз уж мы заговорили о прогнозах, что такое любое наше решение? Это выбор, выбор между чем-то и чем-то, кем-то и кем-то, кем-то и чем-то, чем-то и кем-то. Человек поставлен в ситуацию постоянного выбора, причём большей частью мы выбираем не из лучшего и хорошего, а из двух бед меньшую. Выбор, вообще, страшная штука. Мы привыкли гордиться возможностью и правом выбирать, но не учитываем две вещи. Во-первых, предоставив нам право выбора, у нас отобрали право не выбирать, а потому мы просто вынуждены этим заниматься. И во-вторых, увлечённые этим замечательным лозунгом («Право выбора!»), мы не обращаем никакого внимания на огромное количество подводных камней, скрытых в самом выборе.

С одной стороны, выбирая, мы в каком-то смысле берём на себя ответственность за результат. Но результат не зависит непосредственно от нас. В значительной степени он определяется множеством непредвиденных обстоятельств, досадных случайностей и внешних причин, с которыми нам остаётся только мириться. «Человек предполагает, а Бог располагает», – кажется, так говорили древние.

С другой стороны, выбор – это всегда потеря: выбирая одно, мы расстаёмся с другим. Это понятно многим мужчинам, решившимся, точнее решающимся, уйти в другую семью. По своему или чужому опыту вы знаете, что на это иногда уходят годы! Выбор – это потеря, а терять, как известно, не хочется. Можно вспомнить и хрестоматийный пример, басню о буридановом осле, который выбирал между двумя охапками сена, пока не умер меж ними от голода.

Выбор (пойти или не пойти, сделать или не сделать, согласиться или не соглашаться и т. д.) овеян тысячью прогнозов. И на самом деле, мы выбираем не между реальными вещами, а между прогнозами. Например, кто может знать, как сложится новый брак, какой нам отведён срок и чем мы кончим? Никто! Выбирать между прогнозами нелепо, это все равно что торговать мёртвыми душами и при этом прицениваться, рассуждая о том, какая из них лучше, а какая хуже (так, если вы помните, поступал Собакевич в бессмертном гоголевском творении). Абсурд!

Выбор сам по себе безумие и инструмент порабощения. А если мы выбираем между собственными фантазиями и страхами, принимая их за реальность, наше положение оказывается ещё более печальным.

Прогноз не приходит один, он мгновенно приведёт за собой ещё десяток. Они навалятся на вас, как снежный ком, как лавина, и вы ничего не сможете сделать. Человек живёт на ассоциациях, а они могут рождаться и на пустом месте. Связать друг с другом совершенно не связанные вещи нам не сложно, но ведь это так далеко от реальности! Но несуразность наших ассоциаций будет нами не замечена, ведь логика – это не всегда здравый смысл. Логика – это механизм ассоциирования, но наши ассоциации – это плод воображения, фантазии, если хотите. Помните расхожую фразу: «Доверяй, но проверяй».

Критерий истины – реальность. Но прогноз пугает, и мы бежим от реальности, поэтому необходимая проверка оказывается невозможной.

«Какая гадость эти ваши прогнозы, – сказала мне как-то пациентка. – Они множатся, как саранча: один, другой, третий… И так ярко, в картинках! Я просто вижу трагедии, которые со мной приключатся! Какая нелепость! Неужели же человек не может прожить без прогнозов?» Отвечаю: может, если он абсолютно в себе уверен. Мы переоцениваем значимость внешних событий, когда чувствуем себя песчинкой в океане событий. Если мы отпускаем своё «Я» путешествовать в фантазиях, смотрим на себя, как в кино, попутно с помощью прогнозов придумывая сюжет, конечно, возникнет тревога, страх, а то и паника. Наше «Я» должно быть всегда при нас. Эта книга не случайно называется «Счастлив по собственному желанию», все, о чем я здесь рассказываю, способ поместить своё «Я» туда, где ему и следует быть. Вспомните знаменитую сказку про щуку и Емелю: «По щучьему веленью, по моему хотенью…» Осознайте своё желание счастья и захотите его, и тогда щука сделает своё дело, но для начала нужно захотеть. Не захотите – не будет, а захотите, как говорится, «остальное купим».

В принципе, прогнозы естественны, ведь мы должны избегать того, что сулит нам опасность, поэтому мы держим их в голове и постоянно насторожены. Это закон природы, так работает инстинкт самосохранения, все, казалось бы, нормально. Но не видим ли мы большее количество опасностей, чем есть на самом деле? Не преувеличиваем ли мы опасность? Грубо говоря, так ли опасно то, «что скажет Иван Иванович», и так ли велика вероятность того, что «нас раздавят в давке»? Наверное, нет. Но тысячи людей боятся этого так, как следовало бы опасаться только конца света.

Диоген как-то рассуждал о важных вещах, но его никто не слушал, тогда он защебетал по-птичьи и сбежалось множество людей. «Ради пустяков вы сбегаетесь, бросая своё дело, а ради важных вещей не пошевелитесь», – сказал Диоген.

У животных на обстоятельства, связанные с опасностью, формируется так называемый «условный рефлекс», после чего они просто избегают этих ситуаций, и все. У нас же с рефлексами дела обстоят несколько сложнее. Во-первых, мы поставлены в другие условия, так, например, может оказаться невозможным «избегать» Иван Иваныча, поездок в часы пик или чего-то в этом роде. Животные лишены такого рода щепетильности, у них все проще: не этот, так другой, не тогда, так в другое время. У нас больше запросов, а значит, и больше слабых мест. А где тонко, там, как известно, и рвётся.

Во-вторых, условный рефлекс связан с конкретными обстоятельствами, а прогноз оторван от реальности. Если животное просто и без лишних переживаний, если так можно выразиться, избегает территорий, на которых ему угрожает опасность, то человек способен беспокоиться там, где опасность ему не угрожает, но, как ему кажется, может угрожать. Например, зная, что самолёты иногда терпят крушение, некоторые люди категорически отказываются на них летать, тогда как, по данным статистики, это один из самых безопасных видов транспорта, кстати, не в пример автомобилю. Потенциально опасна даже дирижёрская палочка. Рассказывают, что один известный дирижёр умер от заражения крови, оцарапав себя собственной палочкой на одном из концертов. Но тогда жить вообще вредно.

В-третьих, животное находится «здесь и сейчас», оно обеспокоено только настоящим моментом, непосредственной опасностью, а человек беспокоится заранее – за часы, а то и за годы.

Животное переживает стресс, когда ему непосредственно угрожает опасность, а человек находится в состоянии хронического стресса вне зависимости от того, реальна угроза или же она ему только кажется.

Животное боится того, что ему угрожает, а человек боится того, что ему может угрожать. И если первого (конкретных опасностей) сравнительно немного, то второго (возможных опасностей) можно навыдумывать, как мы видели, сколь угодно много. Поэтому животное не болеет неврозом, а человек из него просто не выходит, лишь иногда забываясь на время.

Одна из моих пациенток панически боялась высоты. Страх был поистине чудовищным, он распространился настолько, что ей было страшно не только подниматься по лестнице, но и просто смотреть на неё со стороны, издалека. Она не могла смотреть на крыши домов, трамвайные провода, небо. Мне запомнился такой её рассказ. Обычно она никогда не спускалась по лестнице в одиночку и всегда шла только с провожатым, даже если надо было пройти всего лишь один пролёт. Но однажды она оказалась один на один с таким пролётом, причём вдобавок у него не было перил! Она возвращалась с очень важной встречи, была прекрасно одета, в шикарном дорогом платье, туфли на шпильках, причёска, украшения, маникюр, косметика. И теперь этот пролёт… Что ей оставалось? Она встала на колени, ухватилась за стену, ограничивающую лестницу с одной стороны, и таким образом преодолела все семнадцать ступенек, обливаясь слезами и потом. Она рассказывала мне об этом смеясь, но в её глазах был тот же страх, что и тогда, два года назад! Радость стала для неё тайной за семью печатями. Что же происходило в ней, что вызывало такой страх?