Легко! - Елена Котова

– А ты отчеты-то смотрела? Какие убытки? Ну, упала у нас прибыльность, согласен. Но мы же не ниже костов продаем, откуда убытки?

– Еще бы вы ниже костов продавали.

– Так прибыльность по всей отрасли падает. Отрасль-то конкурентная, тебе это в голову не приходило?

– Конкурентная, не спорю. А вот откуда ты взял, что прибыль падает по отрасли? Ты сам считал, что ли? Или, может, ты обзоры рынка по выходным изучаешь? А мои ребята все посчитали. Если убрать крайние, статистически не значимые показатели…

«Паранойя какая-то. И несет она всё это с маниакальной убежденностью. Нет, она разрушит компанию, если это не пресечь».

– …вот и мы приходим к формуле предельно допустимой цены. Я уже согласовала с генеральным этот подход. Мы с ним ежеквартально будем спускать эти цены, и если они будут правильные – а они правильные, то вы будете обязаны их придерживаться.

– А если рынок не станет брать по вашим «правильным» ценам?

– Значит, вы не умеете продавать.

– То есть нас тогда на выход?

– Ну зачем сразу крайности. В конце концов, есть и объективные причины. Но не плодить же убытки? Если мы уменьшим объем портфеля, то спрос возрастет. И мы наверстаем в следующем плановом периоде. Я уверена, что ты-то всё понял, и мы с шефом решили, что именно на тебя мы можем рассчитывать в продвижении этого подхода дальше. Ты всегда продаешь лучше всех, и у тебя цифры почти сходятся с нашими расчетными. Так что тебе надо просто чуть-чуть подтянуться. А потом помочь нам с шефом подтянуть остальных. Или уволить кого-то, в крайнем случае.

– Я подумаю, – сказал Джон и после ухода Джулии набрал Анну: – Baby-cat, ты как там?

– Хорошо, так рада тебя слышать. А что у тебя голос такой злой?

– Да задергали меня эти идиоты. Работать не дают. Скажи мне, что ты сейчас делаешь?

– С тобой говорю. И смотрю в окошко. Хочешь, я тебе расскажу, что я вижу, а ты послушаешь, успокоишься, и всё встанет на свои места. Ты же самый умный, успокойся только и сразу найдешь решение. Будешь слушать, что я вижу на улице?

– Нет, не буду. Я уже успокоился. Послушал тебя и успокоился. Я пойду к шефу. Если он меня примет, конечно. Всё, пока.

Джон пришел к шефу и стал доказывать, что Джулия просто может разрушить компанию. Если они начнут подкручивать цены, клиенты уйдут. А если уйдут, то не вернутся, потому что они не картошку покупают где дешевле, а технологию. И перестраивать ее они поквартально не будут, что бы там Джулия ни насчитывала…

– Да успокойся ты, ради бога. Не о тебе речь. Она на тебе просто проверяет свои идеи. Я ей сказал, что она во всем может на тебя положиться. Ты, конечно, должен сбавить тон, характер у тебя трудный. А продажи в Азии – просто из рук вон, это же правда. Там вице-президент вообще считать не умеет, и его дурят все подряд – китайцы, малайцы, там народу палец в рот не клади. А в Америке вообще в цифрах разобраться нельзя, там просто хаос. Вот пускай Джулия и разберется, что там у них происходит. А ты ей, пожалуйста, помоги. Я рассчитываю на твои мозги.

«С ума все посходили, – думал Джон, помешивая Bloody Mary в лаунж-зоне аэропорта. – В каких цифрах он хочет разобраться? Он каждой цифрой из нас всю душу выматывал все четыре года подряд. Что, теперь выясняется – это всё неправильные цифры были? Да, по Азии ВП слабый, его, конечно, надо давно было менять. Ну, поменяй, да еще добавь пару ребят, которые нового подопрут. Или нам теперь все продажи будут не люди делать, а матричная модель?» Джон опять набрал телефон Анны и возбужденно пересказал ей весь этот сумасшедший день.

– Медвежонок, ты сейчас не горячись. Ты подумай лучше, что твой шеф был искренен. Да, он не великий мыслитель, но интуитивно знает, что ты – главный актив компании, и, как умеет, выражает тебе это. Ты же сам знаешь себе цену. Ты все делаешь правильно, только не трать на это столько нервов, пожалуйста. Меня только одно по большому счету тут беспокоит, можно я скажу?

– Выкладывай.

– Вот, насчет Джулии. Ты не думай, что она просто параноик, а у генерального временное помутнение мозгов. Это отчетливая интрига, и твой шеф по каким-то причинам включился в нее. Он, может, и выключится позже, а может, интрига разовьется и выйдет из-под его контроля. Ты подумай об этом, ладно? Я не знаю, что можно сделать, но я это уже у себя проходила. Я тоже подумаю еще, и мы поговорим, когда ты прилетишь, если захочешь, согласен?

– Я буду по тебе скучать. А ты в свой день рождения будешь в Москве. И мы его не отпразднуем вместе.

– А я вернусь во вторник, и мы отпразднуем, когда у тебя будет время.

– А я во вторник сразу к тебе, как только ты прилетишь.

– Не забудь розовое шампанское на этот раз.

– Могла бы и не напоминать.

Его отпустило после этого разговора. С Одри он никогда бы не смог так поговорить. Домой он вернулся совершенно изможденный и отходил весь уик-энд. Просто сказал жене, что на работе одни проблемы и ему надо прийти в себя. Она ответила, что у него одного проблемы и проблемы всегда, и поехала с Лизой и Саймоном в гости, что было практически объявлением войны.

Вернулась поздно, видимо слегка одумавшись, и стала его тормошить в постели. От нее приятно пахло духами и свежестью. Но Джон так устал, что на Одри у него энергии уже не нашлось. Он отодвинулся и натянул одеяло на голову. Все же услышал, что она всхлипывает. Но сил и желания разбираться еще и с этим не было. Одри повсхлипывала и заснула, а Джон лежал без сна всю ночь, думая о том, в какой хаос он превратил свою жизнь.

Глава 17

Утром Анна проснулась в Москве в своей просторной спальне с огромными французскими окнами. Телефон тренькнул: «Baby-cat, пусть я буду первым, кто скажет “С днем рождения!”, прежде чем мир осыплет тебя цветами и подарками». Через пять минут позвонил муж:

– Надеюсь, я первый, кто тебя сегодня поздравляет. Я хочу сказать, что очень тебя люблю, и что мой подарок ты найдешь в Лондоне по возвращении.

Действительно, цветов и подарков было много, об их прибытии докладывали секретари в ее московском офисе, телефон тренькал поздравлениями не переставая, и она читала их в машине, по дороге с одной встречи на другую. Вместо ланча заскочила в «Дессанж» сделать новую стрижку.

Вечером был официальный ужин в штаб-квартире одной крупной корпорации, в маленьком зале на последнем этаже с видом на Кремль и храм Христа Спасителя. Ужин не имел никакого отношения к ее дню рождения, корпорация принимала президента их международного банка и Анну как часть его эскорта. Говорили о политике и бизнесе, о России. Анна сидела по левую руку от владельца компании и, как всегда, восхищалась им. Она вообще восхищалась этими ребятами, своими ровесниками или чуть старше, которые построили свои империи за десять – пятнадцать лет.

Их многие ненавидят, но эти люди работают по восемнадцать часов в сутки и у них выдающиеся мозги. Да, они летают на личных самолетах и отдыхают в Куршавеле. Если бы они летали эконом-классом, а отдыхали бы в Анапе, то уже умерли бы от нагрузок, сопряженных с миссией, которую выбрали. Их предприятия несут в регионы занятость, там работают сотни тысяч людей, которые и составляют какой-никакой чахлый средний класс, их выбирают в партнеры иностранцы, и благодаря этому Россия хоть во что-то интегрируется. Они не ангелы, беспощадны в конкуренции, злоупотребляют лоббированием, заносят в правительство, а что, где-то в мире по-иному? При их богатстве уже давно каждый из них мог бы купить по острову и жить там беспечно. А они вкалывают в стране, где по улицам-то проехать невозможно, и без отдыха приумножают ВВП. Еще поднажмут и практически удвоят. ВВП что, тоже кому-то не нравится?

Рядом с ней сидел скучный испанец из их банка, который больше помалкивал. Когда перед всеми поставили десерты, а Анна попросила сразу кофе, он сказал:

– Зря не ешь десерт, это потрясающее суфле.

– Я никогда не ем десерты.

– Так до лета еще далеко, куча времени, чтоб сбросить пару лишних килограммов.

Ей так хотелось поозорничать, а испанец был такой зануда и так подставился, что она просто не смогла удержаться:

– А у тебя что, секс только летом?

Хотя она сказала это совсем тихо, хозяин ужина все же услышал, видимо. Он уткнулся в салфетку, как будто вытирая пот, и сотрясался в беззвучном хохоте. Занятная женщина…

Она вернулась домой поздно, и тут же позвонил Джон. Он требовал полный отчет за день, а выслушав, сказал, что она не имеет права жаловаться, будто мир ее все время имеет. Она не могла не признать, что он прав.

Цветы были и на следующий день, она садилась в самолет, захватив два самых красивых букета. Джон уже караулил ее на крыльце дома и, поднявшись в квартиру, открыл шампанское. Из еды он мог предложить только суши, которые захватил в Selfridges, но это было совсем не важно. Всю ночь они опять таяли друг в друге, чувствуя, прежде всего, нежность. О ней Анна боялась говорить, а он шептал: «Мы опять вместе, мы опять одно целое…» А потом, откинувшись на подушки в изнеможении, он продолжал гладить ее и повторял: «Слишком много секса, не остается времени на то, чтобы просто лежать с тобой рядом, гладить тебя всю-всю, смотреть на тебя и учиться понимать, что там варится в этой головке».