Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря - Лилия Дубовая

Мы сели в машину и отправились в наше ночное путешествие по Вечному городу. Честно, это была незабываемая ночь. Мой спутник показал мне «свой» Рим, город, в котором он знал и любил каждый камень. А еще он, как оказалось, был страстным поклонником Пастернака и Ахматовой, поэтому я вытряхнула на него весь свой довольно серьезный запас выученных в юности и запомнившихся на всю оставшуюся жизнь стихов поэтов Серебряного века, начиная с Блока и заканчивая Цветаевой и Маяковским. Под утро, часам к шести, мой спутник до того расчувствовался, что практически предложил мне руку и сердце. Я, конечно, не восприняла это серьезно, свалив все на чрезмерную эмоциональность итальянцев.

Но все хорошее, увы, рано или поздно заканчивается. В гостинице меня ожидал разъяренный помощник Немцова Валера Аникин. Вечером шеф неожиданно пробудился ото сна и решил поужинать. Меня они в номере не обнаружили. Не пришла я и ночью, поэтому бедный Валера ни свет ни заря поднялся, чтобы решить, что делать, если меня не окажется на месте и утром. Профессор стал грудью на мою защиту, сказал, что я была в его надежных руках и успокоил Аникина. После чего мы раскланялись. Я отправилась к себе, соображая, что два-три свободных часа на отдых у меня еще есть.

Утром за завтраком мы получили, что называется, весьма неприятное известие. Нет, к нам не ехал ревизор. Все было еще хуже. Нас не мог принять Папа. Дело в том, что наместник бога на земле немного приболел, и поэтому Гайдару предложили встретиться с кем-то из его окружения. Это была катастрофа.

– Нужно что-то делать, – сказал Немцов. – Мы должны встретиться с Папой. Иначе… – мой шеф максимально эмоционально и очень доступно, я бы сказала – популярно, но совершенно непечатно объяснил, что произойдет, если встреча с Папой не состоится.

Мы все дружно его поддержали. После чего Гайдар решил, что в любом случае будет добиваться, пусть даже предельно короткой, аудиенции, но встретиться мы должны с самим Иоанном Павлом II, и ни с кем иным.

В итоге, благодаря настойчивости Егора Тимуровича, мы все-таки получили добро на встречу с главой католической церкви.

Увы, спешу вам сообщить, что Папу Римского воочию я, к сожалению, так и не увидела. К нему пустили только Гайдара, Немцова и Федорова. Я же в это время собрала на площади перед собором Святого Петра всех подтянувшихся к нам журналистов, чтобы они смогли по окончании встречи получить от наших лидеров полный отчет о произошедшем.

Через некоторое время появились радостные и довольные переговорщики, которые отрапортовали на камеры, что дело сделано, добро от Папы получено и, что, хотя и не будет совместного обращения православной и католической церкви о необходимости прекратить бомбардировки Югославии, заявления каждой из них в отдельности, одновременно озвученные, будут сделаны. При этом главным станет предложение руководства обеих конфессий о приостановке бомбардировок в предпасхальную неделю и, в дальнейшем, о начале переговоров по мирному урегулированию ситуации.

Еще через пару часов пришел не сильно довольный Валера и сказал, что Гайдар, Немцов и Федоров, окрыленные успехом, решили, что не имеет смысла оставаться в Риме еще на два дня (у нас были куплены обратные билеты), а что нужно как можно быстрее отправиться в Москву, и прямо в аэропорту устроить пресс-конференцию, и возвестить стране об успешном завершении миротворческой миссии. Мне, как и Аникину, эта идея не сильно понравилась, но делать было нечего. Политическая борьба, как известно, тоже требует жертв. Однако, на этот раз ничем жертвовать мне не пришлось. Чуть позже прибежал уже очень радостный Аникин и сообщил, что начальство вылетает сегодня, а мы остаемся еще на полтора дня, потому что менять билеты всем было очень дорого и он, человек, который умеет считать деньги партии, а главное – их экономить, поменял билеты только Гайдару, Немцову, Федорову и примкнувшему к ним Гозману. Я радостно поцеловала Валерку в лобик, сказала, что никогда этого не забуду и отправилась со скорбным видом к Немцову, чтобы продемонстрировать, как мне не хочется отпускать их одних и, одновременно, уверить его, что пресса будет мной предупреждена, а пресс-конференция подготовлена. Благо, отзвониться журналистам и дать информацию на ленты информационных агенств я могла и из Рима. А в Москве оставалась еще целая пресс-служба Чубайса во главе с Андреем Трапезниковым, который прекрасно проведет пресс-конференцию и без меня. Что и было сделано.

Наши переговорщики с чувством выполненного долга отправились в Москву, а я, Аникин и Виктор Некрутенко (в будущем – ответственный секретарь федерального политсовета СПС) остались в Риме. На следующий день мы успешно посетили Ватикан, еще раз прогулялись по городу, зашли в Собор Святого Петра, посмотрели знаменитые фонтаны, Колизей и Форум. Короче, зря времени не теряли. Вечером Валера пригласил нас в чудный ресторанчик, и мы бутылкой хорошего красного вина отметили успешное начало предвыборной компании. А утром нас ждал самолет. Мы летели в Москву. Осталось только сказать, что «совершенно, ну, совершенно нечаянно» Валера сдал наши билеты, а билеты бизнес-класса, те самые, по которым должны были ехать Немцов, Федоров и Гайдар, остались.

– Но все равно, – резонно заметил Валера, – деньги-то мы в любом случае сэкономили, только чуть меньше, чем могли, и с кем не бывает?

Да, два слова об очаровательном профессоре. К моему удивлению, на следующий день он приехал ко мне и повторил свое предложение. То самое – о руке и сердце. Но я сказала, что не могу бросить партию в такие судьбоносные для нее дни. К чему опечаленный профессор отнесся с пониманием, обещал помнить и звонить, честно позвонил мне в Москву пару раз, а потом, как я и думала, остыл, кем-нибудь утешился и, таким образом, остался в моей памяти приятным воспоминанием. Правда, Некрутенко еще долго и с удивительной регулярностью (особенно, когда во время выборов что-то не ладилось) говорил:

– Вот, Лилька, сидишь сейчас, разгребаешь это дерьмо, а могла бы… сидела бы себе в Риме и пила свой любимый кофе. Кофе-то помнишь? Хорош был, определенно, хорош.

Добавлю, что Борис, прочитав эту байку, напомнил мне, что он в Москву не полетел, а сразу отправился в штаб-квартиру НАТО, чтобы передать натовскому руководству собранные правыми по всей стране подписи россиян, выступавших против войны в Югославии. Кстати, там тоже была развеселая история с внезапно пропавшей, а после – внезапно нашедшейся фурой с этими самыми подписями. Но это не моя история. В Брюсселе с Немцовым меня не было.

Как я поучаствовала в «рельсовой войне»

С утра сунула нос в ФБ. Опять наткнулась на очередной спор. Подумала: ну почему мы так нетерпимы к чужому мнению? Любой обмен мнениями, любое отстаивание своей позиции почему-то сразу и резко перерастает в склоку, а уровень агрессии просто зашкаливает. Особенно любопытно читать комментарии к постам Немцова. Странная там публика подобралась. Иногда прочту и подумаю, правду говорят, что с друзьями чаще сложнее разобраться, чем с врагами. А кто радует, так это мой любимый Денис Драгунский. Вот он просто настоящий специалист по провокациям. Только что-то написал, тут же – взрыв страстей и эмоций. Кстати, с Денисом мы еще с СПС знакомы. И когда я уходила из агонизирующей партии в издательство, именно его я, что называется, забрала с собой. Помню, что Денис, занимавшийся партийной газетой, в очередной раз заглянул к нам на огонек, как всегда щедро раздал всем женщинам по комплименту и рассказал очередной чудный, очень «денисодрагунский» анекдот, а после в разговоре я сказала ему, что не хочу больше смотреть, как партия агонизирует и участвовать в продлении этой агонии не намерена, поэтому ухожу в издательство, благо, подруга давно приглашает. Услышав это, Денис встрепетнулся и сказал: