Магическое перо - Ойзин Макганн

На шпиле башни, качаясь на крючке, горел масляный светильник. Треугольные зубцы бойниц на фоне темно-фиолетового ночного неба казались золотыми. Внизу была бездонная пропасть.

— Эй, насекомое! — услышал Хруч над ухом шепот Гралкии. — Прощайся с жизнью! Слышишь?.. Тебе удалось совершить побег из камеры, ты незаметно прокрался сюда, на крышу башни, и попытался спуститься вниз. Но не удержался и, сорвавшись с отвесной стены, сломал себе шею. При попытке к бегству. Несчастный случай. Никто ничего не заподозрит… А если и заподозрит, то не станет поднимать из-за тебя шум. Ты — ничтожество, ты — никто!

У Хруча пронеслось в голове, что это выглядит глупо — пытаться сбежать из тюрьмы, забравшись на башню. Но, наверное, Гралкия знала, о чем говорила. Его укололо также и то, что она назвала его «ничтожеством», но и на это у нее были свои причины. Действительно, кто станет беспокоиться из-за его исчезновения?.. По желудку снова пробежала неприятная судорога.

Осмотревшись по сторонам, Гралкия нагнулась, чтобы снова поднять свою жертву. Болезненная судорога в желудке окончательно привела ученого в чувство, и он понял, что на этот раз ему действительно угрожает смертельная опасность. Он слабо забился в железных руках женщины-воина, но та была гораздо сильнее его.

Третья судорога в желудке заставила его скорчиться, и в следующее мгновение Хруча вырвало. Гралкия вздрогнула от неожиданности и отвращения и, отстраняя его от себя, попыталась закрыть лицо. Чтобы очистить испачканные доспехи, она перебросила ношу с одного плеча на другое, но, потеряв равновесие, попятилась к краю крыши. Ее нога наступила прямо на лужу рвоты, и, поскользнувшись, Гралкия опрокинулась и поползла вниз по крутому скату крыши. Закованная в тяжелые доспехи, она напоминала черепаху, которая упала на спину и беспомощно машет лапами.

Сотрясаемый кашлем, Хруч упал на четвереньки. Гралкия попыталась лягнуть его ногой, но вместо этого сорвалась с крыши и исчезла во мраке. Тишина огласилась стремительно удаляющимся протяжным криком, затем последовал удар о землю, и все стихло.

Потрясенный всем случившимся и чувствуя себя отчасти виновным в гибели женщины-воина, Хруч осторожно подполз к краю крыши и посмотрел вниз — на неподвижно распластавшееся на земле тело.

Гралкия разбилась насмерть. Это было совершенно ясно. Шешила снова вывернуло наизнанку. Немного погодя он отполз к парапету и перевел дыхание.

На городской площади стал собираться встревоженный народ. Принесли фонари. Хруч решил не дожидаться развития событий. Кубарем скатившись по нескольким пролетам лестницы, он спустился во двор.

Здесь уже царил полный переполох. Ворота были открыты. Солдаты бегали туда-сюда. В суматохе никто не обратил внимания на неряшливо одетого щуплого человека, который выскользнул из ворот вместе с солдатами, спешащими взглянуть на упавшего с башни воина, и смешался с толпой.

Ноги сами понесли ученого в ту часть города, которая была ему так хорошо знакома, — к монументальному зданию, где располагался исследовательский центр.

Джил проснулась из-за ожесточенной словесной перепалки, которая разгорелась между надзирательницей и одной из заключенных. Последняя была коренастой и толстой торговкой, которую задержали накануне за буйство в пьяном виде. Теперь она требовала, чтобы ее немедленно выпустили на том основании, что она совершенно протрезвела.

— Я свои права знаю! — снова и снова выкрикивала торговка. — Это незаконно!

Надзирательница, сидевшая за столом, отвечала в том же духе. То есть пока торговка не заткнется, ее будут держать в тюремной камере.

Обмен любезностями продолжался довольно долго. Наконец, не выдержав, разъяренная надзирательница засучила рукава и проследовала мимо решетки, за которой находилась Джил, в соседнюю камеру. Раздалась звучная оплеуха, и наступила тишина. Потом мимо Джил снова прошла надзирательница, сопровождавшая дебоширку, которая держалась за щеку. Судя по всему, закон восторжествовал, и торговка была отправлена на свободу.

Наблюдая эту трагикомическую сцену, девушка забыла о собственных горестях и немного приободрилась. Ей сообщили, что судебное разбирательство назначено на сегодняшнее утро. За тюремным окошком едва светало, но ждать, видимо, осталось недолго.

Джил вытащила из кармана мешочек с порошком перетертого мандрагорового корня — укрепляющим и успокоительным снадобьем. Высыпав щепотку, растерла между ладонями и понюхала. Затем бережно убрала мешочек обратно. В голове от аромата мандрагорового корня немного прояснилось.

За дверью послышался тяжелый топот. У решетки появилось двое охранников. Оглядев пленников, они сделали знак Джил следовать за ними. Выпустив ее, надзирательница снова заперла камеру и вернулась за свой стол.

Джил вывели из женского корпуса тюрьмы и повели через двор. В бледном свете зарождавшегося утра бараки выглядели особенно мрачно. Девушка зябко повела плечами, но затем встряхнула волосами и с достоинством проследовала дальше — прямо в зал для судебных разбирательств.

Вперившись взглядом в направлявшихся к нему охранников и пленницу, судья Райл Плискет поправил рукава, застегнул широкие манжеты и накинул на плечи меховую судейскую мантию. На шее у него красовались массивные золотые цепи — символ власти. Потом судья надел на лицо особую деревянную маску, тоже символ. Правосудие должно быть не только неотвратимым, но и иметь невозмутимый вид. Судья Райл Плискет необычайно почитал традиции и порядок.

Джил усадили на скамейку, которая располагалась в небольшом прямоугольном углублении. В яму вело несколько ступенек, а сама она была огорожена барьерами. Это было сделано для того, чтобы подсудимый (в данном случае Джил) смотрел на своего судью непременно снизу вверх. Яма находилась в центре зала, вдоль стен которого несколькими ярусами спускались ряды скамеек, а прямо перед ней был помост, на котором восседал сам судья. Рядом с помостом располагался прокурор.

Судья Райл Плискет кивнул, и помощник прокурора подал ему приготовленные бумаги. Прокурор был известен тем, что обожал бумажную волокиту и всегда собирал массу документов. Впрочем, к его явному неудовольствию, на этот раз судья лишь мельком взглянул на подготовленные документы, не удосужившись прочесть даже обвинительное заключение.

Зал судебных заседаний был почти пуст, хотя судебные разбирательства считались любимейшим развлечением у горожан. Было еще слишком рано, и народ еще спал. К тому же дело Джилспет Наратемус выглядело самым заурядным и не обещало никаких сюрпризов.

Девушка беспокойно оглядывалась по сторонам, ожидая, что вот-вот приведут ее нового знакомого Панча, но Панч, или, точнее, Хруч, так и не появился. Джил чувствовала себя ужасно одиноко: ни близких, ни знакомых. Никого, кто мог бы поддержать, замолвить за нее доброе слово.

Кроме нескольких зевак, присутствовали солдаты из тюремного конвоя и охранники. Первых вызвали, чтобы они свидетельствовали против нее, а вторые присматривали за ней, чтобы она не сбежала. Главная свидетельница и потерпевшая женщина-воин Гралкия почему-то вовсе не явилась в суд. Это еще больше обеспокоило Джил. Как бы чего не случилось с Панчем. Девушка переживала за него больше, чем за себя.

Тут объявили: «Суд идет!» — и Джил постаралась сосредоточиться. Вошел судья Райл Плискет, волоча за собой тяжелый шлейф судейской мантии и бряцая золотыми цепями. Заняв свое место, он зябко запахнулся в меха. Сквозь узкие прорези маски колючие глаза изучающе уставились на девушку.

Джил была настроена решительно. Прокурор встал и нудным голосом принялся зачитывать обвинения:

— Да будет известно досточтимому суду, что эта девушка, Джилспет Наратемус, обвиняется в том, что умышленно препятствовала военнослужащему исполнять его служебные обязанности, а также в том, что совершила нападение на вышеупомянутого военнослужащего…

— Протестую! — воскликнула Джил.

— Юная леди, — прервал ее судья, — вы не имеете права возражать при выдвижении против вас обвинения, но вы можете не соглашаться с содержанием самих обвинений. Смысл судебного процесса в том и заключается: один обвиняет, а другой защищается. У вас еще будет возможность протестовать, а пока позвольте продолжать!

Джил закусила губу. Ей еще ни разу в жизни не доводилось попадать под суд, и она не знала здешних порядков. Что ж, она прибережет свои возражения на потом, а уж тогда выскажет все, что думает!

— Я намерен представить свидетелей, которые подтвердят то, что изложено в обвинительном акте, представленном вашей чести… — продолжал прокурор, кивая на пухлую папку с документами. — А именно что Джилспет Наратемус виновна и совершила вышеупомянутые деяния в сговоре с другим обвиняемым, который в данный момент отсутствует, но который, согласно закону, может быть осужден даже в случае неявки в суд…