Древо войны - Виталий Абоян

Но, несмотря на скорость, которую дал наркотик, никаких следов взлома не находилось. Ничего. Все совершенно чисто. Только…

Только вот этот лог. Откуда это он? Такой ладненький, но если присмотреться…

Джордж никак не мог понять, что это. Частью какой программы эта строка является? Он пробовал перевернуть строку, найти в ней какие-нибудь закономерности зашифрованного текста. Но ничего не давало результата. Эта строка была непостижима. Она не имела никакого смысла. Либо он был настолько сложен, что Джордж его не понимал. Но как такое могло быть?! Как?! Разве могло быть что-то, что он не смог бы распознать? Да, пускай не все он мог бы сломать, это ведь не его профиль, в конце концов. Но понять, что это, откуда? Ведь это же его профессия. Он — создатель биософтов. Точнее — Великий Создатель Великих Биософтов. И именно его Великое детище сейчас хотят отобрать у него из-за какого-то гада, что решил поживиться за его счет! Украсть его идеи! И эта строка… да разве мог он, Великий Джордж Карнер, не знать чего-то о программировании. Нет! Это совершенно невозможно. Только если…

Только если эта строка не оставлена тем вихрем! Тем бессмысленным и вместе с тем пробивающим все стены потоком информации. И не только стены, подумал Джордж, вспомнив о своем синяке под глазом. Но ведь это означает…

Джорджу стало страшно даже подумать о том, что это означало. Потому что в таком случае этот вихрь и был утечкой информации. Только от кого? Отсутствие видимой Джорджу логики в кодах программы (если только это являлось программой) могло означать только две вещи — либо код создал какой-то новоявленный гений (что не так уж и невероятно, учитывая, что не смог распознать его сам «Великий Джордж Карнер»), либо…

По представляемому сознанием Джорджа виртуальному телу побежали виртуальные мурашки. Наверное, в реале побежали самые настоящие. Эта программа была какая-то не такая. Она не была враждебной. Она не нападала на Джорджа, ничего личного. Она его просто не заметила. Как, по всей видимости, она не замечала программных ограничений доступа к серверам, называемых в просторечии стенами. Именно поэтому ей удавалось совершенно беспрепятственно проходить сквозь любые запоры, оставаясь незамеченной. Никакие из существующих программ ее не фиксировали, считая просто цифровым шумом, сбоем сети, перепадом напряжения. Да чем угодно, только не программой, потому что не видели в ней логики. Она для них была пустым местом.

Размышляя над принципом проникновения в его виртуальную лабораторию, вернее, выхода из нее, Джордж все глубже погружался в процесс созерцания найденной им непонятной строки. Его ускоренный новейшей разработкой в мире синтетических наркотиков мозг автоматически анализировал части кода, который все глубже проникал в глубины его сознания, превращаясь в слабые электрические сигналы на концах синапсов его нейронов. То один, то другой тип химических веществ, нейромедиаторов, выплескивался потоками на просторы синапсов. Смешиваясь и реагируя с другими нейромедиаторами, они образовывали новые вещества, формирующие новые потоки электрических сигналов в мозге. Новые информационные структуры, сливающиеся во все более сложную сеть.

Но кроме гениального программиста, думал Джордж, существует и вторая вероятная причина возникновения этой бессмысленной всепроникающей программы. Какой бы невероятной она ни казалась. Давно все ждут свершения этого. Все, не только люди, связанные с Сетью. Об этом говорили, точнее, фантазировали, сотни две лет назад. Может, даже три сотни.

Это могла быть работа либо гениального программиста, либо иного, совершенно чуждого для людей разума. Что-то внедрилось в Сеть, в привычную человеческую Сеть, и осуществляло в ней свои непонятные человечеству замыслы. И выходило оно в Сеть…

Джорджу сделалось жутко от пришедшей в его голову мысли. Он замер, не в силах пошевелиться. И в этот момент чернота виртуального информационного пространства лопнула как мыльный пузырь, и он услышал Голос.

9. 24 марта. Сеть, время и место не установлены

Вот уже несколько вечностей он не находил себе места. Столь знакомая еще по предыдущей жизни, ставшая такой близкой и родной ему теперь Сеть в одночасье сделалась вместилищем угрозы, исходную точку которой разгадать он не мог. Да что там исходную точку — он не мог постичь самой природы этой угрозы. Единственное, что он ощущал, это безграничная чуждость этого создания, этого потока битов, неизвестно кем и зачем порожденного. Что это, для чего оно — на эти вопросы он не мог ответить. Он пытался следить за этим потоком, но тот был настолько быстр и стремителен, что даже его нынешнее сетевое сознание, для которого секунда была почти безграничной вечностью, не успевало за ним. Даже когда он успевал настичь это нечто, он не мог ничего понять. Он был совершенно бессилен перед чуждостью, абсурдностью действий чужого. Оно что-то делало в Сети, вне всякого сомнения. Зачем просто так бродить по виртуальности? Да и перемещение потоков, несмотря на всю кажущуюся бессмысленность происходящего, было явно целенаправленным. Чужой что-то проворачивал в виртуальном пространстве. Что-то, служащее его чуждым интересам.

Однажды он попытался вклиниться в поток, постичь его изнутри. Но попытка эта закончилась более чем неудачно. Он до сих пор не понимал, как ему удалось сохранить рассудок. Стремительные потоки непонятной информации полились в его сознание настолько быстро и упорно, что не нашлось никаких сил противостоять им. Наверное, если бы он все еще был подключен к Сети извне, его бы просто выбросило из виртуальности. Просто так, без всяких паролей. Или начисто сожгло бы мозги. Теперь уйти ему было некуда, можно было только освободить кластеры, занимаемые битами того, чужого потока. Но необходимость перерабатывать льющуюся в его сознание информацию лишила его возможности принимать волевые решения. Это было похоже на гипноз, схвативший его разум в крепкие объятья и навязывающий свою непонятную волю. Паника сковала его, он уже ждал, когда реальность, теперь уже точно виртуальная, снова распадется на пиксели, чтобы исчезнуть навсегда, и тут его отпустили. Он так и не понял, что произошло. То ли чужой обнаружил его и вытолкнул его сознание, как чужеродное; то ли поток битов сделал свое дело и самоликвидировался. Понял только, что часть сознания, которая делила с чуждым информационным потоком кластеры носителей, внезапно перестала существовать. Винчестер был отформатирован начисто. Ощущение было сродни отрубанию какой-нибудь конечности. Только это была «конечность», которой он думал.

Нечто, вторгнувшееся в пределы его виртуального мира, неуклонно захватывало новые и новые аванпосты. Пока вроде бы ничего не происходило. Но он чувствовал: его новые, математически правильные виртуальные нейроны быстро и четко просчитывали варианты развития дальнейших событий. По человеческим меркам он мог бы стать пророком. Дельфийской пифией. Но во всех полученных вариантах ничего хорошего ему не светило. И не только ему. Сеть создали люди, именно люди являлись основой самой сути виртуального мира, без них Сеть просто не могла бы существовать. До сегодняшнего дня. Но чужой что-то готовил. Готовил для себя, и людям не было места в его замыслах.

Надежда вернуть среду обитания, свою родную Сеть, практически оставила его. Часть его сознания была занята только поисками информационного потока, что сшибал все на своем пути, вклинивался в любые узлы и системы. Она неуклонно пыталась поймать чужого, а для того, чтобы поймать, — понять его сущность. Но ничего не удавалось. И тогда он обнаружил дерево. Растущее вверх ногами, точнее, вниз кроной (если понятия верх и низ вообще применимы для виртуального мира). Он был уверен, что раньше знал, что это. Он видел его раньше. И в его электронном сердце (или что у него было) снова зародилась надежда. Он не знал почему. Он только знал, что это дерево может помочь, что есть вероятность спасти мир. Его мир. И мир людей.

И он остался ждать в тени этого дерева, никогда не видевшего солнце. Ждать много-много вечностей подряд.

10. 24 марта. Окрестности Выборга

Больно было совсем чуть-чуть. Только сначала. Потом Чип что-то вколол в область затылка, и осталось только раздражающее онемение. Нейрокибернетик немного поколдовал с устрашающего вида хирургическими инструментами, расширяя канал в черепе, в котором был установлен выход нейроконтакта. Потом он принялся за основную процедуру. Дальше предупреждения Чипа, что он начинает, Настя помнила события не особенно хорошо.