Последний крестовый поход - Ксавье Элари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и король, такие принцы, как Альфонс де Пуатье и Роберт д'Артуа, набирали собственные дружины воинов. Например, молодой граф Артуа нанял своего тестя, Ги де Шатийона, графа Сен-Поль, а также простых рыцарей. Он даже пообещал некоему Перро де Вайли, который еще не был рыцарем, посвятить его во время экспедиции. В ноябре 1268 года Тибо, граф Шампани, привлек к походу графа де Дрё, за 14.000 турских ливров, а последний обещал следовать за ним во главе сорока рыцарей.
Несколько прелатов Церкви приняли крест и решили последовать за Людовиком за море. В этом списке фигурируют: Жан де Куртене, архиепископ Реймса, Эд Риго, архиепископ Руана, Мерен, архиепископ Нарбона, Венсан де Пирмиль, архиепископ Тура и другие прелаты. Каждый из них должен был также иметь несколько рыцарей свиты. Этот факт подтвержден для Ги Женевского, епископа Лангра, и весьма вероятен для остальных. Поэтому армия крестоносцев была действительно слаженной. Насколько можно судить, большинство рыцарей должны были оставаться на жаловании у короля, принцев или прелатов[92].
Действительно ли все те, кто обещал служить в крестовом походе, отправились в путь? В отсутствие данных об их количестве, сказать трудно. Но есть все основания полагать, что король, принцы и прежде всего духовные лица позаботились об этом. В меморандуме, составленном непосредственно перед отъездом в Тунис, мы находим указание на то, что "все контракты рыцарей и сержантов, которые должны отплыть с господином графом [Пуатье], помещены вместе в сундук, чтобы быть взятыми за море"[93]. Как видим Альфонс де Пуатье позаботился о том, чтобы сохранить при себе контракты, заключенные с рыцарями и сержантами, которые обязались сопровождать его. В его завещании также упоминается обязательство его душеприказчиков выплатить "рыцарям, сержантам и другим людям, которые отправляются с нами на помощь Святой Земле" то, что им еще причитается[94]. Хотя почти вся бухгалтерская документация не сохранилась, нет сомнений, что она была очень обширной.
Счета, относящиеся к экспедиции, были утеряны довольно быстро, так как в 1320 году королевские клерки уже не знали, где их искать. Случайно в Trésor des Chartes (Сокровищнице хартий) сохранились некоторые расписки, подтверждающие, что некоторые рыцари регулярно получали жалованье от короля. Счета двора Ги де Дампьера, также частично сохранившиеся, указывают в том же направлении. По крайней мере, в некоторых случаях король мог заменить собой барона, который заключив контракт со своими людьми и не был в состоянии им заплатить. Так, в ноябре 1270 года рыцарь по имени Оливье де Лиль получил от бухгалтеров короля обещания во исполнение соглашений, заключенных с графом Вандомским, который умер в августе. Король полностью взял на себя роль главы армии[95].
Рыцари, оруженосцы и солдаты
Поэтому большая часть армии крестоносцев находилась на службе у короля Франции и баронов. Некоторые рыцари вступили в армию по собственной инициативе, как, например, рыцарь из Эно Николя де Лален, которому впоследствии помогло чудесное исцеление, приписываемое Людовику, но они, конечно, были исключением.
Хотя рыцари были острием копья армии, не только они сражались верхом на лошадях. К ним присоединялись оруженосцы и рядовые бойцы. Как правило, будущий рыцарь сам является сыном рыцаря. Если его средства или средства его семьи позволяли, его посвящали в рыцари в возрасте 18 или 20 лет. Вопреки сложившемуся сегодня представлению, посвящение в рыцари — это скорее светская, чем религиозная церемония. Самое престижное посвящение в рыцари, к которому стремились молодые люди, ищущие острых ощущений, — это то, которое получали в утро решающей битвы, в напряжении предстоящего боя. Если посвящение в рыцари было знаменательным событием, то это потому, что рыцари составляли отдельное сословие. В хрониках их имя всегда предваряется титулом dominus (господин), на латыни. Во Франции XIII века, рыцарство все еще было полностью светской элитой общества. Сам король посвящался в рыцари, самое позднее — в день своей коронации, как это было в случае с Людовиком, который был посвящен в рыцари в возрасте 12 лет, когда он получил и помазание, сделавшее его королем Франции. Тем не менее, все больше и больше сыновей рыцарей больше не стремились получить посвящение. Если рыцарь — это титул, который делал честь его носителю, то это было также и бремя для тех, кто постепенно обеднел в течение XIII века в результате кризиса дворянских вотчин. Когда-то посвящение в рыцари было естественным для сына рыцаря, но постепенно оно стало более избирательным.
Сыновей рыцарей, не получивших посвящение, не следует путать с простыми оруженосцами. Для их обозначения на севере Франции постепенно утвердился термин écuyer, в то время как на юге использовались слова donzels или damoiseaux. В военном отношении оруженосцы имели меньше обязательств, чем рыцари. Не ожидалось, что у них будет несколько лошадей или целая свита воинов, так как их престиж был не так высок, как у рыцарей. Рассказывая о событиях египетской кампании, Жуанвиль упоминает только имена рыцарей и за некоторыми исключениями, он никогда бы не подумал заинтересовать читателя судьбой оруженосцев, а тем более простых воинов.
Наряду с рыцарями и оруженосцами существовала третья категория вооруженных всадников. Это были простые hommes d'armes (люди при оружии), которые не являлись ни рыцарями, ни оруженосцами. Но кем они были и откуда брались? Сказать очень трудно. Некоторые из них, должно быть, происходили из среды мелкого дворянства, из которого они вышли через несколько поколений. Другие происходили из сельской местности или городов и, должно быть, были отмечены за свои физические качества или умение ездить верхом. В обычные времена крупному сеньору обязательно требовалось несколько человек в свите или для охраны замка или поместья. Когда ему приходилось отправиться в крестовый поход, именно этих людей он мог призвать для комплектации своего штата.
Конные арбалетчики и пехотинцы
Король и принцы нанимали и других воинов. В дополнение к своим рыцарям граф Пуатье нанял конных арбалетчиков. Сикард Аламан, один из его главных советников, получил очень точные инструкции по этому вопросу. Каждый арбалетчик должен был быть обеспечен лошадью и ее снаряжением, получать 5 турских су жалования в день, которые должны были использоваться для оплаты его питания и других необходимых расходов. Для него и его лошади должно было быть зарезервировано место на корабле, а норма возмещения стоимости потерянных лошадей должна была соответствовать норме, установленной королем Франции для его собственных конных сержантов. Хроники говорят нам только о корпусе "арбалетчиков двора", безусловно, более многочисленном, чем двадцать пять арбалетчиков, которые обычно были нормой для крупного барона.
