Выстрел в лицо - Донна Леон

— И чему он учился? — как Брунетти и думал, Паолу это сразу заинтересовало.

— Бизнес-менеджменту.

— Чему же еще, — улыбнулась она. — Ну а остальным там как, весело было?

— В тот момент я как-то об этом не думал. Мы с тремя коллегами пришли и арестовали парня.

— За что?

— Убийство.

— Ну а остальные разы?

— Второй раз был в Удине. Мне там надо было допросить одну из… сотрудниц.

— А ты к ним заявился в рабочее время? — спросила она. При этих словах перед Брунетти возникла забавная картинка: на проходной девушки пробивают свои рабочие карточки, вытаскивают из личных шкафчиков чулки и туфли на высоком каблуке, устраивают перерывы на чай с кофе и, разумеется, на обед, который проводят за одним столом: курят, болтают и едят.

— Да, — ответил он. Если три часа утра можно считать рабочим временем.

— Ну а там народ отрывался?

— Мы слишком поздно пришли, — сказал Брунетти. — Почти все уже спали.

— Даже та, которую ты пришел допрашивать?

— Позже выяснилось, что я спутал ее с другой.

— Ну а третий раз?

— Еще было дело в Порденоне, — сухо сообщил он. — Но их кто-то предупредил, и, когда мы приехали, там уже никого не было.

— Ох, а мне так хочется узнать, каково там! — весело сказала Паола.

— Прости, ничем не могу помочь, — ответил ее муж.

Поставив пустой бокал на стойку, Паола поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Если вдуматься, я даже рада, что ты не можешь, — сказала она. — Ну что, пойдем продуем оставшиеся богатства?

12

Паола с Брунетти вернулись в зал, стараясь держаться подальше от толп, окруживших игровые столики. Они изучали игроков, не обращая внимания на то, выигрывают те или проигрывают. Юноша с пустыми глазами все так же стоял, прикованный к колесу рулетки, словно Екатерина Александрийская[44]. Брунетти это зрелище показалось столь невыносимо печальным, что он отвернулся, не в силах на него смотреть. В его возрасте надо гоняться за девчонками, болеть за какую-нибудь идиотскую футбольную команду, ходить на рок-концерты и карабкаться по горам — словом, тратить энергию юности на безумные, сумасшедшие, глупые поступки, о которых так приятно потом вспоминать.

Схватив Паолу за локоть, Брунетти увел ее в соседнюю комнату, где игроки, сидящие за круглым столом, приподнимали уголки своих карт и украдкой бросали на них быстрые взгляды. Брунетти вспомнил, как во времена его молодости после окончания рабочего дня бары заполняли суровые работяги, истовые фанаты скопы, национальной карточной игры. По правую руку у каждого стоял маленький стакан красного вина, темного до черноты, из которого они делали по глотку между раздачами. Казалось, что вино совершенно не убывает, и при этом Брунетти ни разу не видел, чтобы кто-нибудь заказывал себе второй стакан. Игра шла на редкость эмоциональная — игроки бухали картами об стол с такой жизнеутверждающей силищей, что тряслись ножки стола, а выигрыш забирали с радостными криками. На что там играли в те времена — лир на сто? Как раз чтобы заплатить за общую выпивку.

Брунетти помнил, как подбадривали игроков посетители бара, как бильярдисты, опершись о кии, стояли и смотрели за битвами картежников, нередко отпуская комментарии. Кто-то из рабочих перед приходом в бар успевал сполоснуться и надеть выходной пиджак, остальные шли сюда прямо с работы, в темно-синих комбинезонах и тяжелых рабочих ботинках. И куда в наше время делись эти комбинезоны и ботинки? И вообще, что случилось со всеми этими мужчинами, выполнявшими тяжелую физическую работу? Неужели и их заменили гладенькие противненькие типчики, вроде тех, что держат бутики и дорогие магазины и выглядят так, словно их может унести прочь легчайший ветерок?

Рука Паолы крепко обхватила его за талию.

— Долго нам тут еще надо пробыть? — спросила она.

Взглянув на часы, Брунетти обнаружил, что уже за полночь.

— Может, он кроме того раза сюда больше и не приходил? — предположила Паола, безуспешно пытаясь подавить зевоту.

Брунетти посмотрел в зал, на всех этих людей за столами. Они ведь могли уже лежать в своих кроватях и читать. Или лежать в своих кроватях и заниматься чем-нибудь еще. Но нет, торчат тут, наблюдая, как крохотные шарики, кусочки бумаги и маленькие белые кубики уничтожают все то, что им удалось заработать за многие недели, а может, даже годы.

— Ты права, — сказал он, целуя жену в макушку. — Я наобещал тебе развлечений, а вместо этого вон что вышло.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как жена пожала плечами.

— Я хочу найти директора, — сказал Брунетти. — Покажу ему фото, спрошу, не знает ли он этого парня. Пойдешь со мной или подождешь тут?

Вместо ответа Паола развернулась и пошла к двери, которая вела к лестницам. Брунетти последовал за ней. Внизу Паола уселась на скамейке напротив кабинета директора, открыла сумку, вытащила оттуда книжку и очки и погрузилась в чтение.

Брунетти постучал. Никого. Вернувшись к входу в казино, попросил администратора вызвать ему начальника охраны. Тот появился ровно через минуту. Клаудио Васко, высокий мужчина немногим моложе Брунетти, был одет в невероятно элегантный смокинг; комиссар даже заподозрил, что у них с Гриффони один и тот же портной. Клаудио наняли после того, как Брунетти арестовал его предшественника. Васко пожал ему руку и, когда Брунетти представился, широко улыбнулся.

Он провел комиссара вниз, мимо Паолы, которая даже не подняла глаз от книги, прямо в кабинет директора. Взяв у Брунетти фотографию, Васко, все так же стоя, принялся ее изучать, пока комиссар изучал его — по лицу начальника охраны было видно, как он мысленно перебирает досье посетителей. Опустив руку с зажатой в ней фотографией, он взглянул на Брунетти.

— А правда, что вы арестовали эту парочку? — спросил он, показав глазами на потолок и пол — на этажах выше и ниже работали двое тех самых крупье.

— Правда, — признался Брунетти.

Улыбнувшись, Васко протянул ему фотографию.

— Ну, тогда я ваш должник, — сказал он. — Надеюсь, вы их хорошенько припугнули. Может, эти ублюдки хоть на время прекратят ловчить.

— На постоянный эффект вы не рассчитываете? — поинтересовался Брунетти.

Васко поглядел на него так, словно тот вдруг заговорил на птичьем языке.

— С этой публикой? Да что вы! Уверяю вас, они уже изобретают какую-нибудь новую схему! Да мы больше времени тратим на слежку за такими, как они, чем за клиентами, — устало пожаловался он. — А этот ваш, — Васко кивнул на фото, — был тут несколько раз, однажды в компании еще с одним мужиком. Ему около тридцати, он чуть ниже вас и, пожалуй, худощавей.

— А второй?

— Его я плохо помню. Следил в основном за этим, — сказал Васко, щелкнув по фотографии пальцами.

Брунетти вопросительно приподнял бровь.

— Расскажу подробней, вот только найду регистрационную запись, — сказал ему Васко.

Брунетти слышал, что казино создает досье на каждого посетителя, но не знал, как долго хранятся такие сведения.

— Как я уже говорил, я у вас в долгу, комиссар, — добавил Васко и направился к выходу. — Но даже и без этого я бы все равно вам с радостью помог. Мне доставить этому типчику геморрой — особое удовольствие. — Васко улыбнулся, сразу помолодев лет на десять, и ушел, оставив дверь кабинета приоткрытой.

Через щель Брунетти видел Паолу, которая склонилась над книгой, не обращая внимания на окружающее. Брунетти вышел в коридор и присел рядом с женой.

— Что читаешь, лапуля? — спросил он низким голосом развратника.

Паола молча перевернула страницу.

Пододвинувшись поближе, Брунетти просунул голову между женой и книжкой.

— Что за книжка? Принцесса, а дальше как?

— «Принцесса Касамассима», — ответила Паола и отодвинулась подальше.

— Хорошая? — поинтересовался Брунетти, вновь прижимаясь к ней.

— Захватывающая, — бросила Паола и, обнаружив, что отодвигаться больше некуда, просто отвернулась.

— А ты много книжек читаешь, а, зайчик? — продолжал настаивать он все тем же надтреснутым навязчивым голосом типичного придурка приставалы, что подсаживается к женщинам на катере.

— Да, я читаю много книг, — сообщила Паола и вежливо добавила: — Знаете, мой муж — полицейский, так что оставили бы вы меня в покое.

— Ангелочек, вовсе не обязательно так сердиться, — заныл Брунетти.

— Знаю. А еще знаю, что у меня в сумочке пистолет, и если вы не прекратите ко мне приставать, я пущу его в дело.

— О, — протянул Брунетти и отодвинулся от жены. Устроившись на другом конце скамейки, он скрестил ноги и уставился на гравюру с изображением моста Риальто, висевшую на стене напротив. Паола перелистнула страницу — она сейчас была не здесь, а в Лондоне.

Брунетти сполз чуть пониже и уперся головой в стену. Он задумался, не намеренно ли Гуарино сбил его с толку, заставив считать, что мужчина живет в Сан-Маркуоле? Может, он опасался, что участие Брунетти в расследовании поставит под сомнение способность карабинерии разобраться в этом деле? Или просто не знал, можно ли доверять своему коллеге? Винить Гуарино в этом нельзя. При одной мысли о лейтенанте Скарпе Брунетти сразу же вспомнилась фраза о том, что «лучше всего безопасность обеспечивает мнимое доверие». Бедный Альвизе, целых полгода проработал со Скарпой, привык выслуживаться перед ним, ждать похвалы. Вот и ему нельзя доверять — не только из-за врожденной тупости Альвизе, но и из-за того, что теперь его маленькая пустая головенка слушается только лейтенанта, и, стоит этому дуралею что-нибудь узнать, он тут же побежит докладывать Скарпе.