Военно-духовные ордена Востока - Вольфганг Акунов

Измаилит вообще, а в особенности низарит, не только имел право обманывать любого человека ради торжества святого дела, но и обязан был таиться, как мышь, лгать, лжесвидетельствовать и клеветать «к вящей славе Божией» (цель оправдывала средства, как впоследствии в католическом ордене иезуитов), но только не нарушать клятвы верности и послушания, данной главе своего тайного ордена. Но справедливости ради следует заметить, что в данном случае речь шла о распространенной не только среди низаритов и не только среди измаилитов, но и вообще среди шиитов практике, именуемой «такийя» («такыйя»). Ее принцип заключался в том, что внешне было необходимо придерживаться взглядов окружающего общества, но в действительности выражать полное доверие только своему лидеру (в данном случае — главе ордена). В дальнейшем этим же принципом руководствовались, в частности, члены римско-католического ордена иезуитов (даже переходившие в Китае в конфуцианство, а в Японии — в буддизм, лишь бы добиться целей, поставленных перед ними орденским руководством — все «к вящей славе Божией», ведь «цель оправдывает средства»).

Богатый исфаганский торговец тканями Абд аль-Малик ибн Атташ, правоверный мусульманин, когда отец его, связанный с низаритами, бежал из Исфагана, торжественно отрекся от отца и проклял его, как еретика (это напоминает широко практиковавшееся в сталинском СССР, да и в странах «победившего социализма» отречение детей от родителей — «врагов народа», не правда ли, уважаемые читатели?)…

В действительности же Абд аль-Малик ибн Атташ был главой широко разветвленного низаритского подполья в столице султаната Сельджукидов. Когда низариты обманом завладели крепостью в горах недалеко от Исфагана, он командовал боевой группой, которая неожиданно ворвалась в казарму и перерезала сонных воинов сельджукского султана.

Никто в городе и подумать не мог, что почтенный торговец, счастливый отец и добрый семьянин, был одновременно отчаянным командиром низаритских головорезов. Двойная жизнь Абд аль-Малика ибн Атгаша продолжалась еще несколько месяцев. Именно под маской безопасного купца он намеревался завладеть самой важной крепостью государства Сельджукидов.

Охрану крепости Шахриз, которую ввиду смутных времен превратили в арсенал и в которой содержался султанский гарем, несли иранцы-дейлемиты; среди них было немало тайных низаритов, а их родственники жили в Аламутской долине.

И вот богатый и тароватый исфаганский купец зачастил в крепость. Его свободно пропускали внутрь: в услугах купца нуждались и красавицы султанского гарема, которым привозил из Исфагана дорогие ткани и редкие благовония, и офицеры гарнизона, которых купец снабжал всем необходимым. И не было более сговорчивого и щедрого купца в Исфагане — его товары всегда были самые дешевые, и он всегда верил в долг (еще бы — за ним стояла вся финансовая мощь измаилитского ордена)…

Как-то купец пришел к коменданту и попросил разрешения занять одну из свободных комнат — там он хотел хранить товары и ночевать, если задержится в крепости. Разумеется, разрешение было ему дано. Отныне Абд аль-Малик ибн Атташ мог свободно общаться с султанскими воинами на родном языке (ведь все они были иранцами) и вести среди них проповедь новой веры (чему он, как опытный «даис», был хорошо обучен в измаилитских ложах). Постепенно все больше воинов-дейлемитов становились тайными сторонниками низаритов.

Затем Абд аль-Малик ибн Атташ стал добиваться того, чтобы занять в крепости официальную должность. Низарит-скому ордену пришлось потратить немало золота на подкуп нужных лиц, пока не был найден нужный подход к новому вазиру. И вот в один прекрасный день купец привез в крепость фирман (торжественный указ) сельджукского султана, назначившего его новым комендантом крепости Шахриз.

Дальнейшие события шли по привычной, давно разработанной и уже многократно опробованной схеме. Абд аль-Малик ибн Атташ провел во вверенную его попечению султаном крепость фидаинов. Однажды он расставил на караулах своих людей из дейлемитов, и всех неизмаилитов в крепости зарезали, как баранов на курбан-байрам. Редкий случай в истории: комендант крепости сам истребил почти весь свой гарнизон.

Когда сельджукские власти в Исфагане наконец сообразили, в чем дело, было уже слишком поздно. Для того чтобы взять первоклассную крепость штурмом, потребовалась бы целая армия. Низаритам достались большие запасы оружия и снаряжения, военной техники, превосходных боевых коней и вьючных животных, богатые склады обмундирования, сбруи, провизии и фуража. Султану же пришлось смириться с утратой гарема (его жен — «прекрасных чаровниц, подобных павам» — низариты быстренько «обобществили»)…

Теперь Абд аль-Малик ибн Атташ принялся за исполнение второй части хитроумного низаритского плана. Оружие с крепостных складов начали тайно перевозить в город, где низаритское подполье распределяло его среди своих боевиков. К тому времени в Исфагане уже насчитывалось 30 000 тайных низаритов, готовых в любой момент выступить против султанских властей с оружием в руках и только ждавших условного сигнала главы своего тайного ордена из Аламута.

Подготовка к восстанию в столице Сельджукидов сопровождалась разгулом низаритского террора, постоянными похищениями и убийствами людей при помощи «подсадных уток». «Подсадными утками» выступали, в частности, некий Алави Мадани, выдававший себя за слепого, и его жена, «старушка— божий одуванчик». Под видом нищих эти тайные агенты низаритских подпольщиков бродили по улицам славного города Исфагана, поджидая, пока не покажется нужный человек. Это мог быть мулла, известный своими речами против измаилитов вообще и низаритов в частности; чиновник, преданный Сельджукам; заезжий мелкий тюркский бек, то есть вообще нс человек, а «джинн», или просто богатый человек («паук-кровосос», «эксплуататор трудового народа», «гад»), несший с собой увесистый кошель с деньгами, которые всегда можно было «экспроприировать» на народное дело (или «на цели истинной веры», «к вящей славе Божией», если кому так больше нравится!) — дело известное, «грабь награбленное»…

Дряхлый, немощный, убогий, слепенький старичок подходил к прохожему и молил именем Аллаха всемилостивого и милосердного довести его до дома. Цепко ухватившись за руку невольного поводыря, слепец тащил его к узкой, темной улочке. Он останавливался у двери в высоком глинобитном дувале и начинал громко благодарить прохожего, В этот момент из двери выскакивали низаритские боевики и, оглушив жертву, бросали ее в глубокий колодец или брали живьем.

Таинственные исчезновения людей переполошили весь столичный город. Вскоре жители Исфагана уже боялись выходить на улицу поодиночке. Соглядатаи султанской тайной службы буквально сбились с ног в тщетных поисках неуловимых террористов. По разным версиям, в Исфагане было убито низаритскими боевиками от нескольких десятков до нескольких сотен человек.

Ключ к тайне преступлений был найден совершенно случайно. Как-то на рассвете одна женщина услышала из-за забора стоны. Она перепугалась и побежала на базар, где и рассказала об этом людям. Поскольку весь огромный город жил, как на вулкане, встревоженная толпа сразу кинулась к тому дому. Когда взломали дверь, в колодце, в подвалах и даже в задних комнатах дома Алави Мадани обнаружили множество тел со следами изощренных пыток. Кроме лжеслепца и его спутницы жизни «старушки — божьего одуванчика», удалось схватить еще нескольких добровольных ликвидаторов из числа исфаганских низаритов. Их судили шариатским судом, приговорили к смерти за совершенные злодейства и сожгли на костре при большом стечении народа. И всем стало ясно, что низариты готовятся к вооруженному восстанию.

Низаритские подпольщики тоже были перепуганы тем, что их дела открылись. В Исфагане началась настоящая «охота на ведьм». Стоило сказать о ком-то, что он низарит, как толпы мчались к его дому, чтобы убить еретика.

В конце концов у заговорщиков сдали нервы. Низариты начали восстание преждевременно, не дождавшись команды от Горного старца, и были разбиты войсками султана.

Массовые убийства, совершенные низаритами в славном городе Исфагане, как бы высветили некий предел, границу террора, придуманного Гассаном ибн Саббахом. Правда, исфаганский урок научил низаритов тому, что массовый (или, как выражались большевики, «массовидный») террор может обернуться против них самих, и решили перейти к нанесению, так сказать, «точечных ударов». С тех пор измаилиты убивали свои жертвы только выборочно.

Спираль террора

Когда в 1105 году на престол в Исфагане вступил 25-летний султан Мухаммед, он первым делом приказал готовить войска, чтобы отнять у низаритов крепость Шахриз. Ее комендант Абд аль-Малик ибн Атташ решил принять встречные меры.