Романески - Ален Роб-Грийе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пьер Бенуа, по прозвищу Добросердечный. Аквиганский полк, 17 лет. Война 1776 года. Четыре года в Индии под началом Байи де Сюфрена. В 1784 году подал в отставку; полковые магазины. Таможенная административная служба, 26 лет. Скончался 29 ноября 1832 года.
Перье Франсуа-Жан-Мари, младший сын Бенуа. Пять с половиной лет государственной службы, включая флот и армию. Начало службы на 21-й канонерке сопровождения в Ла-Манше, командир корабля Бозек, 11 января 1811 года. Списан на берег в мае того же года. Переведен в Брестский гарнизон, где проходил строевую службу вплоть до 17 августа того же года, до дня нашего убытия из Бреста вместе с главными силами батальона под нумером 17-й флотилии, капитан первого ранга Прато. С тем же батальоном 22 марта 1812 года убыл из Булони в прусский Данциг, затем принял участие в Русской кампании. Переведен в понтонный батальон в марте 1813 года, в Майнце, после отступления из России; продолжил кампанию в 1813 году в Саксонии и Силезии. Взят в плен во время Лейпцигской десантной операции, под стенами Торгау, в Баварии, и препровожден в Берлин, в Пруссию, в октябре того же года. Сбежал из тюрьмы в ноябре и 13 декабря названного года возвратился во Францию, в форт Кель. Направлен в Брест с предписанием, выданным в штабе Страсбургской эскадры, прибыл на место назначения 24 декабря того же года. С 14 января 1814 года по октябрь того же года состоял на довольствии в 16-м батальоне Брестской флотилии, капитан первого ранга Бижу. В марте 1815 года, в период Вандейской кампании, переведен во временную артиллерийскую роту, капитан Консей, сопровождение 12-го палубного. Подал в отставку в октябре 1815 года. Таможенно-административная служба, 27 лет и 3 месяца. Медаль Святой Елены.
Марселен-Бенуа-Мари Перье, старший сын Франсуа-Жана-Мари. Пять лет и пять месяцев в Государственном военном флоте, на паровом фрегате „Асмодей“. Подал в отставку 15 мая 1849 года, будучи рулевым матросом 1-го класса. Таможенно-административная служба, пятнадцать лет, вплоть до настоящего времени (15 апреля 1862 года)».
Марселей женился на Марии Ивонне Магёр, чей брат умер, находясь на военной службе, и чей отец занимался доставкой почты в Финистере. Для него, равно как и для всех моряков, солдат и таможенников, казенная служба была родом священной миссии и делом чести. Как-то раз он направил свою карету наперерез процессии, по его мнению, двигавшейся слишком медленно. Остановить процессию! Да еще в самом начале XIX века! И где? В Бретани! Возмущенному служителю церкви, потрясавшему крестом перед лицом злодея и святотатца, дедушка Магёр, как говорят, торжественно возгласил с высоты козел: «Именем Господа Бога нашего, господин кюре! Я везу Почту!» В семье не раз вспоминали об этом акте гражданского мужества, совершенном в пику клерикальному обскурантизму и религиозным предрассудкам.
Анри де Коринт, восседая на своем белом скакуне, с высоко поднятой головой и, как обычно, с безукоризненно прямым торсом, однако явно скривившись на своем седле влево и находясь в положении, которое часто принимал по окончании длительных и утомительных путешествий, но не желая расслабляться, тихой лунной ночью ехал по вересковой заросли, покрывавшей чудовищно изрезанный берег Леонского края. В тот момент, когда тропинка пересеклась с дорогой таможенников, до его привычного к морским звукам уха донеслись со стороны моря смешивающиеся с мерным шелестом отлива воды такие же размеренные, но более громкие и четкие звуки.
Слегка стиснув бока лошади коленями, он остановил ее и прислушался. Звуки походили на крепкие шлепки рубеля по мокрому белью. В этом месте пляжа протекал ручей, но кто мог лунной ночью, вдали от человеческого жилья, заниматься стиркой? Де Коринт тут же вспомнил старое деревенское предание о «ночных прачках», молодых женщинах из мира духов, от которых можно было ожидать только беды, об этих подобиях колдуний из «Макбета». Усмехнувшись, он сказал себе, что, может быть, они поведают ему, когда именно в ближайшем будущем он взойдет на шотландский трон. Наши Коринты имеют дальних предков в Уэльсе и в Нортумберленде, одним из которых был лорд де Коринт, боровшийся с Кромвелем. Граф Анри подъехал к овражку, вырытому водой, и, следуя вдоль него, оказался на песчаном берегу.
У самого края пляжа овражек расширялся и образовывал нечто подобное омуту. При большом желании здесь вполне можно было устроиться с бельем. И в самом деле, де Коринт заметил у самой воды, блестевшей в лунном свете, положенные наискось деревянные мостки; на таких мостках, стоя на коленях, женщины отбивают белье. Однако пострадавшее от длительного использования примитивное сооружение казалось давно заброшенным, да и кругом никого не было видно. Меж тем звуки, доносившиеся как бы из самого моря, становились все более отчетливыми. «Ба! — отметил про себя бесстрашный всадник. — Эта ночная прачка не боится стирать в соленой воде!» — и, подталкиваемый любопытством, направил лошадь к полосе голого песка и так подъехал к кромке воды.
Ни впереди, ни справа, ни слева — нигде на украшенной гирляндами белой пены, блестевшей в тусклом ночном свете излучине не было ни души. В этой части залива почва была довольно твердой, и копыта лошади не проваливались. Де Коринт заставил ее сделать несколько шагов в море; у берега было мелко, и вода едва доходила ей до колен. Странное шлепанье теперь раздавалось совсем рядом, и вскоре граф увидел в двух десятках метров от себя некий плоский предмет, танцевавший на волнах, то опускаясь, то поднимаясьП6 и периодически испуская яркий свет.
Проехав еще несколько шагов (что сделать было уже труднее, поскольку лошадь упрямилась), де Коринт понял, что это было зеркало, не утонувшее только благодаря своей массивной раме. Плавая стеклом вверх, оно, в зависимости от угла наклона, от времени до времени освещало всадника отраженным лунным светом. Когда графу Анри захотелось добраться до
