К истокам Тихого Дона - А Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Введенные же Шолоховым даты суда (27 апреля /10 мая) и казни (28 апреля с.ст.) подтелковцев взяты прямо из приложения к книге Френкеля и резко расходятся с внутренней хронологией событий.
Подведем некоторые итоги.
Мы не знаем причины одновременного хронологического смещения даты ареста и казни подтелковцев сразу в двух разных сюжетных линиях, перенесение ее на Пасху. Можно лишь предполагать, что оно возникло не случайно, а по хорошо рассчитанному замыслу автора. Введенные же в текст заимствования из книги Френкеля полностью выпадают из общего хронологического ряда событий художественного повествования и грубо нарушают композицию и связность всего текста.
«Шесть дней под Ростовом...»
Двойная датировка событий при сопряжении заимствований из брошюры Френкеля выявляется еще в одном эпизоде пятой части «Тихого Дона» (гл.4-6), рассказывающем о приезде на Дон революционера Бунчука для подготовки большевистского переворота. Этот эпизод окаймлен вставками (гл.3, 7) из книги Френкеля, в которых указаны хронологические рамки событий.
Датами начала и конца боев за Ростов названы соответственно:
«27 ноября Каледин уже был в состоянии оперировать стойкими добровольческими отрядами...
2 декабря Ростов был с бою занят добровольческими частями».
(V, 3, 248)В гл.7 эта датировка подтверждается указанием на длительность боев, проходивших с 27 ноября по 2 декабря (6 дней):
«Шесть дней под Ростовом и в самом Ростове шли бои».
(V, 7, 256)Однако в основном (его можно условно назвать «художественным» в отличие от текста, создаваемого на основе заимствования) тексте, где бои за Ростов описываются подробно, указана иная дата начала боев — 25 ноября:
«25 ноября в полдень к Ростову были стянуты из Новочеркасска войска Каледина. Началось наступление. Вдоль линии железной дороги, по обе стороны насыпи, шли жидкие цепи офицерского алексеевского отряда».
(V, 6, 253)Эта дата в основном тексте находит подтверждение в эпизоде гл.7, рассказывающем о расстреле пленных офицеров-добровольцев 26 ноября.
«Перед вечером 26 ноября Бунчук... увидел, как двое красногвардейцев пристреливают офицера, взятого в плен...»
(V, 7, 256)Таким образом, имеется достаточно оснований говорить о двух различных датировках одного и того же эпизода, а следовательно, и двух различных исходных текстах, механически объединенных в рассмотренных выше главах «Тихого Дона».
Некоторые итоги
Подведем некоторые итоги. Фрагментарность отдельных эпизодов линии Бунчука сопровождается резким изменением стиля, нарушениями последовательности и логичности описания (и даже просто перечисления) событий. В результате можно выделить ряд особенностей текста:
— прерывистость, пунктирность сюжетной линии Бунчука;
— искусственные перестановки текста во фронтовых эпизодах;[36]
— замена художественного повествования обширными вставками: переработанными заимствованиями из брошюры большевистского деятеля Френкеля «Орлы революции» в главах 20, 25-28;
— наличие значительного числа несоответствий текстологических и особенно хронологических в местах стыковки основного текста с заимствованиями. Последнее усугубляется тем, что даты в брошюре Френкеля даны по новому стилю и без соотнесения с основной хронологией «Тихого Дона» автоматически переносятся в роман.
На основе вышесказанного можно предположить, что:
а) имеют место фактические изъятия фрагментов художественного текста, заполненные заимствованным материалом;
б) изъятия, вероятно, относятся к негативным и обостренно неприглядным характеристикам образа действий Бунчука и его единомышленников;
в) объем изъятий весьма значителен, последнее прямо вытекает из соотношения объема основного текста с заимствуемым материалом.
Последнее обстоятельство позволяет выявить соавторскую манеру письма и соавторскую методику компоновки текста.
Эпизоды сюжетной линии «Тихого Дона», которые относятся к активному участию революционера Ильи Бунчука в начавшейся на юге России гражданской войне, соединены искусственно. Текст составлен из разнородных по происхождению отрывков, не объединенных единым авторским замыслом.
В сюжетной линии просматривается наличие некоего единого сквозного художественного замысла, искаженного уже в третьей части романа при появлении на страницах романа в августе 1914г. Ильи Бунчука. В дальнейшем в тексте появляются чужеродные вставки, для которых использованы как заимствования, так и отрывки «художественного» текста непонятного происхождения. Достоверность, стиль, язык, связность изложения здесь отличны от основного текста. Можно сказать, что эпизоды этой сюжетной линии в пятой части «Тихого Дона» подверглись наиболее заметным и неудачным «соавторским» изменениям и переделкам.
Заимствования в шестой и седьмой частях «Тихого Дона»
Использование в 6-й и 7-й частях романа заимствований из воспоминаний донского атамана Краснова и стратегического очерка гражданской войны Какурина представляют для нашего исследования особый интерес. Дело в том, что в тексте это проходит на фоне возрастающей фрагментарности художественного повествования. Заимствования как бы закрывают образующиеся в повествовании лакуны. При этом осуществленное «согласование» разных слоев текста дает в руки исследователей при изучении большого числа ошибок, неувязок, несообразностей уникальную информацию как о характере формирования и обработки текста, так и о самом авторе (или «соавторе»), вводившем в текст чужеродные куски.
1. Заимствования из воспоминаний П.Н.Краснова
«Калмыковатый Федот Бодовсков»
В главах шестой части предшествующих Верхнедонскому восстанию, введенные в текст заимствования из воспоминаний Краснова рассказывают о трех разных периодах истории Всевеликого войска Донского. Первая часть фрагментов, помещенная в гл.1, относится к описанию Круга спасения Дона, начавшего работу в конце апреля 1918г. Чрезвычайное собрание казачьих депутатов, прибывших в Новочеркасск прямо с полей сражений, за несколько дней сформировало новую донскую власть для освобожденной территории и выбрало войскового атамана, способного соединить усилия казаков и завершить избавление родной земли от большевиков.
Начало шестой части содержит явные натяжки и анахронизмы, свидетельствующие о многих искусственных вмешательствах в текст.
В предшествующей, пятой части романа читатель расстался с казаками хутора Татарского во время казни подтелковцев на хуторе Пономареве, где упоминались среди прочих участников экзекуции Митька Коршунов и Федот Бодовсков.
«Отряд татарских казаков под командой хорунжего Петра Мелехова прибыл в хутор Пономарев 28 апреля на рассвете... Митька Коршунов... и калмыковатый Федот Бодовсков — вызвались охотниками».
(V, 30, 321)О дальнейшей судьбе казаков и об их участии в боях против красных месяц спустя после казни подтелковцев рассказывается в гл.2, где упоминаются те же самые действующие лица.
«Уже четверо суток сотня татарских казаков под командой Петра Мелехова шла через хутора и станицы на север Усть-Медведицкого округа... На пятые сутки вступили в станицу Кумылженскую. Через Хопер переправлялись на хуторе Дундуковом... Григорий командовал взводом. У него почти все казаки были с нижнего конца хутора: Христоня, Аникушка, Федот Бодовсков...
Вторым взводом командовал Николай Кошевой... четвертым — Митька Коршунов, после казни Подтелкова спешно произведенный генералом Алферовым в старшие урядники... Если месяц назад верилось, что войны не будет, то теперь шли с покорным безотрадным сознанием: крови не избежать».
(VI, 2, 335-336)Точно указана география движения казаков — вверх по Хопру, время — «месяц назад» (конец мая?). Подробно названы имена казаков, их распределение в сотне, разговоры между собой... Мы видим последовательное развитие событий, причем начало шестой части прямо продолжает повествование пятой части.
Однако ее первая глава, рассказывающая о поездке Пантелея Прокофьевича в Новочеркасск на Войсковой круг и выборах атамана, содержит в себе такие анахронизмы и противоречия, что во многом выпадает из общего композиционного и хронологического ряда. Первой «странностью» является дата упоминаемых выборов делегатов на станичный и войсковой круг.
