Кровавое наследие - Лоэнн Гринн

 Если он будет покорно сотрудничать, то, возможно, доспехи Полководца дадут ему немного свободы передвижений.

 — В порту стоять другой судно! — буркнул капитан с сильным акцентом. Его белые как слоновая кость волосы под широкополой шляпой сходились в косицу. Выгоревший зелёный мундир, китель морского офицера одного из государств Восточных Пределов, вероятно, сменил нескольких владельцев, прежде чем достался нынешнему. — Нет время на пассажир!

 Стараясь не обращать внимания на зловонное дыхания грубияна, Буффалон придвинулся ближе:

 — Я хорошо заплачу.

 Поведение капитана мгновенно изменилось.

 — Ну?

 Доверившись латам — не подвели же они его (хотя как сказать…) на постоялом дворе, солдат продолжил:

 — Всё, что мне нужно, — это каюта и еда. Если во время путешествия меня никто не потревожит — тем лучше. Просто доставьте меня в Эдинополис.

 Смертельно бледная фигура изучала его.

 — Латы? — Капитан потёр подбородок. — Офицер?

 — Да.

 Пусть думает, что Буффалон дезертир в бегах. Наверное, это повысит цену, зато капитан будет больше доверять ему. Ясно, что Буффалону необходимо убраться отсюда.

 Старик почесал заострённый подбородок. Буффалон заметил татуировку на худом запястье, прячущуюся в широком рукаве кителя. Уверенность в том, что корабль флибустьерский, упрочилась.

 — Двенадцать драхлин! Спать один; есть один, говорить с экипажем мало! Покинуть корабль когда приходить в Эдинополис!

 Буффалон был согласен со всем, кроме цены. Как соотносятся драхлины с деньгами Элении?

 Впрочем, тревожиться не о чём. Левая рука разжалась, обнаружив на ладони в перчатке несколько монет. Капитан жадно зыркнул на них и сгрёб все разом. Прикусив одну и удостоверившись в подлинности, он ссыпал деньги в потрёпанный мешочек на своём поясе.

 — Идём!

 Он проковылял мимо Буффалона, только что обнаружившего, что левая нога капитана закреплена в лубке — двух дощечках, тянущихся от бедра до самого сапога. Судя по перевязке и собственному опыту полевой хирургии, ветеран подозревал, что его «гостеприимный» хозяин без этой шины даже стоять бы не смог. Капитану надо бы получше следить за ногой (да и не только), но бинты и лубок выглядели так, словно их когда то давно наложили, а потом просто забыли.

 Сколько бы ни составляла сумма в двенадцать драхлин, первый же взгляд на каюту дал ему понять, что с него содрали втридорога. Даже комната в трактире выглядела намного уютнее этой каморки. Размерами она едва ли превосходила чулан, а единственным удобством была лишь шаткая койка, одним краем прибитая к дальней переборке. Простыни, все в пятнах, выглядели словно куски материн, наспех оторванной от парусов, такие они были грязные и грубые. В каюте воняло тухлой рыбой, а на полу были заметны грязные полосы. В углах под потолком висела ажурная паутина, трепещущая на сквозняке, тянущемся из открытой двери и щелей в полу, обрамлённых зеленоватым мхом.

 Зная, что выбора у него нет, Буффалон постарался скрыть отвращение.

 — Благодарю, капитан…

 — Рихтель, — фыркнул скелет. — Внутрь! Еда по склянкам! Понимать?

 — Да.

 Коротко кивнув, капитан Рихтель оставил пассажира обустраиваться. Вняв совету, Буффалон закрыл дверь и сел на сомнительное ложе. Неприятностей добавляло и то, что в каюте не было даже иллюминатора, а значит, облегчения от зловония не будет.

 Он пошевелил руками, потом проверил ноги. Похоже, за сотрудничество он удостоился свободы движений, только вот надолго ли? Буффалон полагал, что на «Пасти дракона» доспехи не доставят ему много неудобств. Чего им было ожидать — разве только что Буффалон шагнёт за борт и погрузится на дно морское? Хоть проблемы и множились, он не собирался пока сводить счёты с жизнью, особенно таким ужасным способом. Кроме того, Буффалон сомневался, что ему удастся даже это, — доспехам он всё ещё нужен живым.

 Не придумав, чем занять время, он решил попробовать уснуть. Несмотря на вонь — а возможно, именно из за неё, — Буффалон ухитрился задремать. К несчастью, его сны вновь оказались пугающими, ибо большей частью они даже не были его собственными.

 Опять он жил как Еранас, получая удовольствие от чудовищных спектаклей, постановщиком которых и выступал. Поселения, не сразу признающие его господство, пали перед его праведным гневом, а городских старейшин и всех, сделавших неправильный выбор, топили, четвертовали, заживо сдирали с них кожу — в назидание прочим. Пойманные на шпионаже, превратились в жуткие канделябры, не только освещающие покои Полководца, но заставляющие дрожать даже его демонических слуг. Бил колокол…

 …выдёргивая благодарного Буффалона из сна. Он заморгал, наконец сообразив, что действительно уснул, а теперь склянки зовут на ужин. Хотя солдат и сомневался, что здешняя еда придётся ему по вкусу, чувство голода было так велико, что Буффалон не мог больше игнорировать его. Кроме того, он не хотел рисковать — ведь доспехи опять вызовут бесов, чтобы накормить его. Сложно сказать, что они могут посчитать съедобным…

 Закутавшись в плащ, боец шагнул наружу и увидел несколько потасканных угрюмых людей, спускающихся в недра корабля. Предположив, что они тоже собираются поесть, Буффалон проследовал за ними в весьма ветхую на вид кают компанию, где и получил ломоть чёрствого хлеба и миску с подозрительным мясом, заставившую добром вспомнить похлёбку трактирщицы ашкалота.

 Один взгляд на сердитую группку убедил Буффалона отправиться восвояси. Поднявшись с едой на палубу, он ненадолго задержался у перил, чтобы вдохнуть немного свежего морского воздуха, прежде чем снова спуститься в духоту каюты.

 Ему на глаза попалась фигура, стоящая на пирсе в окутанном тумане.

 Миска выскользнула из рук, варево разлилось по палубе, но Буффалон не заметил этого.

 Лакедон. Даже закутанный в балахон — это мог быть только Лакедон, и никто другой!

 Мёртвые глаза бывшего товарища смотрели прямо на Буффалона. Даже отсюда воин видел зияющую дыру на шее технократа.

 — Дурак! — взревел за спиной Буффалона Рихтель. — Грязь! Ты мыть сам! Помощи нет!

 Ошеломлённый ветеран через плечо оглянулся на сердитого капитана, затем увидел пролитую похлёбку. Пара кусков мяса шлёпнулась на носок сапога Еранаса.

 — Мыть! Помощи нет! Нет сегодня еды! — И Рихтель захромал дальше, бормоча на своём родном языке нечто, без сомнения, унизительное для дьявольских чужаков.

 Несмотря на ярость капитана, Буффалон немедленно забыл, что остался без пищи, — его взгляд поспешно вернулся к тому месту в поисках…