Молния среди леса - Константин Малахов

С каждым моим шагом стена леса становилась все выше и выше. Грудь немного сдавило, желудок поджимало кверху, как бывает при начале футбольного матча или драки. Я, конечно, надеялся найти что-то интересное, но тех событий что случились позднее, никому бы не пожелал.

Глава 8. Кто в теремочке живет.

Лес проснулся и занимался своими делами: миграцией белок с одних деревьев на другие, проводил заседания птиц, вызвал показаться некоторых грибов. Трудно было удержаться от хорошего снимка. Видимо, заметив фотографа, показался заяц. С обычными глазами. Об осторожности я тоже не забывал: привязывал к веткам ленточки, смотрел на компас и отшагав расстояние, с которого эта ленточка была с трудом видна, привязывал новую. Попался мне на пути и ручей, сделав в моем сознании местность чуточку более знакомой.

Я углублялся в лес, время текло незаметно, однако часы говорили, что мой маршрут длится уже около сорока минут, а значит – до цели не так уж и далеко. Чаща была полна различных звуков, очень гармонично сливающихся между собой, словно музыка… Сознание подавало мне знаки прислушаться, быть внимательнее, сосредоточиться. Я повиновался внутреннему голосу и понял – действительно где-то звучит музыка! Фортепиано, если не ошибаюсь, но откуда здесь взяться этим звукам? Мелодия доносилась справа, компас же указывал, что мне нужно прямо. Соблазн выявить источник музыки был велик, но страх сбиться с пути оказался еще больше. Я повязал очередную ленточку, решив не снимать ее при уходе – слишком уж меня заинтересовал этот звук. Там что, кто-то живет? Очередной отшельник вроде Костомарова? Оставим этот вопрос на потом, моя цель должна уже быть очень близка. С каждым шагом во мне росло волнение: перед глазами был все тот же лес во всех своих вариациях, никаких признаков цивилизации или пребывания тут в недавнем времени человека. На компас все чаще падали встревоженные взгляды. Откуда-то снизу, из нутра, горячей лавой поднималось отчаяние и разочарование.

Но вот впереди посветлело и с каждым новом шагом сердцебиение становилось быстрее. Даже казалось, что оно мешает мне сосредоточиться. За последними перед стеной света деревьями раскинулась поляна, опушка. Я осторожно выглянул из-за дерева: не было видно ни души, глаз не цеплялся ни за что чужеродное, сделанное человеком.

Опушка и опушка. Упавшее дерево, ковер из волнующейся на легком ветру травы. Осмелев я вышел осмотреть место повнимательнее. Может быть это не та точка, где был свет на фотографии? Даже если этот источник света не находился здесь постоянно, то должны быть какие-то следы, но вокруг одни листья да разнотравье. Старый пень еще торчит огромный, заваленный какими-то обломками веток да поросший кустарником, там явно давно никто не был. Честно говоря, мои ноги просили немного отдыха, и я не стал им в этом отказывать. Запримеченное ранее упавшее дерево выглядело вполне подходящим, даже не как лавка, а как спинка от нее. Сверху склонялись ветки, покрытые интересной хвоей, свисающей словно мокрая ткань. Иголко-травяной покров на земле выглядел достаточно комфортно.

Я плюхнулся возле осторожно выглядывавших из-под ствола грибов и медленно, словно бутылку дорогого вина, открыл флягу с водой. Все-таки в таких условиях привыкаешь радоваться мелочам и мне это нравилось. Мысли разбрелись, что было делать дальше непонятно: углубляться еще, изучить окрестности или возвращаться. Последний вариант звучал пораженчески и был отметен. Раздумывая, я слишком расслабил пальцы и фляга выпала на землю. Чертыхаясь, мне пришлось наклонится лицом прямо к стволу и рука, тянувшаяся за водой, замерла. На уровне моих глаз на дереве были вырезаны затейливые узоры. Переплетающиеся линии, в промежутках между ними цветки и грибы. Сам по себе факт этого прикладного искусства на опушке был удивителен, но через секунду озарило, что этот самый орнамент я вижу не впервые! Именно этот рисунок был нанесен на некоторые поверхности в избе, где прошла первая моя ночевка! О совпадении речи не шло. Приглядевшись стало понятно – рез дерева свежий, может быть несколько дней, но не месяцев. Конечно, может это какой-то умелец приходил сюда, отдыхал и заодно оставил свою метку, но неужели эта невероятное совпадение что где-то здесь является ночью яркий свет? Судьба, как известно, большая шутница. Так-так-так. Мысли лихорадочно закрутились в голове, я встал и начал нервно вышагивать. Что же делать? Сейчас еще только близится обеденное время, до появления света еще полдня. Вернуться и обсудить план с Костомаровым? Очень уж не хотелось вышагивать обратный путь, ведь чтобы мы с ним потом ни решили – наверняка мне снова придется быть здесь. Довольный своим рационализаторским ходом мыслей, я продолжил думать. Обнаруживать себя не стоило, чтобы здесь ни происходило, это не выглядело открытым для чужих глаз. Значит нужно устроить себе наблюдательный пункт. Побродив по периметру опушки, я присмотрел себе уютное гнездышко: одна из высоких елей (не знаю точно породы дерева, очень высокий ровный ствол, у которого ветки начинаются метрах в двух от земли) упала на другую. В месте их столкновения из хвойных лап образовалось нечто вроде природного гнезда для огромной сказочной птицы. Я попробовал забраться в него с земли, но даже до ближайших веток мне было не дотянутся. Закидывать арканы и прочие фокусы с веревками были вне моих умений. Оставалось само упавшее дерево. Взобраться на его ствол оказалось нетрудно, но дальше пришлось осторожничать. Первые два шага убедили меня, что лучше будет преодолеть расстояние лежа на стволе, чем изображать из себя циркача. Зрителей-то все равно нет. Было трудно. Стоило чуть-чуть наклониться и тело стремилось перевернутся под ствол, чего совсем не хотелось. Фотоаппарат и кисет с гранатами казалось перетрут мне шею. Руки и ноги ныли от напряжения, едкий пот заливал глаза. Добравшись до цели, я ощутил себя чуть ли не завоевателем Сибири. Место оказалось отличное: среди ветвей было углубление, где можно было находиться не опасаясь быть обнаруженным, опушка была как на ладони, а в бинокль я мог разглядеть все в деталях. Возбуждение не утихало, но притворяться индейцем русских лесов было скучновато. Мое уже испытанное рационализаторское мышление подсказало, что, если я вижу связь между ночным светом и появлением тут людей, то и произойдет что-то в момент этого самого света, а значит нескоро. Пожалуй, рискну разведать насчет музыки. Правда, придется теперь вылезать из уютного гнездышка…

Было ощущение, что я в России уже минимум месяц, а не третий день: чаща не пугала, а звала, воздух не вызывал сонливости, напротив придавал бодрости и сил. Все перенесенные тяготы, чтобы добраться сюда, лишь грели мое самолюбие, добавляя картинной суровости в мой вояж. Вот и молодое деревцо с двумя ленточками. Музыка смолкла, передав ноты лесным обитателям, но я помнил с какой стороны она доносилась.