Конец света - Наталья Никольская

Я написала сестре записку, чтобы ждала меня на лавочке, если объявится, и отдала ее бабушке. На сей раз наша бабушка вынуждена выполнять роль не только няньки для Ольгиных детей, но и роль связного.

Мысль о том, что связь между двумя убийствами существовала, крепла с каждой минутой. Обвиняются родственники, на месте преступления имеются следы талька. Так и кажется, что таинственный убийца в резиновых перчатках крадется по пятам за всеми родственниками Дрюни Мурашова и убивает с неизвестной целью всех, кто с ними общается по какому-то ни было вопросу.

Ввиду внезапно образовавшегося окна, я решила попытать счастья и поискать магазин, где был приобретен нож, который послужил орудием убийства сторожа химической лаборатории. Надежды, впрочем, мало, что мне это удастся. Прямо скажем, кот наплакал. Но попробовать все же стоит. Поскольку я была абсолютно убеждена в том, что нож купили незадолго до убийства. Причем, где-то поблизости. Не иначе. Так что далеко от больницы я уходить даже и не буду. В этом нет никакой необходимости.

Ведь если Дрюню подставили, то решение воспользоваться дракой созрело спонтанно. Никто не мог же заранее предположить, что аферист и обманутый им лопух встретятся на узкой тропинке в больничном дворе. Кстати, отсюда напрашивается вывод, что за одним из собутыльников следили. И нельзя исключить, что таинственная Алевтина приложила к событиям свою белу рученьку. Показания соседки, сообщившей об отъезде Алевтины, еще ничегошеньки не значат.

Хозяйственых магазинов, расположенных в районе, где находилась детская инфекционная больница, было четыре. И еще один, пятый на территории базарчика, куда отправилась Ольга. Я, оставив машину около больничного двора, чтобы сестра, как только придет на встречу со мной, поняла, что отлучилась я совсем ненадолго, отправилась в поисках удачи.

Ножей таких было реализовано не так уж и мало. Продавцы на мои вопросы по поводу людей, купивших ножи, ничего толком сказать не могли.

— Вы знаете, девушка, сколько народу у нас за день бывает. Разве всех упомнишь? Если бы вы спросили, хотя бы, как выглядел человек, который купил посудомоечную машину, мы бы вам его смогли описать. А нож… Это ж такая мелочь.

Я упорно показывала фотографию Алевтины и продолжала некоторое время упорствовать:

— А вот эта девушка вам не знакома случайно? Подумайте хорошенько, может быть, именно она купила у вас нож?

Они только плечами пожимали. Никто Алевтину не помнил. Базарчик я оставила напоследок. По вполне объективной причине. Если Алевтина работала на этом базарчике, пусть и не в магазине, а в мясных рядах, то ее все здесь прекрасно, надо думать, знали. И вряд ли она стала бы покупать нож именно здесь, где ее знают. Надо быть совсем дурой, чтобы так светануться.

Но в этот магазинчик, величиной с веранду в тесном частном доме, я все же вошла, обогнув шикарный «мерс», который бесцеремонно раскорячился прямо у двери этой чудом уцелевшей приляпушечки.

Молоденькая девчушка, довольно мило одетая, лениво двигая челюстями, жевала резинку. Со скучающим видом она взглянула на меня.

— Здравствуйте, — Держалась я решительно и уверенно. Таких дамочек надо сразу настроить на определенный лад. А то ишь как расплавилась. Как мороженое на солнце.

Она вяло кивнула, наблюдая за мной. Я подошла к стеклянным витринам и стала молча рассматривать их содержимое. А вот и он, тот самый нож, в смысле, такой же, который был использован в качестве орудия убийства.

— Девушка, подскажите, пожалуйста, у вас сегодня такой нож кто-нибудь покупал? Или вчера?

— Ну. Вчера я не помню, а сегодня дамочка одна. А почему вы спрашиваете? Вы что, спрос населения изучаете что ли?

Она ослепительно улыбнулась, обнажив два ряда великолепных зубов. Прямо, как в рекламном ролике про «Орбит».

— Я из милиции, — внаглую соврала я. Чем наглее ложь, тем проще в нее поверить. Это еще Геббельс пропагандировал. К тому же я была не так далеко от истины, если учесть, что действую с благословения старшего следователя УВД Жоры Овсянникова. — Таким ножом воспользовался убийца. Не далее, как сегодня утром.

Я специально нагнала на девицу страху. В таких условиях может сработать эффект двадцать пятого кадра, то есть она сможет вспомнить в мельчайших подробностях то, что похоронила в недрах своей памяти. В других магазинах это, правда, не сработало. Но моя сестра Ольга утверждает, что этот самый эффект замечательно сработает, если для этого имеется хоть какой-нибудь повод. А тут, раз про дамочку вспомнила, то и остальное запросто вспомнить может.

— Вспомните, пожалуйста, не эта, случайно, дамочка покупала у вас нож? — Я достала из сумочки фотографию Антоновой.

Девица внимательно рассмотрела фото и пожала плечами:

— Это же любительское фото. Тут не очень-то рассмотришь. На сто процентов гарантировать я не могу, что именно эта, но похожа, это точно. Такая же светленькая, приятненькая на вид. Глаза большие.

Уж, извините, сударыня, портретов, как говорится, нема. Что имеем, тому и рады.

— Вы знаете, почему я ее или похожую на нее запомнила? — Она улыбаясь ждала моего поощрения, типа «Ну? И почему же?»

— Наверное, чем-то она привлекла ваше внимание. Разбила что-нибудь, к примеру. Или еще что-нибудь этакое сотворила. Нет?

Девица была просто в восторге:

— Надо же! Как это у вас хорошо получается. Вам бы менеджером по продажам работать. Вы уж точно коньюнктуру рынка очень тонко бы чувствовали. Извините.

Она осеклась, вспомнив, что моя работа явно не связана с продажами.

— Мальчишки тут у нас наперебой во-он тот «Мерс» намывают. Эдик им неплохо платит за это. У них тут очередь своя. Я уж тут их всех почти знаю. Хоть и работаю совсем немного. А тут утром сегодня мальчишка совсем незнакомый подошел с ведром и принялся машину надраивать. А дамочка эта, ваша, как раз чек пробила, нож купила. Она его в сумочку положила и собралась выходить.

И тут, откуда ни возьмись, Ромка, тот, кому этот «Мерс» по графику мыть положено. Он и бросился на конкурента с кулаками. А тот росточком поменьше, испугался. Жалко мальчонку. Я ругаться на них взялась и из магазина выскочила. Ромка толкнул того мальчишку, и он прямо на эту дамочку налетел. А у нее еще сумка такая серая была. И в ней что-то звякнуло. Я даже подумала, что разбилось. Но она заглянула в сумку, засмеялась и говорит:

— Кажется, все цело.

А потом мальчишку спрашивает:

— Что, не повезло, друг, сегодня с работой? Могу помочь, если хочешь.

Я меня внутри все затрепетало. Я чувствовала, что близка к разгадке. Причем, близка настолько, что только руку протяни и приподыми занавес. И все будет по полочкам разложено.

— И что? Что дальше?

— А дальше ничего. Она его взяла за плечи и повела. Вот и все.

— А сумка? Какого цвета сумка была, вы не запомнили?

— Да серая, я ж сказала, какая-то, виды видавшая. Авоська хозяйственная.

— Понятно. А как они одеты были, я имею в виду, девушку и мальчишку, с которым она вместе ушла?

Продавщица задумалась на несколько мгновений.

— Ой, вы знаете. На сто процентов сказать не могу. Я пацана-то сейчас толком не вспомнила бы. Я просто запомнила эпизод. И все. Ну вы знаете, как это бывает, запоминаешь то, что невольно запоминается. Да, обыкновенно одеты, как все летом одеваются. На пацане, по-моему, футболка какая-то…

— Зеленая. И серые шорты.

— Как будто, да. Да, точно. Там еще бык какой-то нарисован. А на женщине платье цветное. Пестрое такое.

— Спасибо, я не знаю, как вас зовут.

— Меня Таней зовут.

— Спасибо, Таня. Вы очень помогли следствию.

Что ж, все сходится. Женщина неожиданно встретила помощника, которого тут же привлекла, обеспечила работой, так сказать. Она послала мальчишку за определенную мзду отнести водку двум собутыльникам, к тому времени вполне довольным друг другом.

Я уже вышла из магазина и тут же хлопнула себя по лбу. Умная ты, Полина, женщина. Обрадовалась, конечно. Что и говорить. Вот только незадача. Если эта женщина и есть загадочная Алевтина, торгующая в мясных рядах, то девчушка бы так и сказала. Они же все друг друга знают. Тут, как маленькая деревня, этот базар.

Пришлось вернуться.

Танечка за это время успела вскипятить себе чаек. Посетители что-то не очень-то спешили отовариваться современными кофеварками и кухонными комбайнами, стоящими безумных денег.

— Таня, извините. Это опять я.

Она кивнула.

— Таня, а та женщина, купившая у вас кухонный нож, случайно не продавец из мясных рядов?

Та пожала плечами и улыбнулась:

— Я ж тут почти никого еще не знаю. Я всего неделю работаю. Тут выручка всегда маленькая. И прежний продавец сменил, так сказать, место дислокации.

— Спасибо еще раз. Вы мне очень помогли.

Добавлять фразы типа «Родина вас не забудет» я не стала.