Я – нахал! Очерки, статьи, избранные стихотворения - Владимир Владимирович Маяковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь глобуса буржуазного пуза нет.
Сметя старье революцией, мы и для строек искусства расчистили поля.
Землетрясения нет.
Кровью сцементенная, прочно стоит СССР.
Время взяться за большое.
Серьезность нашего отношения к себе – единственный крепкий фундамент для нашей работы.
Футуристы!
Ваши заслуги в искусстве велики; но не думайте прожить на проценты вчерашней революционности. Работой в сегодня покажите, что ваш взрыв не отчаянный вопль ущемленной интеллигенции, а борьба – работа плечом к плечу со всеми, рвущимися к победе коммуны.
Конструктивисты!
Бойтесь стать очередной эстетической школкой. Конструктивизм только искусства – ноль. Стоит вопрос о самом существовании искусства. Конструктивизм должен стать высшей формальной инженерией всей жизни. Конструктивизм в разыгрывании пастушеских пасторалей – вздор.
Наши идеи должны развиваться на сегодняшних вещах.
Производственники!
Бойтесь стать прикладниками-кустарями.
Уча рабочих, учитесь у рабочего. Диктуя из комнат эстетические приказы фабрике, вы становитесь просто заказчиками.
Ваша школа – завод.
Опоязовцы!
Формальный метод – ключ к изучению искусства. Каждая блоха-рифма должна стать на учет. Но бойтесь ловли блох в безвоздушном пространстве. Только рядом с социологическим изучением искусства ваша работа будет не только интересной, но и нужной.
Ученики!
Бойтесь выдавать случайные искривы недоучек за новаторство, за последний крик искусства. Новаторство дилетантов – паровоз на курьих ножках.
Только в мастерстве – право откинуть старье.
Все вместе!
Переходя от теории к практике, помните о мастерстве, о квалификации.
Халтура молодых, имеющих силы на громадное, еще отвратительнее халтуры слабосильных академиков.
Мастера и ученики Лефа!
Решается вопрос о нашем существовании.
Величайшая идея умрет, если мы не оформим ее искусно.
Искуснейшие формы останутся черными нитками в черной ночи, будут вызывать только досаду, раздражение спотыкающихся, если мы не применим их к формовке нынешнего дня – дня революции.
Леф на страже.
Леф – защита всем изобретателям.
Леф на страже.
Леф отбросит всех застывших, всех заэстетившихся, всех приобретателей.
[1923]
Агитация и реклама
Мы знаем прекрасно силу агитации. В каждой военной победе, в каждой хозяйственной удаче на 9/10 сказывается уменье и сила нашей агитации.
Буржуазия знает силу рекламы. Реклама – промышленная, торговая агитация. Ни одно, даже самое верное дело не двигается без рекламы. Это оружие, поражающее конкуренцию.
Наша агитация выросла в подполье; до нэпа, до прорыва блокады нам не приходилось конкурировать.
Мы идеализировали методы агитации. Мы забросили рекламу, относясь пренебрежительно к этой «буржуазной штучке».
При нэпе надо пользоваться для популяризации государственных, пролетарских организаций, контор, продуктов всеми оружиями, пользуемыми врагами, в том числе и рекламой.
Здесь еще мы щенки. Надо поучиться.
Официально мы уже за рекламу взялись, редкое учреждение не помещает объявлений, не выпускает листовок и т. д.
Но до чего это неумело.
Вот передо мной случайный клочок объявлений из «Известий»:
«Московское коммунальное хозяйство извещает…»
«Правление треста “Обновленное волокно” объявляет…»
«Уполномоченный доводит до сведения…»
«Правление “Боркомбинат” извещает», и т. д. и т. д. до бесконечности.
Какая канцелярщина – извещает, доводит до сведения, объявляет!
Кто ж на эти призывы пойдет?!
Надо звать, надо рекламировать, чтоб калеки немедленно исцелялись и бежали покупать, торговать, смотреть!
Вспоминается европейская реклама. Напр., какая-то фирма рекламирует замечательные резины для подтяжек: в Ганновере человек торопится на берлинский поезд и не заметил, как в вокзальной уборной зацепился за гвоздь подтяжками. Доехал до Берлина, вылез – бац, и он опять в Ганновере, его притянули обратно подтяжки.
Вот это реклама! Такую не забудешь.
Обычно думают, что надо рекламировать только дрянь – хорошая вещь и так пойдет.
Это самое неверное мнение.
Реклама – это имя вещи. Как хороший художник создает себе имя, так создает себе имя и вещь. Увидев на обложке журнала «знаменитое» имя, останавливаются купить. Будь та же вещь без фамилии на обложке, сотни рассеянных просто прошли бы мимо.
Реклама должна напоминать бесконечно о каждой, даже чудесной вещи.
Даже «Правда», конечно, не нуждающаяся ни в каких рекомендациях, рекламирует себя все-таки: «Каждый рабочий должен читать свою газету» и т. д. На первой странице «Правды» – ежедневная реклама – объявление о журнале «Прожектор».
Конечно, реклама не исчерпывается объявлениями. Объявления – простейший вид. Реклама должна быть разнообразием, выдумкой.
К Всероссийской с.-х. выставке в Москве выйдет под редакцией т. Брик специальная книга о рекламе, первая в РСФСР.
Мы не должны оставить это оружие, эту агитацию торговли в руках нэпача, в руках буржуа-иностранца. В СССР все должно работать на пролетарское благо. Думайте о рекламе!
[1923]
Подождем обвинять поэтов
– Поэты не идут.
– Поэтов не читают.
– Поэтов не покупают.
– Издавать стихи убыточно.
Эти утверждения считаются бесспорными. Об этом заявляют злорадные издатели. С этим сочувственно соглашаются редакторы. Про это безнадежно причитают поэты.
Не то чтобы не шли плохие, не то чтобы не читались начинающие, не то чтобы не покупали некоторых, не то чтобы убыточны дорогие – нет, вся поэзия без исключения взята под сомнение:
– Нужен ли вообще в наше время этот способ обработки слова?!
Ссылка, конечно, на цифры, на статистику, на отчеты торгующих книгой.
– Во-первых, нам, поэтам, такое утверждение невыгодно. Во-вторых, мы не хотим верить, что в наше, все еще лозунговое время, время, едва заменившее дни, когда слово, речь, печать – чуть не целиком заменяли и хлеб и оружие, что в это время республике совершенно безразлична культура выделки слова.
Памятуя утверждение пессимиста и оптимиста: одного, что театр наполовину пуст, а другого, что он же наполовину полон, – я не очень верю статистике. Тем более в области искусства. В наше время небывалого обострения литературной борьбы и плохого состояния статистики даже цифры меняются в зависимости от вкуса. Приходится самому обследовать и издательские навыки в области распространения книги, и книжную торговлю, и способ добывания цифр.
Я воспользовался для этого дела моей лекционной поездкой – в Ростов-Дон, Краснодар, Баку, Тифлис. Это совсем немало. Это около 1/6 всех отделений Госиздата. Разумеется, я не производил, да и не мог производить, строго рабкриновского обследования. Но даже беглое наблюдение характерно. Едва ли есть существенная разница между книжной торговлей этих и других городов.
Ростов-Дон. После тринадцатилетнего перерыва я первый раз приехал читать стихи. Большие афиши предупреждают каждого. Две ростовские газеты пишут статьи. На две лекции, объявленные 1 МГУ, билеты проданы полностью. Первая лекция – 1150 человек, вторая – 1200. РАПП (Ростовская ассоциация пролетарских писателей) устраивает специальный закрытый вечер. Ясно, местное отделение Гиза, имеющее большой магазин, да еще присоединенное после слияния отделение Ленгиза, должно было бы коммерчески использовать удачный «сезон». Государственные книжники, прочтя это,
