Марья-Искусница и Хозяин костяного замка - Котова Ирина

- Тетушка банши дело говорит, - подсказала я, ежась. – Позволь мне остаться, великий колдун! Я все делать умею! И готовить, и ткать, и вышивать, и шить, и убирать! Захочешь – петь буду, слух твой ублажать!

- Только этого и не хватало, - пробормотал он. Пошел вокруг меня, хмурясь, вглядываясь, чуть ли не принюхиваясь, как волчара вчерашний.

– Или не буду! – подхватила я понятливо. - Вообще молчать могу целыми днями! Только оставь, позволь службу тебе сослужить!

- Службу, - повторил колдун насмешливо. Руку протянул, по волосам меня погладил – и вытащил гребень чудесный. И расхохотался.

- То-то чувствую, что чужая волшба где-то рядом, а понять, в чем дело, не могу, - и он потер гребень в руках, скривился. – Кащеева волшба, – гребень на его ладони вспыхнул, сгорая. – Обманул бы он меня ранее, но не сейчас, когда я создал зелье, чужую силу рассмотреть помогающее. А это что? – он амулет в виде коня на шее моей качнул. – Понятно. Ну, это я забирать не буду, тебе еще пригодится.

И понимаю, что плохо дело, а что сказать, как заболтать – не придумывается. Зажмурилась я, чтобы думалось лучше. И в обморок никак не падается, когда надо, вот же беда! А то сомлела бы, он бы меня и пожалел, на руки подхватил, от красы моей неземной смягчился.

- Ну, вот и свиделись, Марья-Искусница, - усмехнулся Мерлин, вокруг шагая и смягчаться не собираясь. - Так зачем ты ко мне пришла, за тридевять земель, да еще под личиной чужой? Никак приглянулся я тебе, что задрав подол ко мне прибежала? Решила вокруг пальца обвести и женить на себе?

Я все жмурилась, а на словах этих глаза распахнула.

- Даже в мыслях не было! – возмутилась я. – Да мне на тебя посмотреть страшно, не будь нужды, я бы и на версту к тебе не подошла!

Вижу, помрачнел колдун, себя отругала и тут же попыталась исправиться ласково, глазами захлопала. Женихи, когда я так делала, дурели обычно и только улыбались блаженно.

- Эх, Мерлин, свет мой, это отчего у тебя первая мысль про женитьбу? – зажурчала я ручейком, пташкой нежной запела. - Небось, сам про меня все эти дни думал, ночей не спал, вот и выдал, что на уме вертится? Ну так уж и быть, сокол ясный… не так уж ты и страшен, если приглядеться. Рыжий опять-таки… Помоги мне в деле, за которым пришла - прощу я грубость твою и невежество, стану твоей женой, не буду противиться.

Он головой с изумлением покачал. С таким выражением на лице не жениться собираются, ой не жениться!

- А что за дело? – спросил колдун так же ласково, как я его сейчас журила. Сам за косу меня потянул, заставляя в глаза поглядеть – а они у него по-прежнему холодные, страшные. Замерла я: взгляд не отвести, не перестать на него смотреть.

- Батюшку моего ведьма прокляла, - поведала тихо. – Жить ему осталось шесть седьмиц. Спит он сейчас сном наведенным, но с каждым днем тают его силы его.

- А сам Кащей проклятье снять не смог, значит, - пробормотал колдун, усмехаясь довольно. – А гонору-то, гонору было…

- Затем и пришла к тебе, Мерлин внук Мерлина. Сказал Кащей, что только ты помочь сможешь, что только у тебя зелье волшебное есть, которое любое проклятие снимает. Помоги мне, колдун, - голос у меня задрожал, слезы на ресницах замерли. - Век тебе благодарна буду, отслужу, как скажешь.

- Это как ты мне отслужишь? – спрашивает хрипло.

- Хоть всю жизнь тебе готовить и убирать буду, - вздохнула я. - Только помоги!

Он опять головой досадливо покачал.

- Ох и красива же ты, Марья, - пробормотал, косу мою отпуская. Отошел, отвернулся от меня и через плечо бросил:

- Кончилось у меня зелье, которое нужно тебе, а варить его месяц надо, и год еще настаивать. Нечем мне тебе помочь, Марья Прекрасная, и стряпня мне твоя без надобности.

- Неужели ничего сделать нельзя? – всхлипнула я. Смотрю, и брауни Эльда всхлипывает, лапой мохнатой слезы утирает.

- Отчего же, можно, - хмыкнул он, - если добыть золотой лист с древа эльфийского, который созревание любых зелий ускоряет. Да вот беда, отдаст король мне его, если я на тебе женюсь.

Я хоть и ума-то не быстрого, но догадалась.

- Это поэтому ты ко мне свататься прилетал? – спросила звеняще. – Чтобы какое-то там дерево получить?

- Древо не какое-то, а уникальное, - недовольно ответил Мерлин. – Но даже ради него я женой тебя брать не хочу. Если и женюсь когда, то жена у меня будет тихая, скромная, под руку не лезущая, гордостью обделенная. А что до готовки твоей… обходился пищей простой и дальше обойдусь. Стряпуха у меня и так есть, а если на красоту захочу посмотреть, в окно выгляну.

- Но как же так можно! - крикнула я, а он рукой махнул.

- Прощай, Марья, - говорит. – И не вздумай через ход подземный идти обратно, засыплю я его! Есть у тебя амулет, чтобы коня подземного вызвать – улетай, чтобы я тебя и не видел больше! А то в лягушку превращу!

Тут в глазах моих потемнело, в ушах засвистело, и очутилась я за стеной замковой, за рвом, водой заполненным. Шагнула к воротам – а они зубьями клац! И закрылись. Я от злости ногами затопала.

- Ну погоди, Мерлин, внук Мерлина, - прокричала я через стену звонко, - ты еще сам у меня будешь прощения просить и остаться умолять! Разве можно так с будущей женой поступать?!