По ту сторону барьера - Иоанна Хмелевская

Вспомнились мне опять несчастные колдуны — нет, от обжорства я уж точно не умру! Но неизвестно почему я заговорила не о чревоугодии, а о своей любимой лошадке. Колдуны напомнили, что в ту ночь родилась моя обожаемая Звездочка.

— А ведь Астра[6] до сих пор является моей самой любимой верховой лошадкой! — похвасталась я.

— Ты занимаешься конным спортом? — почему-то удивилась Эва и сама себя перебила: — Ну как же, помню, у вас всегда были и свои лошади, да и на государственном ипподроме в Служевце ты занималась в конно-спортивной секции. В пять утра не ленилась вставать! Боже, с каким же наслаждением я тобой восхищалась!

Шарль, до сих пор в молчании слушавший наш разговор, рассмеялся.

— Странно как-то ты выразилась, дорогая — «восхищалась с наслаждением»! Может, пояснишь?

— Ну как же, с одной стороны, я гордилась подружкой, которая отлично ездила верхом, а с другой — радовалась, что мне самой не надо для этого вставать в пять утра. Знала, что вот сейчас Каська мчится на беговую дорожку, и, с наслаждением поворачиваясь на другой бок, сладко засыпала.

— В таком случае, ма шер, я отважусь на не совсем тактичное замечание, — улыбаясь заметил Шарль. — Если бы я не знал, что ты не сомневаешься в моих чувствах и знаешь, что я никогда не променяю тебя ни на какую другую женщину, я бы решился заметить — подчеркиваю, это ни в коей мере не критика...

— Что бы ты решился заметить? — не выдержала Эва.

— Что твоя подружка, а вы ведь с ней, насколько я знаю, ровесницы, так вот, твоя подружка выглядит моложе тебя...

И он опять замолк.

— Ну! — мрачно подбодрила мужа Эва. — На сколько?

— Как минимум, года на три! — решился наконец Шарль. — И я уверен — дело здесь в лошадях.

Мы с Эвой переглянулись и расхохотались.

— И ты уверен, что это не свежий лесной воздух? — уточнила Эва.

— Даже если бы я так думал — ни за что бы тебе в этом не признался. Мне вовсе не улыбается подхватить ревматизм, все эти болячки в печенках-селезенках и частичный паралич, чтобы ты расцветала и молодела, ухаживая за мной.

— Ну знаешь! Кажется, ты своего добьешься — я тоже займусь конным спортом! — рассмеялась Эва.

А я сразу почувствовала симпатию к этому незнакомому мне Шарлю. Возможно, он не очень строен и красив, несколько даже неуклюж, но он просто излучает доброту и внимание к людям. Да нет же, у него очень приятное лицо, такое, что не заставляет женское сердце сильнее биться от волнения, но сразу вызывает доверие. Ах, как счастлива Эва, что у нее есть человек, который является для нее опорой и поддержкой. И как любит ее!

Что же касается утверждения, будто я выгляжу на три года моложе Эвы, то я не придала этому значения и полностью проигнорировала, сочтя обычным комплиментом. Дело в том, что чем дольше я присматривалась к Эве, тем больше она меня удивляла. Во многом. Я бы, например, ей и двадцати лет не дала. Лицо свежее, кожа прекрасная, движения живые и порывистые, как у молодой девушки, и... Минутку, что это она сказала, что я вставала в пять утра и отправлялась в какую-то конно-спортивную секцию на какой-то ипподром? Как она его назвала? Из головы вылетело. Ах, да, Служевец, слышала я, под Варшавой где-то такая пригородная местность. Но что у меня может быть общего с этим каким-то Служевцем?

И я вдруг вспомнила, что настоящее имя Эвы — Эвелина, и я знала ее под этим именем, а тут вдруг привыкла вот к этой Эве, которую в последнее время вижу каждый день, совсем позабыв об Эвелине, которую ведь должна лучше знать! Что за путаница, что за сложности несусветные! Не буду о них думать, а то сразу начинает мутиться в голове и я вовсе перестаю соображать.

Но как не думать, если вспомнилось вдруг важное? Я уже давно чувствовала, что подспудно меня мучило, хотя в общей свистопляске перепутанных понятий и событий мучило многое. Теперь вот отчетливо всплыло: а кто мы с Эвой такие? Кто такие вот в этом новом мире? Ведь обе — аристократки, она урожденная баронесса, а по женской линии правнучка Потоцких, я урожденная графиня и замужем была за графом, вечная ему память, и в моих жилах тоже течет княжеская кровь. А вот сидим тут на пляже с каким-то простым медиком, болтаем как с равным, а намедни я не погнушалась отобедать в обществе простых клерков, служащих моей акционерной компании. Да и месье Дэсплен, с которым я обращаюсь как с равным и слушаюсь его во всем, кто же он, как не простой стряпчий?

Что же, теперь нет высшего общества, салонов, балов и раутов? Куда подевались социальные барьеры — тьфу! — отделяющие аристократию от простонародья? А прислуга? Прислуга ведь осталась, но она какая-то... ну, словно наравне с нами держится? Что же случилось с этим миром, неужели наступило какое-то ужасающее равенство, когда потомок князя и потомок плебея запросто могут подружиться и даже пожениться? Неужели в этом мире происхождение ничего не значит, в том числе и мое?

И тут с немалым удивлением я отметила, что это меня не возмущает. И вообще не волнует...

Видно, во мне опять отозвались воззрения покойного батюшки, вызывающие в ту пору всеобщее негодование, о том, что гораздо важнее происхождения знания, образование и характер человека. И отец зачастую в качестве негативного примера приводил даже потомков королевского рода. Неужели и в этом отношении я — точная копия своего батюшки?

Должно быть, так.

После таких рассуждений мне совершенно естественным показалось решение отобедать нам всем вместе с моим доктором, который как-то влился в нашу компанию и наверняка принят Эвой и Шарлем в качестве моего поклонника. Признаюсь, мне это было даже приятно.

Вечер я провела с нашей компанией в казино и вышла оттуда, будучи, к своему изумлению, в большом выигрыше. Но гораздо больше выигрыша меня обрадовала возможность на собственном опыте узнать, что такое пресловутый азарт и каким образом наши большие господа проматывали за один вечер свои миллионные состояния. Глупые были эти господа, я вон выиграла, и немало.

Ночью опять почти до утра смотрела телевидение, это получше всяких докладов и исторических трактатов дает представление о том, что собой представляет современный мир. Не переводя дыхания с ужасом познавала я мир, в котором все перевернулось с ног на голову. Женщины потеряли всякий стыд, теперь не они стали целью адорации мужчины, а сами когтями и зубами дрались за мужчин, зачастую насильно им навязываясь. И средства, которыми они пытаются очаровать мужчин, совсем не те, что в мое время. Теперь не только не скрываются телесные достоинства, но и выставляются на всеобщее обозрение самые отвратительные черты характера, за достоинство выдаются распущенность, абсолютное отсутствие стыда и совести, умение не только накормить, но и прокормить в случае чего своего мужчину и даже содержать его за счет дамы со всеми удобствами.

И опять я, одна-одинешенька, потерянная в джунглях этой современной цивилизации, не знала, что и думать и как ко всему этому относиться.

Не могла я Эву обо всем расспрашивать, она сразу заподозрила бы во мне что-то неладное, а Роману... Роман не женщина, его обо всем не расспросишь.

Когда утром мы с Эвой шли на пляж и увидели сцепленных друг с другом наподобие собачьей пары двух молодых особ неизвестно какого пола, я с отвращением отвернулась, а Эва только заметила:

— Да, в своей провинции ты совсем мохом поросла. Ну чего шокируешься?

— Но ведь они...

— Не совокупляются же, хотя совсем немного осталось, и такое, небось, вскоре увидишь. Даже меня раздражает эта всеобщая вседозволенность. Наши бабки при виде вот этой пары на месте бы скончались, а мы ничего — проходим мимо.

— И ты тоже так себя вела?

— Ну не совсем так, немного скромнее, секс напоказ меня никогда не привлекал. А сейчас мне полностью хватает Шарля, больше ничего не прельщает, и вообще мы решили в скором времени завести детей.

Последнее меня не удивило, в конце концов, люди для того и женятся, чтобы у них рождались дети. И я поинтересовалась, почему же они не завели детей раньше, если уже пять лет как женаты. Эва беззаботно пояснила — хотели несколько лет попользоваться свободой и молодостью, а также проверить, крепок ли их брак, выдержит ли испытание временем. Сейчас, оказывается, разводятся чуть ли не все, кто поженился, а когда будут дети — это нежелательно.

О безобразиях с разводами я уже знала из своего телевизора, хотя у меня это никак не укладывалось в голове. Никто не видел в этом особого скандала, даже церковные браки не были препятствием, там тоже давались разводы, а я никак не могла для себя решить — хорошо это или плохо? Конечно, если попадется такой муж... развестись с ним — милое дело, не придется всю жизнь коротать с нелюбимым, а с другой стороны — такая легкость в столь серьезных вопросах, бросают хороших мужей, бросают детей, разводятся из-за любого пустяка.