Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков

Впрочем, далеко не все меняют свои убеждения исключительно из-за циничного желания подстроиться под складывающуюся конъюнктуру.

У хорошего и несправедливо мало известного поэта Давида Самойлова есть отличное высказывание. «Новое лучше всего воспринимает дурак! Потому что у него за душой ничего нет». Поэтому среди сторонников демократии оказалось много людей, мягко говоря, не очень высокого интеллектуального уровня.

И именно этой своей легковесностью, «Демократическая Россия» все больше и больше начинала меня раздражать.

Я еще по инерции пошел на ее съезд, который проходил в сентябре 90-го года. Формально я в этой организации никогда не состоял и присутствовал на нем в качестве гостя, как депутат Российской Федерации. Съезд проходил в кинотеатре «Россия».

Я протиснулся к нижегородской делегации, там был Олег Маслов, мы поздоровались. Кто-то назвал мою фамилию, выдав какую-то шуточку по поводу меня и Ивана Кузьмича. В ответ на это, какой-то безумный делегат с соседних рядов начал кричать: «Полозков. Где Полозков? Задушу своими руками!» Вот тебе и демократия, подумалось мне.

Впрочем, мало ли сумасшедших бывает на таких сходках, в семье не без урода.

Беда была в том, что и Президиум вел себя не лучше. Последней каплей для меня стало заявление союзного депутата Белозерцева[33], который неожиданно крикнул в микрофон: «Лев Пономарев агент КГБ!»

И, что самое интересное, зал начал бешено рукоплескать ему за такое высказывание! После этого Елена Боннэр — вдова академика Сахарова, начала защищать бедного Леву, — и я понял, что здесь мне делать нечего.

На вторую часть заседания этого сборища я не пошел, и решил лучше поработать над законами. В результате родилась моя первая индивидуальная поправка в закон. Это был закон «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». В нем, при определении прав выхода колхозников из колхоза с земельным паем, забыли про пенсионеров. Согласно проекту закона таким правом наделяли только работающих в колхозе граждан. Я внес поправку, предполагающую право давать землю пенсионерам, проработавшим не менее 20 лет в этом колхозе. Потом, лет через 15 после этих событий в далеком Приаргунском районе Читинской области в селе «Молодежное» я видел стариков, которые этим правом воспользовались. Согласитесь, хороший пример того, насколько занятие законодательством полезнее политических посиделок.

Но, к сожалению, законотворчество в то бурное время, как впрочем, и сейчас, никак не могло быть оторвано от политики.

И в связи с этим хочу рассказать поподробнее о деятельности нашей фракции «Смена — Новая политика», потому что политическая позиция вырабатывалась у нас в яростных спорах именно на ее заседаниях.

«Смена — Новая политика»

Сам себя не похвалишь, никто не похвалит.

Хочу напомнить читателю о том, что в период избрания нас депутатами в стране существовала лишь одна партия — КПСС, о главенстве которой был записано в Конституции. Все мы были избраны от территориальных и национально-территориальных округов, по, так называемому, мажоритарному принципу, поэтому разбиение на фракции было добровольным делом, связанным с общностью интересов и взглядов на политическую ситуацию.

Первоначально плюрализм настолько захлестывал, что разрешалось записываться в несколько фракций, причем некоторые из них формировались не по политическим, а по профессиональным признакам. Затем на 4-ом съезде народных депутатов в мае 1991 года из регламента такие крайности исключили, справедливо посчитав, что профессиональные вопросы решаются через участие в том или ином комитете, а состоять сразу в 2-х партиях уж совсем глупо.

Фракцией считалась группа депутатов, объединяющая более 50 человек, и на каждом съезде впоследствии необходимо было подтверждение участия во фракции, путем сбора подписей ее членов.

По регламенту фракции получали слово по вопросам повестки дня, от их имени могли печататься и раздаваться документы, вносится законопроекты. Правда, последним правом, насколько я помню, кроме нас, практически никто не пользовался.

Вообще во многом деятельность фракций в первом российском парламенте избранном на альтернативной основе, носила факультативный характер, так как в отличие от нынешних времен ни аппарата, ни каких либо других административных ресурсов фракциям не полагалось. Но в «Смене — Новой политике» свой аппарат был.

Душой фракции был, конечно же, Андрей Головин — депутат от Кантемировского округа Москвы. Он был и инициатором создания фракции, он же организовал фонд, через который удалось найти деньги для содержания аппарата фракции. Это было всего 2–3 человека, но у других и этого не было!

Во фракции было 5 сопредседателей координаторов. Тогда было очень модно не иметь формального руководителя, и мы пытались принимать решения коллегиально, насколько это было возможно.

Всем нам, координаторам, было чуть за 30 или даже меньше. Это я, Андрей Головин, Игорь Муравьев, Валера Шуйков, Игорь Мозго.

Андрей Головин — ученый физик, выпускник МИФИ, высокий элегантный блондин, который очень по-пижонски одевался. Есть даже версия, в соответствии с которой знаменитая фраза А. В. Руцкого по поводу команды Гайдара как про «мальчиков в розовых штанишках» родилась именно благодаря Андрею. Было так: Руцкой в своей гневной речи, произносимой в зале заседаний Верховного Совета, конечно же хотел сказать, про короткие штанишки, но, увидев Андрея, проходящего по залу в пижонских малиновых брюках, сказал про розовые штаны, пытаясь видимо подчеркнуть, несбыточность мечтаний о рыночном рае, который хотели нам организовать наши «чикагские мальчики», видя прелести рынка через розовые очки.

Несмотря на пижонистый вид, Андрей был главным организатором всех наших связей, как москвич он подтягивал к нам наиболее сильных специалистов по многим вопросам. В качестве экспертов у нас работали: Михаил Малютин — один из первых российских политологов, уже упоминавшийся мной Олег Григорьев — ныне один из соратников Михаила Хазина, Александр Юсуповский — специализирующийся на межнациональных отношениях, Ефим Островский — один из первых пиар менеджеров в России, который приезжал в свое время в Кузбасс для поддержки шахтеров забастовщиков, и многие, многие другие.

Игорь Муравьев — аспирант Воронежского политехнического института, специализировавшийся на вопросах электроники. Он блестяще освоил юридическую технику, и был автором многих поправок в Конституцию РФ, касающихся местного самоуправления. Его красноречие и безупречная логика не раз позволяли ему выиграть словестные дуэли с таким ельцинским тяжеловесом, как Сергей Шахрай. Он в пух и прах раскритиковал первый проект Конституции Олега Румянцева. К сожалению, это было мало кому известно, но я уверен, если бы Игорь свои соображения, также, как и Сергей Николаевич Бабурин, направил в средства массовой информации (Сергей дал по этому поводу подробное интервью в «Советской России»), он стал бы таким же популярным. Игорь единственный из сменовцев стал впоследствии депутатом Государственной Думы первого созыва.

Валерий Шуйков — опальный редактор комсомольской республиканской газеты Чувашии, в момент избрания работавший учителем, всегда отличался основательностью и невозмутимостью. Может быть, поэтому он занимался вопросами безопасности, работая в комитете Степашина, мотаясь по горячим точкам СССР, которых тогда было предостаточно. Сейчас он трудится зам. начальника одного из управлений МЧС и имеет массу правительственных наград.

Игорь Мозго — мой земляк, работавший в комиссии по молодежной политике, впоследствии поступивший в Дипломатическую академию и являющийся ныне сотрудником министерства иностранных дел.

А также много других интересных ребят.

Виктор Балала — инженер из Воронежа — разработчик первого закона о выборах глав администраций, он впоследствии был министром юстиции в Правительстве Приднестровской Республики у Смирнова.

Павел Лысов — журналист из Магадана, который, как и я, в декабре 91 года проголосовал против Беловежских соглашений. Позже он был пресс секретарем в Союзе Россия — Белоруссия, руководителем аппарата комитета в Совете Федерации.

Олег Плотников — учитель истории из Костромской области. Он отличался умением наладить отношения с самыми заклятыми противниками, уговаривать депутатов проголосовать за ту или иную нужную нам поправку. Он являлся автором той самой поправки в Конституцию, которая автоматически отстраняла Президента от должности в случае незаконного роспуска им Верховного Совета и съезда, о чем я подробнее расскажу позже.