Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ответ я только пожал плечами: мол, нам там и в самом деле пока не до турок, с немцами бы разобраться, -а потом спросил:
- Ну и как они там, товарищ Акимов, между собой не передрались? А то для наших товарищей погоны как у вас - это все равно что красная тряпка для быка. По крайней мере, при первой встрече.
- Да нет, не передрались10, - ответил подпоручик. - Первоначально две этих команды просто держались по отдельности, но вчера вечером с того берега сообщили, что они тоже решили объединиться, потому что нашли между собой каких-то общих знакомых11.
- Как они вам сообщили? - не понял я. - Ведь тут через Босфор до другого берега не докричишься, а радиостанции12, насколько я понимаю, у вас нет.
- Обыкновенно сообщили, товарищ капитан-лейтенант, через флажки, - вместо подпоручика ответил старший унтер, похлопав рукой по чехлу на бедре. - Али мы не уже моряки?
- У нас на подводном флоте флажками из-под воды не помашешь, - сказал я, и тут же неожиданно для себя самого спросил: - Товарищ Акимов, если не секрет, а вы тут уже сколько дней?
- Трое суток с хвостиком, - ответил подпоручик. - А что это имеет какое-нибудь значение?
- Имеет, - усмехнулся я, - мы в этом мире уже неделю, а потому это вы тут новые, а не мы...
- Ну, Николай Иванович, - хмыкнул мой собеседник, - в таком разрезе вы действительно правы: вы первые, а мы вторые, если не считать аквилонцев, которые, как следует из их летоисчисления, обосновались здесь уже три года назад... Думаю, что, когда мы сможем вступить с противоположным берегом в прямой контакт лицом к лицу, командиры взводов из других миров тоже примут решение поступить под ваше командование, чтобы впоследствии присоединиться к аквилонцам.
Я немного подумал и высказал мысль, только что пришедшую в голову:
- Знаете что, товарищ Акимов... В то время, когда мы стояли на якоре у румынского берега, то довольно интенсивно обменивались с Аквилонией радиограммами. Нам хотелось как можно лучше знать, куда мы идем и к кому, чем дышат люди, с которыми нам придется провести остаток жизни, и во что они верят. И они, ничего не скрывая, отвечали на все наши вопросы...
- Я понимаю ваш интерес и всемерно его одобряю, - произнес подпоручик. - Соваться в воду не зная броду - это занятие не для самых умных людей. А теперь скажите - неужели вам удалось выяснить у аквилонцев что-то особенное?
- Удалось, - кивнул я, - впрочем, они этого и не скрывали. Наши с вами случаи (там их называют «забросами») происходят не просто так, а потому что некие высшие силы решили поставить над местным человечеством острый социальный эксперимент, одномоментно (в историческом масштабе, разумеется) выдернув его из дикости каменного века и подняв к вершинам развитого социализма. Но, помимо дружественно настроенных людей, которые должны пополнить их ряды, те же самые высшие силы забрасывают к аквилонцам отряды врагов, которых следует разгромить и уничтожить, а выживших пленных подвергнуть перевоспитанию. Председатель Верховного Совета Аквилонии товарищ Грубин считает, что неведомые экспериментаторы делают это для того, чтобы их общество не разжирело и не покрылось патиной самодовольства и самоуспокоенности, а всегда находилось в тонусе, чтобы выдержать пришедший извне внезапный удар или стойко перенести неожиданные трудности и лишения.
- Понятно, Николай Иванович, - кивнул подпоручик, - если нагрузки не выходят запредельными, то только так можно воспитать из массы обычных людей идеальное общество. Но к чему вы именно сейчас завели этот разговор?
- Когда мы вели с аквилонцами переговоры о присоединении к их государству, - внезапно охрипшим голосом произнес я, - то нам открыто заявили, что грядущее лето и осень будут для них временем тяжелых испытаний, к которым они сейчас всеми силами готовятся. Такая уж у них политика - с теми, кого они считают «своими», говорить только честно. До сих пор аквилонская армия состояла из пары сотен народных ополченцев и пяти сотен римских легионеров, обученных биться холодным оружием, но ее пополнение сводной кадровой ротой, имеющей боевой опыт жестоких войн двадцатого века, может говорить о том, что грядущие испытания многократно превысят все, что экспериментаторы обрушивали на Аквилонию прежде. Там говорят, что, если тебе под руку положили топор, то придется рубить, а если пулемет - то стрелять... Иначе, мол, еще не было ни разу.
Товарищ Акимов бросил на меня острый взгляд и сказал:
- Морская пехота, товарищ капитан-лейтенант, никогда не уклоняется от боя, и либо побеждает, либо погибает, но не сдается. Думаю, что и русские морские пехотинцы из других миров придерживаются этой же заповеди. Присоединившись к Аквилонии, мы будем биться за нее так же яростно, как бились за Российскую империю и Советский Союз в своих мирах. Иного быть не может.
Дальнейший путь до лагеря морских пехотинцев на мысу Ускюдар мы проделали в полном молчании. Желания разговаривать просто не было. Если в начале наших приключений в каменном веке я думал, что речь идет только спасении команды нашей подводной лодки от неизбежного в Каменном веке одичания, то теперь, после своих же собственных слов, я понял, что смысл нашего появления в этом мире и проще, и страшнее. Наша «Малютка» - это всего лишь средство для того, чтобы аквилонцы смогли обнаружить и присоединить к своему обществу этот отряд профессиональных солдат, по мнению неведомого экспериментатора, необходимый для резкого усиления способности Аквилонии отражать внешние угрозы. Нет, я был уверен, что никто из нас не будет брошен и забыт, что всем нам в Аквилонии найдется дело в соответствии с его наклонностями и способностями, но, увы, уже не как морякам-подводникам. Напротив, люди подпоручика Акимова и других, пока незнакомых мне взводных командиров, понадобятся аквилонцам в
