Третий шимпанзе - Джаред Даймонд

Люди объединены в пары более или менее моногамно, по крайней мере, официально именно это закреплено в большинстве современных государств, а о «слегка полигинных» сообществах можно говорить в отношении доныне сохранившихся групп охотников и собирателей, более точно отражающих то, как жило человечество в течение последнего миллиона лет. (В данном описании не учитывается, что, из-за наличия внебрачного секса, мы по существу стали более полигамными; к этому крайне интересному с научной точки зрения аспекту я обращусь в следующих главах.) Говоря «слегка полигинных», я имею в виду, что большинство мужчин в племенах охотников и собирателей могут содержать только одну семью, но при этом у нескольких влиятельных мужчин может быть по несколько жен. Полигиния таких масштабов, как у морских слонов, когда у могучего самца имеется несколько десятков жен, невозможна для мужчин из племен охотников и собирателей, поскольку им, в отличие от морского слона, необходимо заботиться о своих потомках. Большие гаремы, которыми прославились некоторые влиятельные люди, были невозможны до возникновения сельского хозяйства и централизованного правления, которое позволяло нескольким князьям собирать налоги со всех остальных, в результате чего стало возможно прокормить младенцев в гареме властителя.

Теперь рассмотрим, как такая общественная организация формирует тела мужчин и женщин. Во-первых, учтем тот факт, что взрослые мужчины слегка выше ростом, чем их ровесницы-женщины (в среднем примерно на восемь процентов выше и на двадцать тяжелее). Зоологу, прибывшему откуда-нибудь из космоса, достаточно было бы лишь одного взгляда на мою жену, ростом 5 футов 8 дюймов (170 см), рядом со мной, 5 футов 10 дюймов (175 см), чтобы мгновенно догадаться, что мы относимся к слегка полигинному виду.

Как, спросите вы, возможно угадать систему спаривания по сравнительной величине тела самцов и самок?

Оказывается, что размер гарема у полигинных млекопитающих растет пропорционально отношению размера тела самца к размеру тела самки. То есть, самые большие гаремы типичны для тех видов, у которых самцы намного крупнее самок. Так, например, самцы и самки оказываются одинакового размера у гиббонов, которые моногамны; самцы гориллы, у которых гарем обычно составляет от трех до шести самок, весят почти вдвое больше любой самки; а у южного морского слона гарем в среднем насчитывает сорок восемь жен, которые, весом по 700 фунтов каждая, кажутся крошечными рядом с самцом весом 3 тонны. Объясняется это тем, что у моногамных видов каждый самец может завоевать самку, а у наиболее полигинных видов большинство самцов прозябают вообще без партнерши, поскольку несколько доминантных самцов разобрали всех самок по своим гаремам. Таким образом, чем больше гаремы, тем жестче конкуренция среди самцов и тем важнее для самца быть крупным, поскольку такой самец чаще всего побеждает в схватках. Мы, люди, вписываемся в эту схему: мужчины у нас слегка крупнее, и присутствует небольшая полигинность. (Тем не менее на каком-то этапе человеческой эволюции интеллект и личность мужчины оказались важнее, чем величина его тела: у баскетболистов и борцов сумо, как правило, не больше жен, чем у жокеев или рулевых гребной «восьмерки».)

Рис. 4. Человек отличается от человекообразных обезьян сравнительной величиной тела у представителей мужского и женского пола, длиной пениса и размером яичек. Большие круги изображают размер тела самца каждого вида по сравнению с самкой того же вида. В правом верхнем углу иллюстрации изображен размер тела самки, условно одинаковый для всех видов. Таким образом, мы видим, что шимпанзе обоих полов весят примерно одинаково; мужчины несколько выше, чем женщины; а у орангутангов и горилл самцы намного крупнее самок. Стрелки на символах самцов пропорциональны длине возбужденного пениса, а пары кружков изображают вес яичек по сравнению с весом тела. Самый крупный пенис имеется у мужчин, самые крупные яички — у шимпанзе, самый короткий пенис и самые маленькие яички — у орангутангов и горилл.

Рис. 5. Груди человеческой женщины уникальны по сравнению с грудями самок остальных видов, поскольку даже до первой беременности они значительно крупнее, чем у человекоподобных обезьян. Большие круги изображают размер тела самки по сравнению с телом самца того же вида.

Поскольку в полигинном сообществе конкуренция среди самцов оказывается более ожесточенной, чем в моногамном, у полигинных видов, как правило, наблюдаются более выраженные различия между самцами и самками, помимо размера тела. Эти различия, вторичные половые признаки, играют свою роль в привлечении партнеров. Так, например, у моногамных гиббонов самцы и самки с некоторого расстояния выглядят одинаково, тогда как самцов гориллы (вполне в соответствии с их полигинией) легко распознать по головам, увенчанным гребнем, и по серебристой шерсти на спине. И здесь наша анатомия отражает нашу слегка выраженную полигинность. Внешние различия между мужчинами и женщинами не настолько выражены, как межполовые различия у горилл или орангутангов, но тот самый зоолог из космоса смог бы различить мужчин и женщин по волосам на теле и присутствующим у мужчин волосам на лице, по необычно большому пенису у мужчин и по грудям женщин, крупным даже до первой беременности (в этом мы уникальны среди приматов).

Перейдем собственно к вопросу о гениталиях. Общий вес яичек среднего мужчины составляет около 1,5 унций. Внутреннего мачо у мужчин порадует то, что у самца гориллы, вес которого составляет 450 фунтов, яички весят несколько меньше, чем у человека. Но постойте, человеческие яички покажутся крошечными рядом с яичками самца шимпанзе, вес которого составляет 100 фунтов, — у него этот орган весит 4 унции. Почему по сравнению с нами гориллы устроены так экономно, а шимпанзе настолько богато одарен природой?

«Теория размера яичек» представляет собой один из триумфов современной физической антропологии. Британские ученые сравнили вес яичек тридцати трех видов приматов и выявили две тенденции: видам, которые спариваются чаще, требуются яички большего размера; а ведущие беспорядочную половую жизнь виды, у которых часто бывает, что несколько самцов спариваются, быстро сменяя друг друга, с одной и той же самкой, требуются особенно большие яички (поскольку самец, который введет больше всего спермы, имеет максимальные шансы того, что именно им будет оплодотворена яйцеклетка). Оплодотворение представляет собой лотерею, в которой большие яички позволяют самцу приобрести большее число лотерейных билетов, то есть ввести больше спермы.

Сейчас мы увидим, как можно, опираясь на эти соображения, объяснить разницу в размерах яичек у человекообразных обезьян и человека. Самка гориллы возобновляет половую жизнь только через три или четыре года после родов, и половая восприимчивость сохраняется у нее всего несколько дней в месяц, и до тех пор, пока она снова не забеременеет. Поэтому даже для успешного самца гориллы, обладающего гаремом из нескольких самок, секс оказывается нечастым удовольствием, — в лучшем случае, происходит он несколько раз в год. Сравнительно небольших яичек вполне хватает для реализации этих скромных потребностей. Половая жизнь самца-орангутанга ставит перед ним более сложные требования, но отличие не столь значительно. А вот каждый самец шимпанзе, живущий в стаде из многих самок, ведущих беспорядочную половую жизнь, находится в состоянии сексуальной нирваны, имея возможность спариваться почти ежедневно (в случае шимпанзе обыкновенных) или в среднем несколько раз в день (в случае карликового шимпанзе). Этим, а также необходимостью вырабатывать больше спермы, чем у остальных самцов шимпанзе, чтобы именно он оплодотворил самку, вступающую в беспорядочные связи, и объясняется необходимость иметь гигантские яички. Нам, людям, хватает яичек среднего размера, поскольку средний мужчина совокупляется чаще, чем гориллы или орангутанги, но реже, чем шимпанзе. Кроме того, типичная женщина в типичном менструальном цикле не заставляет нескольких мужчин вступать в конкуренцию за то, чья именно сперма ее оплодотворит.

Таким образом, устройство яичек отлично иллюстрирует принципы компромисса и анализа соотношения эволюционных затрат и выгод, объяснение которым давалось на предыдущих страницах. У каждого вида яички имеют достаточно большую величину, чтобы выполнять возложенную на них задачу, но избыточно большими они не бывают. Яички большего размера просто привели бы к большим затратам, не приносящим пропорционально больших выгод, поскольку в этом случае они отняли бы объем и энергию других тканей, а кроме того, возросла бы вероятность рака яичек.

От этого триумфа научной мысли мы отправимся дальше, к вопиющему ее провалу: наука XX века так и не смогла сформулировать убедительную теорию, объясняющую длину пениса. Длина эрегированного пениса составляет в среднем 1,25 дюйма у гориллы, 1,5 дюйма у орангутанга, 3 дюйма у шимпанзе, и 5 дюймов у мужчины. Степень внешней заметности возрастает в той же последовательности: пенис гориллы непросто разглядеть даже в момент эрекции, поскольку он имеет черный цвет, а розовый эрегированный пенис шимпанзе выделяется на фоне голой белой кожи позади него. Невозбужденный пенис у человекообразных обезьян вообще не заметен. Зачем же мужчине потребовался огромный, привлекающий внимание пенис, более крупный, чем у всех остальных приматов? Поскольку самцы обезьян успешно справляются с задачами размножения, имея намного меньший по размеру «инструмент», то не представляет ли собой человеческий пенис напрасно растраченную протоплазму, которую можно было бы с большей пользой задействовать, скажем, для наращивания коры головного мозга или для совершенствования пальцев?