Риск, засада, пистолет - Марина Серова

— А что это они играют? Что-то знакомое, а вспомнить не могу. Может быть, Шопен?

— Может быть, — равнодушно подтвердил Симонов. — У меня музыкальная память слабая, а за тридцать лет я столько этой музыки наслушался, что уже не обращаю внимания. Чайку выпьете, составите мне компанию?

— Составлю, — согласилась я.

Очень неторопливо, спокойно он накрыл на стол. Поставил два больших фаянсовых бокала, близких родственников того, что с таким возмущением демонстрировал мне Валентин Николаевич. Достал из шкафчика сахарницу, вазочку с мелкими крекерами, ложечки, опустил в чашки по пакетику чая и залил кипятком.

— Это «Принцесса Нури»? — спросила я с тихим восторгом.

— Да. Хороший чай. Мы всегда его покупаем. — Он положил себе три ложечки сахара и начал методично его размешивать. Я последовала его примеру.

— Так тоже очень вкусно, — оценила я, сунув в рот крекер. — А мне сегодня объясняли, что чай надо пить без сахара, без печенья, просто одну заварку. И что сладкое вообще вредно.

— Так сразу и вредно, — Симонов слегка улыбнулся, пожал плечами. — Сахар увеличивает мозговую активность. Просто все хорошо в разумных пределах.

— Тоже верно. Вот сейчас увеличим мозговую активность, и я стану приставать к вам с вопросами.

— Да ради бога, вы же за этим и приехали. — Он сделал пару глотков, внимательно посмотрел на меня. — Я заходил в агентство и посмотрел фотографии. Судя по всему, пропавшую статуэтку мог взять только Леонтьев.

— Какой Леонтьев? — растерянно спросила я. — Кто такой Леонтьев?

— Так Петечка же, он и есть — Леонтьев П. А. Его все по имени называют, а он, когда ключи сдает, фамилией в журнале расписывается.

— Ой, а я ведь забыла его фамилию, глупость какая! — я сокрушенно покачала головой. — Правда, теперь это и не важно. Да, я тоже думаю, что это он. Но, к сожалению, дело на этом не остановилось. Когда мы вчера вечером приехали к Леонтьеву домой, он был мертв.

— Умер или убили? — честное слово, он даже не пошевелился, только брови поползли вверх.

— Убили. Его застрелили незадолго до нашего приезда. Украденной статуэтки, сами понимаете, в квартире не нашли.

— Понятно. И очень разумно со стороны заказчика. Теперь до него добраться будет довольно сложно. Вы, очевидно, хотите, чтобы я вспомнил, не было ли чего странного в поведении Леонтьева, когда он сдавал ключи?

Ну как же мне было не относиться к этому человеку с симпатией!

— Со всеми подробностями, пожалуйста, Сергей Bасильевич!

— Дело было так… — Симонов положил на стол ладони своих больших и сильных рук. — Леонтьев спустился, как обычно, где-то в восемнадцать тридцать. Нервничал. Но он всегда нервничал, суетился не по делу. Часто забывал что-нибудь в галерее, возвращался, отключал сигнализацию, потом забывал включить, снова возвращался… — Симонов поморщился. — Одним словом, бестолковый был человек, вот и погиб бестолково. Так что если он в тот день и дергался сильнее обычного, то я на это не обратил внимания. Он и на этот раз повертелся в вестибюле, даже за дверь выглянул и опять ушел в галерею. Появился опять ровно в девятнадцать. И теперь не медлил. Все быстро-быстро делал, я даже удивился. Запер дверь, включил сигнализацию, сдал ключи. В девятнадцать ноль пять расписался в журнале и быстро, не оглядываясь, ушел. Вот так все это происходило.

— В руках у него что было, когда уходил?

— Как всегда, портфель. Он с этим портфелем постоянно носится. Все время за собой таскает. На обед уходит тоже с портфелем.

— А можно было в нем фигурку незаметно вынести?

— В этом бауле можно было полвыставки унести, и никто бы не заметил.

— Понятно. И это все, что вы можете сказать?

— Да нет, не все. Сейчас припомню, что было дальше. — Сергей Васильевич прищурил глаза, стараясь сосредоточиться, посидел так немного, потом кивнул мне, как будто мы только что встретились, и продолжил: — У нас ведь дверь стеклянная и окна большие, так что хорошо видно все, что на крыльце делается да и на улице. Значит, вышел этот Леонтьев на крыльцо, постоял, повертел головой и двинулся к заборчику — там телефон-автомат висит. Подошел он к этому телефону, снял трубку и стал звонить. Я еще удивился, почему от меня не позвонил, телефон ведь на столе стоит, у нас с этим строгостей нет… Разговор у него был короткий, секунд двадцать, не больше. Он что-то сказал, потом послушал, кивнул пару раз и повесил трубку.

— Позвонил заказчику. — Я машинально крошила крекер в пустую чашку.

— Скорее всего. Потом огляделся, забавно так, как в шпионских фильмах подпольщики осматриваются, и пошел за угол. Быстро пошел, вприпрыжку. А портфель все время к груди прижимал. Все. Больше ничего не видел. Я ведь на его фортели никакого внимания не обратил. Мало ли что, может быть, он к девушке на свидание побежал. Но в свете текущих событий, конечно…

— Да-а, я тоже думаю, что не девушке он звонил. Спасибо, Сергей Васильевич, вы очень помогли.

— Чем могу… — Он развел руками. — Жаль, что ничего более конкретного не знаю. Там по улице, куда он пошел, дальше магазинчик круглосуточный есть, мороженщица стоит, парень с лотка видеокассеты продает — много народа. Походите, поспрашивайте, может, кто из них его видел? Это как раз после девятнадцати было…

— Еще раз спасибо! — искренне поблагодарила я. — От телефона он по улице направо пошел или налево?

— Налево. Удачи вам!

Да, вот уж что не помешает в этом деле, так это удача. И все-таки у меня в руках была ниточка. Тоненькая, ненадежная, но была!

Я медленно ехала по улице. Ага, вот и круглосуточный мини-маркет, про который говорил Симонов. Рядом с ним лоток мороженщицы, а дальше, почти у самого перекрестка, стоит парень возле стенда с видеокассетами. Стеклянные стены магазинчика так густо залеплены рекламой колы, сигарет и сникерсов, что сразу ясно: ничего из происходящего на улице изнутри не видно. И пошла я туда только в силу старой привычки опрашивать всех потенциальных свидетелей. На всякий случай. А вдруг повезет.

Поднявшись на невысокое крыльцо, потянула на себя тугую дверь, украшенную лаконичной табличкой «открыто». Продавщица, очень молоденькая и очень миленькая, этакая феечка, отчаянно скучающая в одиночестве, была искренне рада мне. Она с сочувствием покивала в ответ на мою довольно дикую историю про дальнего родственника из провинции, с которым мы якобы договорились встретиться позавчера здесь, на углу. А я, по не зависящим от меня причинам, приехать не смогла, а он теперь мне не звонит, может, обиделся, но твердо знает, что я теперь его должна разыскивать. Так вот, не появлялся ли позавчера вечером у нее в магазине человек… и дальше подробное описание Петечки с особым упором на нервный вид и большой портфель.

Девочка мудро не обратила внимания на всю нелепость моей истории, только сказала:

— Ну да, родственники… С ними всякое случается.

Кроме сочувствия, она больше ничего не могла мне предложить. В магазин никто, похожий на моего гипотетического родственника, не заходил.

— А что касается улицы, сами видите, — она указала на плотно заклеенные витрины. — Чтобы хоть что-нибудь увидеть, на корточки надо присаживаться. Знаете, вы попробуйте у Лени спросить, он с кассетами на углу стоит. Этот все видит и все знает. — Улыбка на ее лице предназначалась явно не мне, а всезнающему Лене, стоящему на углу.

Поблагодарив милую девочку, я направилась к выходу.

— А если этот ваш родственник все-таки появится, может, ему что передать? — неожиданно остановила она меня.

К такому вопросу я была не готова. Говорить ей, что человек, так подробно описанный мной, никогда не появится в ее владениях, поскольку переселился в мир иной, было несколько бестактно. И что, если он все-таки придет, ему передать, я не могла сообразить.

— Скажите, пожалуйста, чтобы он позвонил мне на работу, телефон он знает, — ничего умней я не придумала.

Спускаясь с крыльца, я ругала себя последними словами. Ясно было, что моя легенда о пропавшем родственнике не выдерживала никакой критики, но придумывать что-то новое было некогда, лоток с мороженым стоял в двух шагах от магазина. Продавщица, хмурая полная женщина, разгадывала сканворд и никак на мое появление не отреагировала.

— Извините, пожалуйста, можно у вас спросить?

— Все цены указаны, — буркнула она, не поднимая головы.

— Да нет, я хотела узнать, вы были здесь позавчера, примерно…

— Не была, мы меняемся. — Она вписала слово и мрачно застыла над клеточками. После беседы с любезной девочкой из мини-маркета мне стало обидно, что тетка даже не взглянула на меня, и я молча повернулась и пошла к перекрестку… Ну разумеется, я уже у лотка с видеокассетами, а план разговора опять не готов. Пришлось с умным видом уставиться на выставленные образцы видеопродукции, пытаясь собраться с мыслями.