Клеймо оборотня - Джеффри Сэкетт

— Твоя задача — наблюдать и анализировать, Джон, как я уже объяснил тебе месяц назад. А теперь помолчи.

— Но…

Брачер бросил на него убийственный взгляд:

— Джон, если ты не заткнешься, ты рискуешь оказаться приманкой вместо Бласко.

Невилл испуганно затих.

Прошло еще полчаса, и когда солнце начало скрываться за верхушками деревьев, обе машины остановились, и из грузовика высыпало человек двадцать «кнутов». Брачер, Пратт и Невилл вышли из лимузина, а Берк, водитель, выволок за наручники Бласко.

Невилл и Пратт отошли в сторону и наблюдали, как на небольшой поляне недалеко от дороги «кнуты» устанавливали ловушку. Они вбили в землю длинный железный шест, к которому с помощью короткой цепи привязали Бласко. На цепи был висячий замок и его защелкнули на наручниках. Затем несколько «кнутов» залезли на деревья по периметру поляны, а оставшиеся на земле подкинули им концы большой сети, в ячейки которой было вплетено множество стеблей «борца». Такую же сеть расстелили на земле вокруг привязанного и дрожащего от ужаса Бласко. Концы этой сети были присоединены к блокам и шкивам подъемного механизма, укрепленного на деревьях.

Когда подготовительные работы были закончены, Брачер направился к Бласко, позвав за собой Пратта и Невилла.

— Профессор, как у вас с итальянским?

Вопрос был чисто формальным, поскольку Брачер прекрасно знал, что в тех многочисленных колледжах, где ему доводилось учиться, Пратт изучал несколько европейских языков. Разумеется, речь шла о цивилизованных языках: немецкий, французский, итальянский. Ни в коем случае не испанский, русский или греческий.

— Нормально, капитан. А в чем дело?

— Этот цыган говорит на каком-то варварском диалекте, схожем с итальянским языком. Я бы хотел, чтобы вы перевели ему несколько вопросов.

— Вообще-то это было давно, — пожал плечами Пратт, но я попробую.

— Спросите его, этого количества травы достаточно, чтобы удержать чудовище.

Пратт задал вопрос на итальянском, и Бласко, еле сдерживая волнение, ответил на романшском диалекте.

— Он говорит, этого больше, чем достаточно.

— Хорошо. Еще спросите: растение действует на оборотня как репеллент?

— Нет, он так не думает, капитан. Он не уверен, но считает, что запах растения на оборотня не влияет. Трава просто лишает его сил.

— Что ж, посмотрим… Профессор, думаю, вам лучше подождать в машине. И тебе тоже, Джон.

Невилл со всех ног бросился к автомобилю, Пратт последовал за ним, быстро, но без особой спешки.

Брачер вытащил из кобуры револьвер, сунул другую руку в карман куртки, достал оттуда горсть серебряных патронов и зарядил револьвер. «Не следует рисковать понапрасну», — подумал он. После этого он тоже подошел к машине и стал ждать. Вскоре за серыми тучами показалась полная луна. На поляне ничего не было видно, кроме привязанного к шесту цыгана. «Кнуты» притаились на деревьях, а машины стояли вдоль дороги с выключенными двигателями, в полной темноте.

«Получится, должно получиться», — думал Брачер. «Нам нужно его поймать, и мы его поймаем».

Минут двадцать стояла полная тишина. Затем невдалеке раздался ужасающий рев. Брачер крепче стиснул револьвер, не сводя глаз с Бласко. Ничего не произошло. Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков и кваканьем лягушек. Прошло пять минут, десять, двадцать… И вдруг из темной чащи появился оборотень.

Невилл вжался в сиденье, а Пратт и Брачер наклонились вперед, чтобы лучше видеть происходящее.

— Боже праведный, — пробормотал Брачер, глядя на чудовище, шаг за шагом приближающееся к Бласко.

— Сам дьявол из преисподней, — поправил его Пратт дрожащим шепотом.

Оборотень был таким, каким Брачер его запомнил, но от зрелища лоснящейся шерсти и блестящих в лунном свете когтей и клыков волосы на голове бесстрашного капитана зашевелились. Чудовище подбиралось к Бласко, размахивая длинными, как у обезьяны, руками. Старый цыган дрожал от страха и кричал на своем языке:

— Янош, это я, Бласко! Стой, Янош, стой! Беги отсюда!

Оборотень ринулся на Бласко. В этот момент один из «кнутов», не выдержав напряжения, громко вскрикнул. Чуткие уши зверя мгновенно уловили это восклицание. Он остановился менее чем в двух футах от западни и повернулся на звук. Яростно зарычав, он одним прыжком вскочил на дерево и стал быстро карабкаться вверх, раздирая острыми когтями ствол и ломая ветки…

Со всех сторон «кнуты» открыли огонь, Бласко постарался пригнуться как можно ниже, прячась от свистящих вокруг пуль. Горячий свинец ударял оборотня в спину, в грудь, в лицо и голову и отскакивал, не причиняя вреда. Вот оборотень добрался, наконец до «кнута», схватил его за руку и потащил вниз. Парень пронзительно закричал, рука его соскользнула с ветки, и он полетел вниз. Однако монстр не дал ему упасть. Он поймал его, вонзил могучие клыки в шею, круша позвонки, и затем сбросил дергающееся тело на землю.

После этого оборотень вспомнил о Бласко, мягко спрыгнул с дерева и снова бросился к беспомощному цыгану. В тот момент, когда оборотень переступил границу западни, тяжелые пригрузы были отпущены, края сети сомкнулись, и он взлетел к верхушкам деревьев. Монстр бешено извивался, опутанный сетью, но «борец»-трава почти мгновенно произвела желаемый эффект. Мускулистые руки, способные выдрать из камня стальные прутья, не смогли разорвать пеньковую веревку, и с каждой секундой силы его убывали. Наконец, голова чудовища склонилась набок, словно в наркотическом трансе, глаза закатились.

Один из «кнутов» подбежали к лимузину:

— Капитан! Спустить его?

— Ни в коем случае! — отозвался Брачер раздраженным голосом, тщательно скрывая восторженную приподнятость, которую он на самом деле чувствовал. — Подождем восхода. Как только солнце взойдет, он станет намного уступчивее.

В течение всей ночи за оборотнем неотрывно наблюдали. Он изредка шевелился, постанывал, но не предпринимал попытки вырваться и, судя по всему, не осознавал происходящего. Когда взошло солнце, Невилл поднялся с пола лимузина и оглядел поляну. Повсюду сновали «кнуты», разбирая сложную систему западни. Некоторые стояли возле Калди, не спуская с него глаз. Больше всего Невилла поразил вид Калди: это снова был тот самый слабый жалкий человек, которого он когда-то встретил в одной из камер Центра «Халлтек». Он свернулся клубком на земле и, уткнувшись лицом в грудь Бласко, безутешно рыдал от переполнявшей его скорби.

7

Проработав всего четыре недели на новом месте, Петра уже прониклась к капитану Фредерику Брачеру сильной антипатией, которая, как она чувствовала, была взаимной. Этого одного вполне хватало, чтобы ожидать предстоящую встречу с ним без особого энтузиазма.

Ее неприязнь к излишне самоуверенному капитану объяснялась несколькими факторами. Скорее всего именно его негативная реакция на ее переход с проекта Реймора и определила тон их последующих отношений. Брачер встретил ее безо всякого восторга, когда она впервые явилась к нему с докладом. В этой женщине — высказал он Пратту в присутствии Петры — определенно есть что-то «неаполитанское», и кроме того, его вовсе не обрадовал тот факт, что она была женщиной. Реймор переслал ему ее досье, и Брачер изучил его до мелочей, словно выискивал предлог для того чтобы отослать ее обратно к Реймору. Он ничего не нашел. В своей записке Халл приказал Реймору выделить одного химика по своему выбору для нового проекта при условии, что Пратт одобрит выбранную кандидатуру, коей и оказалась Петра Левенштейн.

— Левенштейн, — проговорил Брачер, не поднимая глаз от папки с досье. — Ваша фамилия подозрительно напоминает еврейскую.

— Я знаю, но это не так, ответила Петра. — Мои предки были швейцарскими немцами. С происхождением у меня все в порядке, капитан Брачер, проверьте по досье.

Брачер откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее оценивающе. Ниже среднего роста, хотя отнюдь не миниатюрная, она была намного смуглее всех тех, с кем Брачер предпочитал иметь дело. В ее чертах было что-то латинское, хотя Пратт уверил его, что ее отец — швейцарец по происхождению, а мать ирландка. Брачер заглянул в ее бумаги. Петра Левенштейн, место рождения: Нью-Йорк, Куинз, Риго Парк. Возраст: двадцать шесть лет. Родители умерли. Родственников нет. Степень бакалавра по медицине, Нью-йоркский университет. Степень магистра по химии, Колумбийский университет. Два года работала в химической корпорации «Доу». Рекомендована руководству «Халлтек» одним из служащих «Доу», сочувствующим неофашизму, зачислена в группу Реймора три месяца назад. Все это время работала в Центре «Халлтек» в Маннеринге и изъявила желание участвовать в разработке проекта «Ликантроп», рекомендована Реймором с одобрения Пратта.