Из двух зол (СИ) - Обская Ольга

Варвара спала плохо. Безмятежной дрёме мешала интенсивная работа подсознания. Перед сном Варя ещё раз внимательно изучила два послания, которые ей подсунули в карман. Попыталась взглянуть на них с другого ракурса: не как на угрозы, а как на подсказки. Ведь информация, добытая Неизуральдиной, свидетельствовала, что Юнивеция, скорее всего, действовала добровольно. Возможно, Джаред и дальше рассчитывает на её помощь. Тогда записки надо рассматривать как инструкции – руководство к действию. Но что в них зашифровано? Как фраза: «Голову сносят правой рукой» связана с метёлками мелации? Головоломка казалась неразрешимой. Возможно, не хватает какого-то кусочка пазла – ещё одной записки?

Варя проснулась затемно с тяжёлой головой. Но мысль поваляться ещё немного в постели пришлось откинуть. На утро у Варвары было намечено важное мероприятие. Взбодрившись чашечкой кофе, Варя вышла из апартаментов и направилась в оранжерею на встречу с Эрвином. По её задумке это должна была быть не просто встреча, это должен был быть первый урок. Пришло время вступить в игру добытой «дядюшкой Стивом» вещице.

Стоило увидеть Эрвина, сразу стало понятно: настроение у него – дрянь. Тоже бессонная ночь?

– Всё-таки рассказала Адриану? – спросил принц с упрёком.

– Ты о чём? – удивилась Варя.

Она Адриана в глаза не видела с момента последнего разговора с Эрвином.

– О Чукусе.

– Нет, – покачала головой Варвара. – С чего ты взял?

– Вот с чего, – Эрвин указал на одну из грядок. Как раз ту, возле которой его вчера застала Варя. – Все Чукусы срезаны.

Грядка действительно была пуста. Из почвы торчали только пенёчки.

– Причём, и спелые, и незрелые, – добавил с досадой Эрвин.

Варя покачала головой:

– Мне жаль. Правда. И Адриану я ничего не говорила.

Эрвин кивнул. Было видно – поверил.

– Если это не Адриан, тогда ещё хуже, – произнёс он мрачно.

– Почему?

– Недозрелые Чукусы содержат в себе гораздо больше яда, чем спелые.

Глава 18 (продолжение)

– Недозрелые Чукусы содержат в себе гораздо больше яда, чем спелые.

– Человек, который их срезал, мог отравиться? – встревожено уточнила Варя.

– Если работал без перчаток – мог.

– Зачем выращивать такие растения в оранжерее? – Варвара нахмурилась. – Какие будут последствия? Яд смертелен?

– Нет-нет, – поспешил успокоить Эрвин. – Яд недозрелых Чукусов может вызывать очень неприятные симптомы: тошноту, головную боль, слабость. Но через несколько дней самочувствие улучшается само собой.

– Откуда знаешь? Испытывал на себе? – с укором спросила Варя.

Впрочем, голос её стал мягче. Она почувствовала облегчение от мысли, что срезанные растения не могут причинить серьёзный вред тому, кто на них покусился.

Эрвин не ответил. Продолжал с убитым видом исследовать грядку.

– Да не расстраивайся ты так, – подбодрила Варя. – Того, кто срезал твои Чукусы, и так постигнет возмездие в виде головной боли. А ты новые навыращиваешь. Хотя я бы тебе не советовала.

– Да, надеюсь, вскоре черенки дадут боковые побеги и те успеют вырасти до того, как у меня кончатся запасы препарата. Но не в том дело.

– А в чём?

– Понимаешь, всё ж таки сок недозрелых Чукусов достаточно ядовит. В сочетании с некоторыми другими компонентами превращается в крайне опасное вещество. Боюсь, если кто-то некомпетентный начнёт с ним экспериментировать, это может закончиться плохо.

– Ну, экспериментатор, насколько я знаю, здесь, в резиденции, имеется только один. Так что не переживай. Хотя вычислить, кто посрезал твои растения и, главное, для чего, не помешало бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Думаю всё-таки это Адриан.

– А раньше он совершал набеги на твои посадки?

– Нет. Но много раз грозился это сделать, если я не возьмусь за ум, – с горьким сарказмом ответил Эрвин. И спародировал голос брата: – Брось ты эти свои цветочки. Стань, наконец, мужиком.

Вот оно – нужное для Вари настроение.

– А тебе не хотелось когда-нибудь доказать Адриану, что одно другому не мешает? Что можно любить растения, быть заядлым ботаником, но при этом и со шпагой управляться не хуже, чем секатором.

– Иногда хотелось, но… понимаешь, не моё это.

– Но ведь до семи лет тебе нравилось фехтование. Я слышала, ты выигрывал поединки. Становился даже победителем турниров среди сверстников. Почему потом резко переменился? Что произошло?

Эрвин отвернулся от Вари. Было заметно – не хочет отвечать на вопрос.

– Это правда? То, что про тебя рассказывают? – проявила настойчивость Варвара, но старалась говорить мягко. – Ты жертва своего же эксперимента?

Принц присел на корточки и начал внимательно изучать срез одного из Чукусов, игнорируя вопрос. Похоже, воспоминания о событиях двадцатилетней давности до сих пор были очень болезненными.

– Извини, – Варя тоже опустилась на корточки. – Я понимаю. Это нелегко потерять себя. Не можешь понять, какой ты на самом деле: такой, какой был до эксперимента, или такой, какой стал после?

Эрвин вдруг оторвался от созерцания черенка и посмотрел на Варю с лёгкой улыбкой.

– Юнивеция, ты добрая, – мягко сказал он. – Но психолог из тебя никакой.

– Почему? – смутилась Варвара.

– Я себя не терял. Я всегда был таким – застенчивым заучкой-ботаником. Хотя, вот что ты верно заметила, иногда очень хочется кое-кому корону с головы снять.

– Подожди. Как – всегда был ботаником? Адриан говорит, что когда вы были детьми, ты ещё фору мог ему дать по отчаянности.

– Много твой Адриан знает.

Ответ Эрвина Варю обескуражил. Получается, кто-то из братьев лжёт.

– Это сложно объяснить, – заметив замешательство собеседницы, произнёс принц.

– Что сложно объяснить? – в недоумении переспросила Варвара.

– То, что произошло, когда мне было семь. Понимаешь, то, что случилось на самом деле и то, как это событие восприняли окружающие, не одно и то же.

Варя покачала головой. Понять Эрвина было чем дальше, тем сложнее.

– Я тогда попытался объяснить, но мне никто не поверил.

– Но причина произошедшего в том, что ты протестировал на себе какой-то препарат? Ведь так?

– Да. Только вот результат был совсем не тот, на который рассчитывал, – грустно произнёс принц. Он поднялся на ноги и начал мерить проход между грядками шагами. – Совсем не тот.

– Так, может, расскажешь мне, что же всё-таки тогда случилось? – Варя тоже поднялась, взглянула на Эрвина и тихо добавила: – Я поверю.

– Не поверишь, – печально усмехнулся принц. – В такое невозможно поверить. Теперь-то понимаю. А вот когда был ребёнком, сильно расстраивался, что мой рассказ воспринимают как проявление разыгравшегося детского воображения.

– Я поверю, – упрямо повторила Варя.

У неё сердце сжалось, когда представила маленького растерянного семилетнего мальчика, с которым произошло что-то пугающее, но он, не может, ни с кем это обсудить. Его попросту считают фантазёром.

Принц меланхолично качнул головой:

– Даже мама не поверила. Хотя старалась.

Слово «мама» было произнесено с особой теплотой, и Варю вдруг обожгла мысль, почему за всё время пребывания в резиденции ей ни разу не приходилось видеть супругу Вилария. Король, что, тоже вдовец, как и Лукреций?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кстати, Эрвин, а где она сейчас? – осторожно поинтересовалась Варвара.

– Как где? Где и всегда – в клинике.

По интонации принца стало понятно, что Юнивеция должна была быть в курсе. Видимо, супруга Вилария больна уже довольно давно, и о её местонахождении всем известно. Дальнейшие расспросы могли вызвать подозрения Эрвина, поэтому Варя решила узнать подробности попозже у Неизуральдины.