Теневой король - Владимир Колычев

– Что конкретно этот Батаров знает о нашем московском бизнесе? – напористо спросил Вайс, пристально глядя Грину в глаза.

– Не знаю. Он не говорил.

– А у тебя что про Москву спрашивал?

– Ничего… Его наш московский бизнес не интересует.

– А краснопольский?

– Его интересовали только охранные фирмы, с кем у нас договоры, как устроена система…

– И ты ему все рассказал?

– Нет, – опустив глаза, дрогнувшим голосом сказал Грин.

Вот здесь он соврал. Но насчет бизнеса в Москве и Краснополе он, похоже, говорил правду. Ментам сейчас не до этого. Им сначала нужно взять город под свою крышу, а потом уже они будут решать, как прибрать к рукам «Ночную фею», другие клубы и рестораны, которые принадлежат братве на законных, в общем-то, основаниях.

Есть казначей общака, у него все сведения о схронах, банковских счетах, о подставных владельцах коммерческих объектов как в Краснополе, так и в Москве. Об этом товарище знали только двое – Вайс и Цимбал. Теперь про него знает один Вайс, но и под пытками о нем не расскажет. И сам Широков, если вдруг что, ни в чем не признается.

Павел Григорьевич Широков далеко не самый умный человек, в банковском деле – полный ноль, как и в юриспруденции. Но у него одна замечательная черта, благодаря которой он был уникальным в своем роде человеком. Он – тихо помешанный шизофреник, и этот сдвиг по фазе делал его бесценным хранителем чужих тайн. Цимбал прогнал его через проверку, так Широкова каленым железом собрались жечь, а он только улыбался, упиваясь своей преданностью доверенному делу. Да и не будет его никто пытать, если Вайс вдруг сам не покажет на него. А это исключено…

Менты, конечно, могут просто поставить на тот же «Мос-Вегас» своих людей. И если Вайс будет за решеткой или даже под землей, некому помешать им выкачивать через казино деньги. И «Ночную фею» они могут прибрать к рукам таким же манером. Если нет претензий со стороны владельца, то плевать, кому принадлежит право собственности. К тому же всегда можно провернуть фиктивную сделку… Короче говоря, есть масса способов отбить под себя чужой бизнес, и все они доступны ментам, с их возможностями творить темные дела под ширмой закона…

– Предал ты наше дело, Грин, – сквозь зубы процедил Вайс. – И я должен тебя за это убить. Но я не могу этого сделать, хотя бы в память о Цимбале и Плате. Если бы они смогли вынести тебе приговор, я бы его исполнил прямо здесь. Но их нет, они ничего не могут мне сказать. Поэтому ты будешь жить. Тебя выпустят из изолятора, ты заберешь свои деньги и можешь мотать на все четыре стороны. Но запомни: если сдашь ментам наш бизнес, я тебя, падлу, из-под земли достану!

– Я не предатель, – едва сдерживая истерику, мотнул головой Грин. – И никому ничего не скажу… Я просто выхожу из дела, Вайс. Я устал от этих бесконечных передряг, хочу жить как нормальный человек.

– Я тебе все сказал, Грин.

Вайс презрительно сплюнул ему под ноги и ушел. Все, этот человек умер для него. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы он умер для всех. Но Вайс не мог его убить. Иначе братва решит, что и Цимбала с Платом порешил тоже он, ради единоличной власти. Пока еще никто не выдвигал против него таких обвинений. Но еще не вечер и может случиться все.

– Что-то ты с ним не очень мягко, – заметил громила Клен.

Он сам назначил себя телохранителем Вайса, и Кощей не стал против этого возражать. Да и Вайс ничего не имел против такой охраны. Может, он и сам с усам, но ситуация очень напряженная. Менты могут банально заказать его, тогда ему не избежать встречи с «торпедой». И он обязан был думать о том, как от нее отбиваться…

– Тюрьма сломала его. Тюрьма будет ломать и меня.

– Если менты возьмутся за тебя всерьез, кости точно затрещат.

– Ничего, прорвемся, – горько усмехнулся Вайс.

Он смог поставить свой авторитет на тюрьме. Его поддерживали воры, ему помогали надзиратели, у него была связь с волей, но все это пойдет прахом, если менты возьмут над ним верх, пропустив его через пресс-камеру. Если он не сможет отбиться от лохмачей, то все арестанты отвернутся от него. Он станет здесь изгоем, и ему ничего не останется, как наложить на себя руки.

Он уже понял, что менты способны на любую пакость, но все-таки в нем теплилась надежда на счастливый исход…

Патриция в своем репертуаре. Развратный огонек в глазах, блудная улыбка, походка призывная, виляющая. Надо было видеть, какими глазами смотрели на нее омоновцы за дверью. Красивая она девка и жутко сексуальная в медицинском халатике, настолько коротком, что порой виден был верхний срез ее белых, с узором, чулок. Ноги у нее длинные от природы, еще и туфли на высоком каблуке…

В таком наряде Патриция развлекала в номерах своих клиентов. Фельдшер по образованию, она даже одно время работала на «Скорой помощи», пока панель окончательно не затянула ее. Но в данный момент она реально была медсестрой.

После случая с Леной Фарадей больше не доверял обычным медсестрам, поэтому по его просьбе Пугач устроил Патрицию на работу в больницу. Надо сказать, она отлично справлялась с обязанностями персональной медсестры и санитарки. И «утку» из-под Фарадея вынесет, и укольчик легко рукой поставит. А если вдруг он затоскует, ей ничего не стоило его утешить – нежно и очень осторожно, чтобы ненароком не нарушить покой и относительную стабильность пациента.

Но скучать особо Фарадею не приходилось. Булгарь постоянно на связи, а он его глаза и уши. Дела на месте не стояли, в охранных фирмах восточной братвы уже ввели новые штаты, Пугач лично ездил перезаключать контракты с бизнесменами, некогда подконтрольными бандитам. Булгарь обо всем информировал Фарадея, и он в курсе всех этих дел, что так лихо закрутились с его подачи. Еще у него в палате был телевизор, видеомагнитофон и куча кассет – боевики, комедии, фантастика. Сейчас на экране крутились местные новости, наводящие сонливость. Ведь время послеобеденное, в больнице тихий час. И хотя раны дают о себе знать ноющей болью, Патриция сделает укол, и скоро все пройдет.

Рука у нее действительно легкая, Фарадей даже не почувствовал, как иголка вошла в бедро.

– Ты, это, с ребятами за дверью не шалишь? – спросил он.

– Ну что вы! Я же не шлюха какая-то! – искренне возмутилась девушка.

– Ну да, ты честная проститутка.

– Да, честная…

– Но я же тебе не плачу за твою… э-э… внештатную работу.

– Вы мой босс, как я могу вам отказать? – кокетливо улыбнулась Патриция.

Она села на стул, плотно сомкнув ноги. Вроде бы и целомудренная поза, но в ней все равно проявлялась блядская суть Патриции.

Лера тоже в свое время была проституткой, но при всей постыдности профессии она была лишена дешевой вульгарности и прекрасно знала, чем взять Фарадея. Ему было очень хорошо с ней, он даже по-своему ее любил. Но все-таки она оказалась дрянью и предала его…

Лера – умная женщина, понимает, что ждет ее, если она попадет к нему в руки. Поэтому и сбежала. Где она сейчас, неизвестно, а у Фарадея много других дел, так что пока некогда заниматься ее розыском. А искать надо, потому что она слишком много знает. Зря он доверял ей, зря…

– Мне отказывать не надо, Патриция. Меня любить надо. И тогда у тебя все в этой жизни будет хорошо.

– Я люблю вас, Олег Андреевич, – зажеманилась она.

– Ну да, любишь… Хочешь на место Калерии?

– Ну нет, что вы!

– Да ладно, нет… Я бы мог поговорить с Пугачом…

Да, он мог бы поговорить с ним. Только станет ли Пугач слушать его? Сейчас ему явно не до «Пигаля» с его девочками. Более того, заведение закрыто и клиентов больше не обслуживает. Пугач сделал это, чтобы не бросать тень на свою сиятельную особу. Батарову не нравится это дело, а генералу Вьюгину – тем более.

Генерал Вьюгин заправлял всей краснопольской милицией, и Пугач входит в круг его близких знакомых. А если точней, особо ценных знакомых. Ведь он уже назначил себя генеральным директором агентства «Закон и порядок», куда со временем должны будут войти охранные фирмы всего города. Он будет держать Краснополь, а его друзья, генералы и полковники – кормиться с этого.

А ведь Пугач не хотел ввязываться в это дело, Фарадей чуть ли не силой заставил его впрячься в телегу, что должна была вывезти их всех в земной рай. Он столько сделал, чтобы стронуть этот неподъемный груз с мертвой точки, и теперь, когда телега разогналась, лежит в больнице, не у дел. Зато Пугач на белом коне. Обидно. Очень обидно…

– Знаешь, а ведь «Пигаль» не работает, – отвлекся Фарадей от своих мыслей.

– Да. Но когда-нибудь он откроется снова.

– Вряд ли.

– Плохо, если не откроется, – взгрустнула Патриция.

– Девчонки скучают без работы?

– Кто-то – да, кто-то – нет… Павел Александрович платит нам деньги, даже когда нет работы, но так неинтересно.

– Павел Александрович может себе это позволить. Денег у него много, а скоро будет еще больше…