И скоро день - Барбара Майклз

С этими словами он похлопал несколько раз по деревянному ящику, приглашая меня присесть. С опаской оглядев ящик, я села и принялась внимательно осматриваться вокруг.

Видимо, профессор расчистил небольшое, площадью не более десяти футов, пространство для работы. С одной стороны была разделительная стена с дверью. Вдоль края стены стоял длинный стол, целиком заваленный бумагами и различным офисным оборудованием, здесь же находилась коробка из темного металла. Свет доходил сюда только от электрической лампочки, работавшей от батареек.

— Я должна извиниться перед вами, профессор, за то, что нарушила ваше уединение, простите меня, если я причиняю вам беспокойство, — медленно начала я.

Он прервал меня своим лошадиным смешком. Сейчас, однако, в этом звуке не было ничего зловещего: глядя на этот огромный, растянутый в добродушной ухмылке рот клоуна, я не могла даже представить, как этот звук мог вызвать что-нибудь, кроме улыбки и смеха. — Дорогая, я совсем не профессор. Я всего лишь обычный великовозрастный студент-выпускник, пытающийся собрать материал для своей диссертации. Я полагал, что ученая степень произведет должное впечатление на графиню, но не вижу никакого смысла обманывать вас, зачем мне эта ложь? Кстати, как я мог не заметить вас раньше? Может быть, я случайно потер волшебную лампу Алладина или ненароком вызвал какого-нибудь старинного духа?

Мне показалось, что он принимает меня за служанку. Я не могла обижаться на него за подобное предположение, но здесь, по крайней мере, в этой части дома, я должна быть самой собой, нет необходимости вводить в заблуждение этого человека. Слишком много мне приходилось лукавить в последнее время.

— Как выяснилось, я прихожусь дальней родственницей графине. Мой муж был ее племянником. — Объяснила я, не вдаваясь в подробности.

— Был?.. — Улыбка его несколько померкла.

— Он погиб в автомобильной катастрофе несколько месяцев назад.

— Погиб в автокатастрофе... Но ведь вы... — Его отрывистые слова в тишине звучали как выстрелы. Он резко хлопнул ладонью по своему карикатурному рту и смущенно посмотрел на меня. Затем негромко сказал: — Я прошу у вас прощения. Нет, правда, я искренне прошу вас простить меня. Иногда мой язык совершенно перестает подчиняться разуму.

Я совсем не обиделась. Честно говоря, его неуклюжие извинения были мне больше по душе, чем благопристойное выражение сочувствия. Безусловно, слова соболезнования по поводу гибели моего мужа и ее племянника Франческа произнесла с достоинством, заслуживающим восхищения, но в них не было настоящего чувства, и поэтому мне было несколько не по себе. Хладнокровие и сдержанность были не в чести у семейства Малоун.

— Все в порядке, — ответила я. — Мне пришлось подняться сюда самой, чтобы познакомиться с вами. До сегодняшней ночи я просто не подозревала о вашем присутствии на вилле. Полагаю, что именно вас я видела в саду прошлой ночью. Это было неподалеку от маленького фонтана.

— Мне позволили прогуливаться в саду по ночам, когда благородные господа уже спят. Надеюсь, я не слишком побеспокоил вас.

— Нет, конечно же, нет. Вы меня нисколько не побеспокоили. Кроме того, я не принадлежу к здешним «благородным господам».

— В таком случае это сближает нас. — Он протянул мне руку, совершенно не обращая внимания на то, что она черна, как у угольщика. — Меня зовут Дэвид.

— Кэти. — Мы пожали друг другу руки. — Что привело вас в эти забытые богом и современными людьми места?

— Это долгая история, которую я могу рассказать вам в мельчайших подробностях, — спокойно ответил Дэвид, без всяких церемоний усаживаясь на пол рядом со мной.

— Я была бы вам весьма признательна.

— Я оказался здесь из-за некоторых, вероятно ошибочных, соображений. На самом деле я ищу во всем этом хламе дневники и бумаги, относящиеся к девятнадцатому веку и принадлежащие английским и американским путешественникам, побывавшим в Италии.

— Звучит интригующе.

— В самом деле? Вот это здорово. Докторские диссертации и должны иметь такие названия, чтобы они сразу обращали на себя внимание слушателей. Ведь любая диссертация предполагает новые исследования, новый взгляд на обычные вещи новую интерпретацию каких-либо событий. А теперь я задам вам вопрос: можно ли найти какую-нибудь новую неисследованную область в истории английской литературы девятнадцатого века? Не сомневаюсь, что уже проделан сравнительный анализ соотношения гласных и согласных в работах Джейн Остин. Если бы можно было собрать воедино все неопубликованные работы по этой теме, любой ученый набросился бы на них подобно тому, как голодный пес набрасывается на голую кость, со слезами счастья на глазах. В этой связи у меня и появилась некая изумительная идея. Я решил... Вам действительно интересно меня слушать?

— Мне не приходится рассчитывать на то, чтобы услышать что-нибудь более интересное в ближайшее время.

— Если вы полагаете, что ваш несколько вялый ответ удержит меня от обстоятельного рассказа, то вы судя по всему, плохо знаете настоящих исследователей. Я решил, что мне самому необходимо найти неопубликованные материалы. Как вы, вероятно, знаете, а если не знаете, то я сейчас просвещу вас, Италия была своего рода Меккой для американских и английских писателей девятнадцатого века. Если у вас имеется хоть маломальское представление о культурном наследии того времени, то вы сами можете в этом убедиться. Генри Джеймс, Фенимор Купер, Браунинг...

Не знаю, как долго бы он еще продолжал в том же духе, если бы я не решилась прервать его.

— Я имею представление об этих писателях. Насколько я поняла, вы собираетесь писать диссертацию о Браунингах.

— Не следует издеваться надо мной, мадам. — Его огромный рот скривился в гримасе преувеличенной скорби. — О, конечно же, я мечтаю отыскать кипу неизвестных писем или дневников с описанием путешествия Роберта или Элизабет — ведь они прожили в Каса Гвиди во Флоренции в общей сложности пятнадцать лет. Но Браунингов препарировали бесчисленное множество раз. Человек, следы которого я сейчас ищу, это Маргарет Фуллер.

— Простите, кто?

— Вы никогда даже не слышали о Маргарет Фуллер? О, эти издержки нашей системы образования! Она была одной из первых иностранных женщин-корреспондентов в то самое время, когда предполагалось, что умственные способности прекрасного пола не идут ни в какое сравнение с мужскими. Гораций Грилей нанял ее с тем, чтобы она писала статьи для «Нью-Йорк трибьюн». Фуллер находилась в Италии, когда там разгорелась война за независимость: она была до беспамятства влюблена в знатного итальянца по имени Маркус Оссоли, у нее был ребенок от него. В отличие от большинства аристократов маркиз примкнул к освободительному движению, и Маргарет разделила его судьбу. Во время осады Рима он сражался на стенах города, в то время как она работала в госпитале и продолжала посылать свои репортажи Грилею, получая по десять долларов за строку. Он повысил ей плату с восьми долларов до десяти, после того как она пригрозила отказаться от сотрудничества с ним. Кроме всего прочего, я должен заметить, что она еще и боролась за равноправие женщин. Хотя, вероятно, вам все это может быть совершенно неинтересно.

— Почему вы так решили? — возмущенно запротестовала я.

Он выглядел несколько смущенным.

— Полагаю, всего лишь невежественный мужской шовинизм. Мы подсознательно верим в то, что молодая красивая женщина...

— Получает удовольствие от того, что просто выглядит как симпатичная дурочка? Кроме всего прочего, я совсем не красавица.

Он поправил очки и начал внимательно рассматривать меня.

— Нет, вы не красавица. Ваша нижняя губа чуть-чуть полновата, нос чересчур длинный, а подбородок слишком заострен, к тому же вы слишком выдвигаете его вперед...

— Это случается только тогда, когда я раздражена чем-то.

Дэвид ухмыльнулся.

— Между прочим, у вас немного оцарапан подбородок. Даже не могу объяснить, почему при встрече с вами создается впечатление, что вы красивы. Это весьма занимательно. Очень интересная проблема. Может быть, это из-за гармоничного сочетания изумительного цвета волос и карих глаз прелестного коричневого оттенка, ближе к лисьему меху. "Ее локоны были желтыми, словно золото. Ее кожа была белой, как... "

— Белая, как?..

— Я немного ошибся в выборе стихотворения, — проговорил Дэвид, чем-то не на шутку взволнованный. — Мне кажется, вы побледнели, плохо себя чувствуете?

— Давайте-ка лучше вернемся к Маргарет Фуллер.

— О, конечно. Что это я? Великолепная идея. Итак...

— Мне интересно узнать о ней побольше, — мягко напомнила я о теме нашего разговора.

— Если хотите, я пришлю вам копию своей книги.

— Полагаю, что к тому моменту, когда вы завершите свой труд, я уже буду совсем старенькой и вряд ли смогу читать самостоятельно. Мне кажется, для того чтобы разобраться во всем этом хаосе, вам потребуется не один десяток лет. Да, кстати, а с чего вы вдруг решили, что сможете отыскать какие-то материалы о Маргарет именно здесь, или вы просто таким образом развлекаетесь на досуге?