Неприкасаемый чин - Кирилл Казанцев

Аккуратно положив сверток на дорогу, Бабарыкин еще раз повертел головой, убедился, что поблизости никого нет и стал вгрызаться шуфлей в свежезакатанный асфальт. Он поддавался довольно-таки легко. И вот уже через пять минут перед Павлом чернела небольшая дыра. Он предельно осторожно уложил в нее сверток и принялся засыпать его еще дымящимся асфальтом.

Внезапно невдалеке послышался гул работающего движка. С каждой секундой он нарастал. На какое-то мгновение Павел бросил свое занятие, обернулся. И тут его щека нервно дернулась. Спина покрылась липким противным потом. В метрах ста, за стволами сосен, там, где шоссе изгибалось крутым поворотом, показался автомобиль. И ладно бы, просто «гражданский» автомобиль, а то был полицейский.

Сердце у Бабарыкина екнуло. Словно пацан, застуканный за мелкой кражей, он остолбенел, не зная, что делать дальше. Бежать в лес? Но было уже поздно. Наверняка полицейский уже заприметил его броский оранжевый жилет. И если он сейчас бросится убегать, это определенно вызовет у правоохранителя подозрение.

«Так, спокойно. Соберись. Делай то, что и делал. Вдруг проедет мимо. Ну а даже если и остановится, что-нибудь придумаю», — успокаивал себя Павел.

Казалось, что сине-белый полицейский «Форд», вынырнувший из-за поворота, поедет дальше своей дорогой. Но нет. Его водитель резко затормозил, свернул на обочину. Из машины выбрался обрюзгший правоохранитель с пухлым раскрасневшимся лицом. Этакий американский коп — только пакетика со свежеиспеченными пончиками в руке не хватало. С трудом прокручивая на толстом пальце обручальное кольцо, он направился к Бабарыкину. Тот уже ровнял тыльной стороной шуфли дымящийся асфальт, под который он совсем недавно «зарыл» свой странный сверток.

— Добрый день, — обратился к «дорожнику» со спины полицейский.

— Добрый, — бросил Павел, разогнул спину, расправил плечи и обернулся. — Что-то случилось? — тут же с деланым удивлением на лице поинтересовался он.

Обрюзгший мент подозрительно прищурил глаза.

— Я, конечно, не специалист, но слыхал, что в дождь асфальт класть нельзя — просядет.

— Понятное дело, что просядет, — согласился Бабарыкин. — Но я человек подневольный. Мне сказали, я и делаю.

— Кто сказал? — допытывался правоохранитель.

— Как кто? Начальство, — пожал плечами Павел. — Сказали, что завтра по этому шоссе какие-то важные немецкие гости ехать будут. Вот и приказали выбоины залатать. А то, что дождь, — никого не волнует. У нас же в стране все для показухи делается, — непатриотично заметил он.

Неожиданно подозрительность во взгляде блюстителя правопорядка сменилась пониманием.

— Да уж, — вздохнул он. — Нас тоже перед приездом этих немцев построили. Собрали всех и сказали, чтобы мы хотя бы несколько самых ходовых слов по-ихнему разучили. «Добрый вечер» там, «Счастливого пути». Мол, вдруг кто-нибудь из них к нам в городе подойдет и что-нибудь спросит. Я и выучил. Вот только не знаю, как тому немцу помочь смогу, если он у меня вдруг спросит «как на такую-то улицу попасть?» или «где тут у вас туалет находится?» В общем, фигней маемся. И вы, и мы. Все, бывай, мужик.

Когда «Форд» тронулся с места и исчез за поворотом, бывший командир десантно-штурмового батальона вытер вспотевший лоб и шумно выдохнул.

— Фу, пронесло. Теперь главное, чтобы сработало, — вымолвил он и скрылся в лесу.

Что ж, не зря несколькими днями ранее Павел Бабарыкин заглянул в строительный супермаркет, где прикупил и десятикилограммовый пакет аммиачной селитры и дистанционный дверной звонок… На первый взгляд вещи совершенно безобидные. Но все зависит от того, как их использовать.

Имея когда-то в школе пятерку по химии, да и пообщавшись за время войны в Афганистане со многими подрывниками, Бабарыкину не составило особого труда изготовить в домашних условиях из аммиачной селитры взрывчатое вещество. Ну а в качестве детонатора он использовал дистанционный дверной звонок. То, что тот сработает, Павел нисколько не сомневался. Ведь накануне он провел небольшой эксперимент, который закончился удачно… И вот эту самую бомбу в виде свертка он только что заложил на дороге. Вернее, под дорогой, по которой частенько ездил Бахрушин. Осталось лишь дождаться, когда по ней промчит его машина. Одно нажатие на кнопки, детонатор сработает, и Анатолия Игоревича не станет.

Безусловно, Бабарыкин не был убийцей, но он не видел другой возможности привлечь негодяя, изнасиловавшего его дочь, к ответу. Вся полиция в городе была куплена. Суды тоже. Поэтому единственное, что мог сделать Павел, — взорвать обидчика, лишить его жизни. Отомстив тем самым не только за свою Наташу, но и за многих других девочек, над которыми поглумился насильник Бахрушин.

Сняв с себя броскую спецовку, чтобы та не выдавала его на фоне зелено-коричневых тонов леса, и засунув ее в пакет, бывший командир десантно-штурмового батальона вновь залег в ложбину, скрывшись за поваленной сосной. В его руке появилась небольшая коробочка с пуговкой-кнопочкой от дистанционного звонка.

«Не знаю, когда ты тут на своем „Майбахе“ объявишься — через час, через полдня или через день, но я дождусь. И ты, падла, за все ответишь», — приговаривал про себя Бабарыкин, глядя на шоссе.

Что русскому хорошо, то немцу смерть — гласит народная поговорка. И правильно, между прочим, гласит. Иначе как объяснить то, что после четырех бутылок водки на пятерых трое немецких инвесторов ушли в полную отключку, а Бахрушин и Гросс лишь слегка захмелели. И как ни в чем не бывало, продолжали сидеть за сервированным столом в просторном предбаннике финской сауны развлекательного комплекса с экзотическим названием «Тропикано», опрокидывая стопку за стопкой. Правда, Гросс в отличие от своего начальника пил не наобум, а цедил маленькими глотками, словно растягивал удовольствие.

— Зря вы, Анатолий Игоревич, фрицев в баню потянули да водку пить заставили. Сели бы как европейские люди в каком-нибудь ресторанчике, выпили бы по чашечке кофе и решили все дела. А так… — и Борис Михайлович вздохнул.

— Ничего не зря, — прожевав маринованный огурчик-корнишон, заявил владелец химкомбината. — Ну сам смотри. Проснутся они завтра утречком с жуткого бодуна. Голова болит, рыгать хочется. А мы с тобой тут как тут. Водочки им предложим, а заодно и контракт на подпись подсунем, в котором парочка пунктиков изменена будет. Изменена, конечно, в нашу пользу. Если откажутся подписывать, мы им еще «беленькой» плеснем. И так до тех пор, пока их не развезет… — вдруг Бахрушин смолк, поник.

Гросс даже испугался — не случилось ли чего с его боссом. А потому участливо поинтересовался:

— Анатолий Игоревич, с вами все в порядке? Шутили, улыбались, а тут прям сам не свой стали.

— Понимаешь, Боря, трагедия у меня сегодня случилась, — залив в себя водку, как-то уж совсем потерянно проговорил владелец химкомбината. — Жена конкурс «Райцентр ищет таланты» выиграла. И теперь придется ее на отбор к «Евровидению» в Москву отправлять.

— И в чем здесь трагедия? — искренне удивился заместитель. — Наоборот, радовались бы.

— А трагедия, Боря, в том, что это гребаное «Евровидение» у меня кучу бабла отнимет. И вообще, я до сих пор никак не могу понять, что в ней этот линейный продюсер увидел? Поет хреново, окончания слов глотает… хотя, он же профессионал, вдруг какую-нибудь фишку в ней разглядел, которую я не вижу. Не знаю. — И тут глаза у Бахрушина недобро блеснули: — А может, продюсер этот, того, глаз на нее положил, а? Маргарита-то баба видная.

— Да бросьте вы, — махнул рукой Борис Михайлович, выискивая взглядом на столе свой любимый салат «Цезарь».

— Нет, не брошу, — твердо заявил хозяин химкомбината. — Надо бы за продюсером проследить, посмотреть, кто он такой. И с Маргариты глаз не спускать. И если мои подозрения не подтвердятся, что ж, признаю, что я дурак ревнивый.

— О, а вот это вы правильно решили. Как говорится, доверяй, но проверяй, — Гросс зачерпнул столовой ложкой салат и плюхнул себе на тарелку — но есть почему-то не стал, вместо этого предложил: — А давайте, Анатолий Игоревич, еще попаримся. Банька, она того, дурные мысли вместе с потом вышибает.

— Толковое предложение, — согласился Бахрушин. — Только давай перед этим еще по одной.

Выпив, мужчины выбрались из-за стола и направились в парилку. С какое-то время они молча сидели на деревянных скамьях, обливаясь потом и шумно выдыхая. Затем, красные, как вареные раки, владелец химкомбината и его зам переместились в бассейн с ледяной водой. Немного поплавали, остужая свои тела, постояли под гидромассажной пушкой и, словно заново родившиеся, вернулись за стол.

— Ух, хорошо, — приободрился Бахрушин и скосил глаза на запотевшую бутылку «Балтики». — А теперь можно и пивком побаловаться.