Золотая клетка - Семен Малков

Петр вздохнул и, желая покончить с неприятной темой, пытливо взглянул в глаза матери.

— А отец ничего тебе не говорил о дочери Яневича?

— Вот оно что, — улыбнулась Светлана Ивановна, разгадав причину спокойствия сына. — Видно, понравилась тебе эта Юля? Наслышана о ней. Папа говорит красивая девушка!

— Ты, мамочка, только ничего такого не думай… Мы с Юлей еще мало друг друга знаем. Но знакомство с ней помогает мне переносить боль потери,

— Вот и хорошо. — Светлана Ивановна решила, что еще рано углубляться в эту тему.

— Тебе бы отдохнуть немного, а я приготовлю что-нибудь вкусненькое к чаю. Через полчасика позову вас с отцом. — И поднялась, чтобы пойти на кухню, но поддалась сердечному порыву — обняла и нежно поцеловала сына, приговаривая: — Как я счастлива, Петенька, видеть тебя дома!

Петр вернулся в Барнаул за неделю до начала экспедиции и сразу занялся проверкой готовности своей группы. Узнав, что вместе с людьми Глеба в тайгу отправится Юля, не сказал ни слова — тем более что Юли в городе не было — она в Добрынихе с начальником экспедиции, он формирует отряд из местных жителей и специалистов по проектированию дорог.

Согласно договоренности группа во главе с Петром, состоящая из горняков и строителей, первой прибывает на место работ. Задача — оборудовать строительную площадку, бытовки, складские помещения; доставить элементы конструкции подвесного моста к ущелью. При этом, было запланировано, Петру надлежит, развернув работы, откопать погибшего напарника и на вертолете доставить тело в Добрыниху для предания земле.

Из уважения к памяти покойного решили: отряд Глеба Сытина выступит в тайгу на следующий день после похорон, а Петр вернется на место работ, согласовав с начальником экспедиции, как состыковать действия обеих групп для наведения моста через ущелье.

«Надо отговорить Юлю от похода, — думал Петр уже на борту вертолета — его группа летела к месту закладки прииска. — Если так уж хочется хлебнуть экзотики, заберу ее с собой. Пусть поживет с нами у водопада — все же хоть какие-то удобства».

Командир экипажа передового вертолета ранее уже совершал посадку в золотоносном распадке, приземление обошлось без осложнений. Вся группа Петра, за исключением летчиков, тут же принялась за работу. Начали с того, что расчистили ровные площадки, соорудили навесы и разгрузили оборудование: элементы конструкций, стройматериалы и все остальное имущество, доставленное на вертолетах.

Строители тут же стали возводить камнезащитные стены, собирать бытовки, а горняки иод руководством Петра — разбирать завал, под которым покоилось тело Терентия Фомича. Потребовалось не более получаса, чтобы дружными усилиями извлечь его из-под обломков обрушившейся скалы.

У Петра болью сжалось сердце, когда он увидел изуродованные останки своего верного напарника. Тяжелые глыбы перебили и буквально расплющили тело, но, по счастью, пощадили голову, лишь немного ободрав кожу. Ледяной холод каменной гробницы предохранил от разложения. «Хорошо, что умер еще до обвала, — пришло в голову Петру. — Хоть боли не испытал, не мучился…»

В траурном молчании тело покойного завернули в саван и поместили в гроб, привезенный на вертолете. Петр, сопровождая его, вылетел в Добрыниху, — местные жители и Глеб организуют похороны по старому обряду. На время отсутствия Петра замещал прораб.

В Добрынихе их уже ждали. Покойного Терентия Фомича уважали в поселке, а трагическая смерть, открытие золотой жилы вызвали особое почтение к его памяти. На похоронах присутствовала добрая половина жителей; церемония прошла достойно и торжественно, хотя на кладбище выступили только двое — Егор Анисимович и Петр.

— Дорогой сосед Фомич! Мир твоему праху! — прочувствованно произнес бородач, утирая скупую слезу. — Не чаяли мы, что так кончатся твои дни! Дружно мы с тобой жили, и добром всегда помянет тебя мое семейство. Нелегкая была твоя жисть бобыля, да пусть таперича Бог дарует тебе царствие небесное!

Говорил свое слово и Петр:

— Дорогой Терентий Фомич! Прощаясь, хочу, чтобы знали все: твое мужество и подвиг не будут забыты! Золотое месторождение, которое благодаря тебе открыто, принесет большую пользу России, и в первую очередь твоим землякам. А я торжественно клянусь над твоей могилой — сделаю все, чтобы о тебе осталась надолго добрая память!

После похорон в избе покойного состоялись многолюдные поминки. Егор Анисимович с сыном Иваном нагнали две четверти самогону, так что хватило всем желающим. Терентия Фомича поминали только добром. Оказалось, многим известна история его несчастливой любви. Было сказано много сочувственных слов; затем, как обычно бывает, разговор переключился на обычные житейские темы.

Глеб, уставший за день — организовывал похороны, — остался расслабляться в компании поминавших. Петр и Юля, провели с ними приличествующее время, а потом решили выйти на свежий воздух.

— Знаешь, Юленька, мне стало не по себе, когда сообщили, что идешь с отрядом Глеба в тайгу, — начал он давно задуманное. — Уверен — недооцениваешь ты всех тягот, с которыми неизбежно столкнешься в пути.

— И ты решил меня отговаривать? Ну сколько можно об этом? Тут без тебя мне пришлось выдержать целый бой, прежде чем отец с матерью дали согласие! Почему никто меня не понимает?

— Да понимаю, понимаю я тебя! — Петра слегка обидело ее пренебрежение к тому, что он сказал. — И меня сюда привела жажда приключений. Но я мужчина и лучше приспособлен к суровым условиям жизни…

Нет, так он ничего не добьется, — надо обуздать свое самолюбие.

— Предлагаю тебе лучший вариант: ты летишь со мной, и мы оборудуем на стройплощадке медпункт. Верь мне, — посмотрел он на Юлю теплыми карими глазами, — экзотики гор и дикой таежной красоты там более чем достаточно. А жить намного удобнее.

— Не знаю, право, — смутилась Юля, завороженная его ласковым взглядом. — Мне бы тоже хотелось… но уже поздно — завтра рано утром выступаем.

— Не беспокойся, с Глебом я все улажу, — обрадованный, успокоил ее Петр. — Они бывалые таежники, сами умеют в случае необходимости оказать первую помощь.

— Нет, ничего не выйдет! — как бы очнувшись, решительно отказалась Юля. — И дело вовсе не в Глебе, а в моей совести. Кроме того, хочу доказать всем, тебе, в том числе, Петя, — и с укором посмотрела на него, — что не такая уж я неженка!

— Ну что ж, поступай по-своему, — насупился Петр, стараясь не поддаваться гневу. — Только потом не упрекай, что я не пытался тебя остановить!

— Надеюсь, не придется, — сухо ответила Юля, расстроенная, что он на нее сердится, и все-таки не желая отступать. — Всего хорошего, Петя! Прости, пойду спать — завтра рано вставать.

Петр остался стоять, с грустью отметив, что между ними это первая размолвка с начала знакомства.

Испытания, выпавшие на долю неопытной студентки Юли Яневич, оказались совсем другого рода, чем ей все предрекали, да и сама она предполагала. С первого же часа пути она попала под неусыпную опеку Глеба и почти не знала проблем. Вся группа двигалась пешком, расчищая путь обозу и производя съемку местности; она ехала верхом или на телеге, спускаясь на землю лишь на редких привалах.

Однако неожиданные трудности начались в первый же вечер во время романтического отдыха у ярко пылающего костра. Ее уставшие за день спутники за ужином расслаблялись привычным образом — щедро принимали внутрь крепкие напитки. Никто слишком не хмелел, все вели себя дружно и весело. Морской пехотинец Сева прекрасно играл на гитаре, а остальные хором пели красивые народные песни — многих из них Юля никогда не слышала.

Еще на поминках обратила внимание, что Глеб — любитель выпить; это стало для нее неожиданностью, дома у них он этого пристрастия не проявлял. Здесь же, не чувствуя над собой контроля дал себе волю, и под влиянием алкоголя его ухаживания стали слишком смелыми и настойчивыми.

Внешне Глеб нравился женщинам. Хорошего среднего роста, сухощавый и мускулистый, с продолговатым лицом — ему придавали мужественный вид нос с горбинкой и небольшая бородка, — он, безусловно, был привлекательным мужчиной. Его не портила даже начавшая редеть шевелюра.

Юля, влюбленная в Петра, только с ним связывала свои эротические фантазии, но со стыдом ощущала, что откровенное мужское внимание Глеба не оставляет ее равнодушной, смущая душу и вызывая волнение в крови.

Но особенно возросли у Юли чувственные переживания, перерастая в настоящую пытку, в первую же ночь похода. Вопреки ее ожиданию их с Клавой поселили не в одной палатке, а по отдельности, и скоро выяснилось почему. Не успела она заснуть, как из той, где расположилась повариха, раздались приглушенные голоса, послышалась возня… Ну да, поняла Юля, Клава ведь там со своим женихом Севой.

Палатки их стояли рядом, она не видела, что происходит у Клавы, но нетрудно представить это по хорошо слышным хрипам и стонам… Спать они ей не дали, здоровые, молодые, были неутомимы почти до рассвета. Только под утро измученная Юля сумела заснуть, пламенно мечтая увидеть в эротическом сне своего любимого.