Путь великих прощаний - Свами Шачинандана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Бала-Гопала сомнение:
Как же так, ведь если это место Шивы, то оно должно называться не Бадарикашрам, а Шива-ашрам.
Атмананда улыбается и рассказывает историю, как Вишну хитростью отобрал у Шивы это место:
Однажды, когда Шива и Парвати медитировали — это тоже случилось зимой, — невдалеке послышались чьи-то жалобные всхлипывания. Парвати прервала свою медитацию и отправилась в ту сторону, откуда доносились рыдания.
Она увидела в снегу прелестного мальчика, который горько плакал от холода. В Парвати тут же проснулись материнские чувства. Она подбежала к мальчику и хотела было взять Его на руки и приласкать, как вдруг услышала голос своего мужа: «Не трогай Его! Он явился, чтобы отобрать у нас всё!» Но Парвати не прислушалась к словам Шивы. Она взяла мальчика на руки, накормила Его и попыталась успокоить. Но малыш продолжал плакать, и тогда Парвати, добрая душа, пообещала от чистого сердца: «Я все для Тебя сделаю, только перестань плакать».
Не успела она это вымолвить, как мальчик стал стремительно расти, пока не превратился в четырехрукого Вишну. «Твое обещание должно быть исполнено, Парвати, — сказал Он. — Мне нужно это место».
Шива, с самого начала знавший, кто был их гостем, выразительно посмотрел на Парвати, но обещание было уже дано, и Шива передал эту долину Вишну, который тут же погрузился в медитацию. Долго медитировал здесь Вишну в Своем облике Нараяны, а потом пришла Лакшми и стала деревом бадри, чтобы защищать Его.
Позже, когда Вишну решил покинуть это место, Он проявился в виде камня, и в образе этого священного камня Ему поклоняются на алтаре и по сей день.
Мы решаем пойти в храм посмотреть на этот камень. Чем дольше находишься в Бадринатхе, тем чаще хочется посещать храм. Такое бывает далеко не везде.
Вчера доктор Аурелиус разговаривал по спутниковому телефону со Швейцарией. Вернувшись, он сказал, что у него такое чувство, будто он разговаривал с другим миром.
Несмотря на то что мы недолго находимся в Гималаях, мне кажется, что мой дом здесь, а Европа, с ее жаждой материального совершенства и одновременно с ее неспособностью вырваться за пределы устаревших форм мышления и поведения, кажется мне удивительно далекой, как будто лежащей в ином измерении.
Да, я это тоже ощущаю: мы сейчас в другом мире, а Шри Бадринатха — центр этого мира, мира, который привлекает нас все больше и больше. Так будет и в духовном мире, где чувства, ум и все остальное направлено на служение Кришне. В материальном мире этот центр потерян. Мы превратились в эгоистов. Но духовный мир — это именно то место, где Кришна является единственным центром. Чтобы попасть туда, нам нужно «всего лишь» отказаться от ложного «я». Отречение — это всегда шаг к своему истинному «я». Смысл этих слов становится мне все понятнее. Я начинаю пожинать плоды нашего паломничества.
Слушая, как доктор Аурелиус рассказывает о международной обстановке, я замечаю, что мой интерес к этим событиям сродни интересу кинозрителя, рассматривающего фигурки персонажей, бойко двигающиеся на экране. Здесь, в Бадринатхе, даже столь значительные происшествия, как военные конфликты, представляются такой же бессмысленной возней, как битва муравьев за пространство в пятнадцать квадратных сантиметров у меня под ногами. Что такое эти конфликты на фоне громадной истории галактик, время существования которых отмерено вдохом и выдохом Всевышнего?
Вчера ночью я долго рассматривал звездное небо — занятие, любимое мною с детства. Привычный вопрос пришел мне на ум: в чем смысл нашей планеты внутри всей этой бесконечности пространства, в котором плавают бесчисленные Земли и Солнца? В мерцающем свете звезд, доходящем до нас из глубин вселенной, Земля кажется мне пылинкой, поднятой на короткое время из чрева космоса и обреченной когда-нибудь вновь опуститься туда. Когда бы я ни приезжал в Индию, мне всегда открывались интересные истины; на этот раз моим учителем стали могучие и спокойные Гималаи: бессмертная душа — частица бесконечного Бога. Такая точка зрения призвана помочь нам отрешенно взглянуть на свою боль и на боль всего мира. Я вспоминаю глаза Бога, которые с незапамятных времен смотрят на всё происходящее здесь. В одном-единственном движении этих глаз мне открывается и снова уходит в небытие весь спектр материальной иллюзии. С таким видением нетрудно понять, почему обход вокруг храма равносилен обходу всей вселенной.
В полдень мы идем в гости к жрецу этого храма, который вот уже двадцать лет следит за поклонением на алтаре. Он принимает нас, сидя на диване и закутавшись от холода в плед. Пандит-джи[37], наш проводник из Рудрапраяга, говорит ему, что я могу декламировать санскритские стихи. Хозяин сразу же оживляется. Он просит меня что-нибудь прочесть, и я выбираю место из Первой песни «Шримад-Бхагаватам».
сута увача
брахма-надйам сарасватйам
ашрамах пашчиме тате
шамйапраса ити прокта
ршйнам сатра-вардханах
бхакти-йогена манаси
самйак пранихите ’мале
апашйат пурушам пурнам
майам ча тад-апашрайам
В этих стихах рассказывается, как Вьясадева познал Бога, медитируя в этом самом месте, в Бадарикашраме.
Он сосредоточил свой ум, в совершенстве заняв его связующим процессом преданного служения, свободного от любой примеси материального (бхакти-йогой), и увидел Абсолютную Личность Бога и Его внешнюю энергию, полностью находившуюся в Его власти[38].
Эта строчка, майам ча тад-апашрайам (внешняя энергия, полностью находящаяся в Его власти), привела храмового брахмана в восторг. Лицо его озарилось счастьем, и он повторил несколько раз без остановки:
— Майя, материальная энергия, всегда находится под контролем Бога. Там, где Кришна, нет места майе, иллюзии.
Писания на санскрите — для обоих брахманов родная стихия. Они оживленно обсуждают чудесную особенность духовной жизни: там, где присутствует Бог, не может быть невежества. С нежностью смотрят они на нас, людей Запада, — так их поразили стихи из «Бхагаватам», пропетые европейцем. Наше присутствие здесь — неопровержимое доказательство истинности этих стихов!
Через некоторое время жрец знаком подзывает каких-то людей; все они закутаны в теплые одежды. Это храмовые слуги; сейчас они накормят нас. С едой здесь одна проблема: не чувствуешь голода, поскольку в воздухе столько энергии, что представляется излишним и даже неприличным получать жизненную силу через пищу. Я слышал о йогах, которые десятилетиями ничего не едят. В то время как обычный человек получает свою жизненную энергию (прану) из пищи, эти йоги на разных этапах своего отречения получают ее сначала из воды, потом из солнечных лучей, а под конец просто из воздуха. Мы теперь тоже стали йогами.
Наш пандит в молодости долгое время жил здесь и не раз встречался с такими йогами. Он рассказывает:
— Однажды, гуляя в горах, я прилег под кустом и задремал. И вдруг какие-то голоса будят меня. Я просыпаюсь и сквозь дремоту вижу двух йогов: один молодой, весь сияет красотой, а другой старый, еле держится на ногах. Старый просит молодого о помощи, слишком тяжело ему стало в его старом теле, и спрашивает, нет ли у того при себе растения сандживани. Тогда юноша вынимает из своей маленькой сумочки растение, похожее на стручковую фасоль, половину отдает старику, а другую половину выбрасывает. Как только старик съедает это редкостное растение, его тело тут же до неузнаваемости меняется, и через десять минут он преображается совершенно. Он благодарит юношу и огромными шагами начинает взбираться на гору, пока не исчезает в облаках. Я хотел поговорить с молодым йогом, но и он исчез, подобно молнии. Остаток сандживани тоже пропал, а иначе я сейчас выглядел бы немного моложе, — весело подмигивая, заканчивает пандит свой рассказ.
После обеда нас ждет необычное путешествие. Мы хотим посетить водопады Васудхара. Эти водопады обрушиваются с высоты ста пятидесяти метров в одной из безлюдных долин Гималаев.
