Nautilus Pompilius - Порохня Леонид Иванович

После нескольких песен зал разделился на две части: одна половина рванула к сцене, вторая – в буфет. На композиции “Она ждет любви”, музыку к которой написали Беляев и Копылов, тандем наутилусовских гитаристов разразился каскадом впечатляющих инструментальных импровизаций. Сентиментально-мягкие “Джульетта” и “Тихие игры”, сыгранные в акустике с выведенными на первый план флейтой и виолончелью, оказались своеобразным бенефисом Сакмарова и Акимова. На “Черных птицах” – сложной композиции с рваным ритмом – вовсю разошелся Белкин, извлекавший из гитары волны черной энергии и имитируя слайдером страшный визг птиц. В середине программы Бутусов поменял электрическую гитару на акустическую и с серьезным лицом объявил: “Песня народов Севера – „Я хочу быть с тобой“”. В зале – никакой реакции. И лишь на “Бриллиантовых дорогах”, посвященных памяти Цоя, толпа немного раскачалась, стала подпевать и жечь спички.

Вспоминает Бутусов:

Действительно, после старого состава народ воспринимал новую программу достаточно болезненно. Мы сами все это тогда достаточно болезненно воспринимали. Под знаком “даешь индепендент!” – новый индепендент, но в старых трусах. Хотя я до сих пор считаю, что то звучание было интересно – по крайней мере, в студийном варианте.

В самом конце второго выступления, когда Белкин вышивал на гитаре финальный проигрыш в “Гуд-бай, Америка”, покидавший сцену Беляев незаметно вывернул до максимума ручку громкости на усилителе. Несмотря на то что концерт закончился весело, в итоговом хит-параде “Московского комсомольца” за 1990 год “Наутилус” с большим отрывом выиграл гонку за титул “Разочарование года”. В ленинградской прессе (газета “Смена”) ситуация выглядела более радужно: в категории рок-групп “Наутилус” занял седьмое место, в категории поэтов-песенников Илья Кормильцев был восьмым, а виниловая пластинка “Князь тишины” в итоге оказалась девятой.

Бутусов впоследствии говорил:

Я достаточно ровно отношусь ко всем так называемым результатам. И мне иногда хочется думать, что с каждым новым проектом мы делаем что-то новое – то, чего мы до этого не делали. Потом проходит время, и оказывается, что мы делаем то же самое. Затем нас начинают упрекать, что мы делаем все хуже. Вот такой парадокс. Я думаю, тут все зависит от эффекта узнаваемости. Это совершенно нормальный процесс восприятия.

Тем временем группа в полном составе репетировала в Коломягах первые композиции новой программы “Чужая земля”.

Вспоминает Копылов:

На нас напал какой-то азарт. Репетировали недели напролет, никуда не выходя из дома. Джавад играл под бубенчик, мы втыкали гитары в какие-то допотопные ЛОМОвские динамики и... вперед. Девочки-администраторы носили нам продукты, а мы даже не знали, день сейчас или ночь и какое на улице время года... Накануне грядущего тура по стране я решил съездить домой к матери и очень удивился, увидев, что на улице уже плотным слоем лежит снег.

Уход Джавада и возвращение Потапкина

Не успел начаться тур, как стало известно, что “Наутилус” покидает Джавад. Это была серьезная потеря. Помимо того, что Джавад был одним из лидеров группы и, пожалуй, самым профессиональным музыкантом “Наутилуса”, он всегда умел создать в коллективе доброжелательную атмосферу – что, впрочем, не мешало ему являться постоянным генератором, казалось бы, безумных идей. Начиная от лекции о перестройке и положении рок-музыкантов в СССР, бесплатно прочитанной им в одном из немецких университетов, и заканчивая бесчисленными музыкальными проектами – в настоящем и будущем. Как правило, Джавад возил на концерты целую кухню экзотических инструментов – какие-то гонги, казаны, октабаны, которые он два часа собирал и час разбирал.

Вспоминает Джавад:

Когда я пришел на первый выездной концерт с багажом ударных инструментов, запакованных в четыре деревянных ящика, взятых на “Ленфильме”, все меня начали тихо проклинать. Но потом поняли, что игра стоит свеч.

Параллельно “Наутилусу” Джавад успевал помогать в московской студии записаться новому хардроковому проекту Гаины, что-то замышлял с артистами “Лицедеев” – в духе авангардного джаза с элементами клоунады, мечтал о собственной панк-группе и т.п.

Вспоминает Бутусов:

Было видно, что, несмотря на свою энергию и габариты, Джавад – достаточно хрупкий человек. Перед тем как уйти, он долго рассказывал мне о своей семье и представлениях о жизни. В его биографии всего этого поп-джаз-рока было больше, чем у каждого из нас. Еще пацаном он играл на свадьбах, в цирке, и сейчас, по его словам, он заинтересовался исключительно “чистым искусством”.

Последние выступления Джавада в составе “Наутилуса” состоялись в конце февраля 1991 года в Казани, когда все четыре концерта он отыграл на одном дыхании. Во время собственных соло он чуть ли не “асса” кричал, а его барабанные сбивки и брэки звучали так, словно за барабанной установкой сидел западный рок-музыкант высочайшего класса. В “Стриптизе” он эффектно применял октабан, Полковник на пульте делал “холл”, и когда на сцене возникал ураганный драйв, Джавад добавлял еще и еще. Он прощался с группой.

Когда в “Наутилусе” стало известно об уходе Джавада, Бутусов вспомнил о вернувшемся недавно из армии Алике Потапкине, который уже успел поиграть и уйти из “Агаты Кристи”. Действительно, Потапкин, за плечами которого было не только музучилище, но и участие во взлете “Наутилуса” 1986–1987 годов (его барабаны звучат на классических концертниках того времени в Новосибирске, Черноголовке и Таллинне), в данный момент был необходим группе как воздух.

Вспоминает Потапкин:

Мне позвонили поздно ночью, и я узнал, что из “Наутилуса” уходит Джавад, в связи с чем срывается тур и намечающаяся поездка в Японию. Я уже несколько месяцев не играл, так как музыка, которую исполняла “Агата Кристи”, меня “не грела”, и из группы я ушел. Мой “технический перерыв” несколько затянулся, сопровождаемый сильнейшим безденежьем, депрессией и большим желанием завязать с музыкой вообще.

Тем не менее уже через несколько дней Потапкин встретился с группой в Перми. Алик не видел “Наутилус” более трех лет, и то, что он услышал, перевернуло его душу наизнанку:

Когда начался концерт, я просто ничего не понял. На сцене стоит грохот, рев, куча гитар, Джавад колотит по своей громадной барабанной кухне... После его очередного таджикского отвяза я подумал: “Мамочка моя дорогая! Что же я здесь буду делать?”

Пауза между концертами составляла десять дней, за которые Потапкину нужно было срочно разучить 22 песни.

Я бегал весь в мыле, не понимая, как все это “хозяйство” можно запомнить. У меня в голове была каша, в запасе всего четыре репетиции... А мне так хотелось что-нибудь привнести в ритмику группы от себя!

8 марта, спустя чуть ли не четыре года, Потапкин повторно дебютировал в составе “Наутилуса”:

Я вышел на полусогнутых ногах, и мне становится смешно, когда я вспоминаю, чего я там наковырял. В начале концерта у меня получилась не интродукция, а дурдом на барабанах. Затем мы нашли выход – вместе с Сакмаровым стали играть в начале концерта “Болеро” Равеля, которое плавно перетекало в “Отход на Север”. Возможно, в этом была какая-то закономерность – если в составе сменился человек, должно же что-то измениться в самой музыке?

Этот тур “Наутилуса” по Сибири состоял из 14 концертов в Омске, Новосибирске, Томске и Красноярске. В конце тура Алик колошматил по барабанам так, словно не покидал группу со дня ее основания.