История российского государства. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поезда отправлялись один за другим и растянулись от Волги до Дальнего Востока.
В прежние времена контингент такого размера, да еще разделенный на относительно небольшие отряды (в эшелоне обычно помещался один батальон) не представлял бы собой сколько-нибудь значительной угрозы, но на фоне тотального распада российской армии сорок тысяч дисциплинированных бойцов, руководимых единым командованием, являлись мощной силой. Не говоря уж о том, что Транссибирская магистраль была позвоночником всего Зауралья.
Одержав победу над разрозненными восстаниями белых и устранив опасность германского вторжения, советская власть преисполнилась уверенности в своих силах.
Когда посол Мирбах в ультимативной форме потребовал пресечь переброску через российскую территорию подкреплений для Антанты, Совнарком был вынужден подчиниться и при этом повел себя крайне неосторожно.
Можно было арестовать командование корпуса. Можно было попробовать разоружить чехословацкие подразделения, использовав их рассредоточенность и фактор неожиданности. Но правительство сначала отдало распоряжение остановить движение эшелонов и лишь затем, три недели спустя, приказало местным советам отобрать у легионеров оружие. За это время чехословаки успели принять решение, что разоружаться они не будут.
25 мая Троцкий, ставший к этому времени «наркомвоеном», то есть военным министром, выпустил приказ о расформировании корпуса. В течение двух последующих дней на всем протяжении гигантской магистрали «белочехи» (как их теперь называли) били слабые красные отряды и свергали местные органы власти. На большей части российской территории советский режим рухнул почти в одночасье.
На Западный фронт Чехословацкий легион так и не попадет. Антанта попросит ушедшие далеко на восток эшелоны повернуть обратно — чтобы драться с большевистской властью, которая теперь считалась германской союзницей.
Чехословацкий легион: грозная сила
Немедленно появилась и альтернатива Советам, причем обладавшая большей легитимностью, чем они.
В Самаре группа депутатов разогнанного в январе всероссийского парламента, в основном правых эсеров, создала Комитет членов Учредительного Собрания (Комуч). В начале июня они учредили правительство — Директорию, объявившую себя единственной законной властью России. Чехословаки стали главной боевой силой Комуча и нанесли разрозненным красным войскам ряд серьезных поражений. К концу лета под контролем Комуча находились пять губерний: Самарская, Казанская, частично Саратовская, Симбирская и Уфимская. В Казани белые захватили часть российского золотого запаса — более 500 тонн драгоценного металла, что в дальнейшем обеспечит восточному крылу Белого движения беспроблемное снабжение вооружением и припасами.
В советской мифологии считалось, что Красная Армия была создана 23 февраля 1918 года, когда в бой с немцами, разорвавшими перемирие, вступили отряды Красной гвардии (этот день и поныне отмечается в Российской Федерации как «День защитника отечества»). На самом деле не было сколько-то серьезных боев, и новой армии у Совнаркома тогда еще не имелось. Совсем наоборот — основные усилия Народного комиссариата по военным делам тратились на то, чтобы избавиться от остатков существующей армии, которая превратилась в обузу и потенциальный источник мятежей. В сражениях раннего этапа Гражданской войны Советы при необходимости набирали отряды добровольцев. Эти части, иногда многочисленные, регулярной армией не являлись, а скорее представляли собой ополчение, которое после завершения очередного инцидента расходилось по домам.
Единственным сколько-нибудь крупным боеспособным соединением режима была дивизия латышских стрелков, сформированная еще царским командованием — во время мировой войны оно экспериментировало с созданием национальных воинских частей (другим примером является поминавшаяся ранее Дикая дивизия).
Сплоченность латышских полков объяснялась, во-первых, тем, что они остались без родины — Латвия была оккупирована немцами, а в-вторых, в отличие от обычных частей старой армии, у латышей не существовало антагонизма между нижними чинами и командирами. Многие офицеры, пользуясь авторитетом среди земляков, остались на своих должностях.
Застарелая враждебность латышей по отношению к немцам и надежда на то, что советская власть — в отличие от белых адептов «единой и неделимой России» — предоставит Латвии независимость, как уже предоставила ее Финляндии, обеспечивали лояльность дивизии.
На протяжении большей части 1918 года только она и была военной опорой центральной советской власти, охраняя все важнейшие правительственные учреждения. Командир дивизии полковник Иоаким Вацетис станет командующим Восточным фронтом, а затем и главкомом всей Красной Армии.
Латышские стрелки
Но существовать с такими вооруженными силами республика могла лишь до тех пор, пока власти противостояли сравнительно небольшие повстанческие силы белых генералов и атаманов, плохо оснащенные и, в общем, тоже бывшие не настоящей армией, а партизанско-ополченческим движением (его тогда так и называли — «белая Вандея»). Однако с появлением крупного и хорошо организованного противника в лице Чехословацкого корпуса и с полным крахом советской власти на востоке, Советской республике пришлось в срочном порядке создавать настоящую армию.
Эта задача была поручена Троцкому. На новой должности энергичный организатор проявил себя гораздо лучше, чем на дипломатическом поприще.
Правда, как уже говорилось, ящик Пандоры наркомвоен открыл сам, приказав разоружить чехословаков — из столицы казалось, что сделать это будет легко. Но когда весь восток откололся и войска Комуча начали угрожать существованию советского государства, Троцкий проявил чудеса распорядительности, изобретательности и неутомимости. Иначе новая армия в такие короткие сроки почти на пустом месте не возникла бы.
Помимо обычных проблем (тоже непростых) — финансирования, вооружения, снаряжения — создатель Красной армии должен был решить три очень трудные задачи.
Во-первых, поставить под ружье сотни тысяч бойцов в стране, которая смертельно устала от войны и где развалилась вся система мобилизации.
Во-вторых, назначить командиров — а офицерство почти поголовно относилось к большевикам враждебно, оскорбленное многомесячным шельмованием «благородий».
В-третьих, Советы сами начисто разрушили воинскую дисциплину и было непонятно, как ее восстанавливать.
