Крестоносец: Железная Земля - Андрей Астахов

— Ганель! — позвал я, узнав этот голос.

— Шевалье!

— Ганель, что происходит?

— Лежите, шевалье, лежите, вам нельзя делать резких движений, — Иустин Ганель смотрит на меня, и в его глазах искренняя радость. — Силы Добра, наконец-то! Уф, благодарение Матери, вы очнулись!

— Ганель, это вы?

— Конечно, я! Да, напугали вы нас на славу, сэр фламеньер. Сколько живу, никогда не видел такой скверной горячки. Но я тоже не заштатный докторишка, хе-хе! Мой бальзам…

— Где я, Ганель? — Я приподнял голову с подушки и попытался оглядеться.

— Мы в Эшевене, в Пограничной марке, добрый сэр.

— Как мы оказались… тут?

— Вас перевезли сюда из Хольдхейма на повозке. А я сопровождал вас, мне было так велено.

— Ганель, я хочу пить.

— Конечно, милорд. Сей момент!

— Ганель… помогите мне встать.

— Лучше вам…

— Черт вас возьми, помогите же!

С помощью ученого я попытался встать на ноги. Получилось. Легкое головокружение прошло быстро, и я смог оглядеться. Комната явно не тюремная камера. Что-то вроде спальни и кабинета одновременно. Нахлынувшая радость отняла силы, и я поспешил сесть на край кровати.

— Сколько времени я был болен? — спросил я.

— Пять дней. Вы еще легко отделались, хе-хе! Я много раз видел, как люди отдавали концы после таких приступов горячки. Как чувствуете себя, шевалье?

— Слабость. И голова кружится.

— Ничего, это не фатально. Позвольте, я посмотрю ваш пульс. — Ганель прислушался. — Сердце у вас подорвано болезнью, но это пройдет, уж поверьте мне. Вот только слабость еще долго будет вас мучить.

— Значит… мы больше не в тюрьме?

— Сейчас я позову мессира де Фанзака, он вам сам все объяснит. И принесу воды. А вы ложитесь и отдыхайте. Это самое лучшее, что вы сейчас можете сделать.

3. Окончание легенды

Целебное питье, собственноручно приготовленное Ганелем (он с гордостью мне это сообщил), было мерзким на вкус, но слабость и тяжесть в теле стали меньше. Я смог с помощью Ганеля надеть чистую камизу и штаны и даже рискнул глянуть на себя в зеркало. Да, неплохо меня уделали два месяца каторги! В отросших волосах и бороде появилась седина, на лбу стали заметны морщины, глаза окружали болезненные тени. Я будто постарел на десять лет.

— Прекрасно, шевалье, вижу, вы вполне оправились от хвори, — мужской и смутно знакомый мне голос за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться.

Худощавый длинноволосый человек, одетый в охотничий костюм из бурой замши, стоял в дверях, заложив руки за спину, и не сводил с меня внимательных голубых глаз. У меня вдруг засосало под ложечкой — я понял, кто этот господин.

— Вы…

— Граф Кристен де Фанзак, ваш друг и единомышленник, шевалье. — Человек учтиво поклонился, шагнул в комнату. — Я представляю здесь, в Эшевене, его величество императора Алерия.

— Это вы говорили со мной в доме констебля!

— Совершенно верно. Император не ошибся в вас — вы не поддались на провокацию, хотя, я, признаться, сомневался в вашей стойкости. Присядьте, шевалье, вы слишком слабы, чтобы говорить со мной стоя. Нам предстоит долгий разговор.

— Я… я не понимаю.

— Я пришел, чтобы объяснить вам суть всего, что происходит. Но вначале позвольте мне от имени его величества и от моего собственного имени извиниться перед вами, маркиз Дарнгэм, за те испытания, которые вам пришлось пережить в последние месяцы. Уверяю вас, это было необходимо.

— Я провел больше двух месяцев на каторжных работах, едва не погиб при затоплении шахты, чуть не умер от болезни — за это вы хотите извиниться?

— Именно, — де Фанзак сделал Ганелю знак закрыть дверь, сам взял свободный стул и сел напротив меня. — Мы испытывали вас. На всякий случай, приставили к вам мэтра Ганеля, которому дали поручение следить за вашим здоровьем.

— Бред какой-то. Зачем вы устроили весь этот балаган?

— Ваше неожиданное и чудесное появление в Ростиане, ваше участие в событиях в Халборге и на Порсобадо, не остались незамеченными. И заметили вас не только ваши друзья, такие как мессир де Фаллен, но и враги. Император Алерий давно подозревал, что среди высших царедворцев Ростиана есть шпионы, подкупленные магистрами Суль. Вскоре после вашего возвращения с Порсобадо мои агенты перехватили в порту Агерри курьера с шифрованными грамотами. Нам удалось прочесть их. В одной из них магистры Суль прямо поручают своему эмиссару в Рейвеноре убить вас, и чем скорее, тем лучше.

— И кто же этот эмиссар?

— Увы, этого мы не знаем.

— Значит, ради того, чтобы спасти мне жизнь, вы навесили на меня ложное обвинение в измене и упекли на каторгу, так?

— Это было необходимо. У врагов империи должна быть создана уверенность, что вы более не представляете для них опасности.

— Ага, понятно, — я с ненавистью посмотрел на де Фанзака. — Грязные игры спецслужб, как сказали бы в моем мире. Но я едва не погиб при затоплении шахты, как вы это объясните… милорд?

— Никакого затопления не было. Мои люди организовали побег Ратберта — так было нужно, и вы вскоре поймете, почему. Кроме того, в Рейвенор отправлено донесение, что вы пропали без вести при аварии в «Уэстанмеринг». То есть, вы как бы мертвы. Это даст вам хорошую фору, шевалье.

— Бред, чертов бред! Вы…

— Давайте обо всем по порядку. Ваши враги по достоинству оценили ваши действия на Порсобадо — вам удалось разоблачить их успешного агента и заодно подавить антиимперский мятеж, который, учитывая слабость нашего гарнизона в Фор-Авек, мог причинить огромный вред Ростиану. Вы с честью вышли из трудной ситуации и заслужили вполне обоснованную ненависть тех, кто стоял за всеми этими кознями — сулийцев. Далее, ваша роль в том, что магистром ордена стал мессир де Триан, добавила, скажем образно, масла в огонь. Думаю, решение о вашей ликвидации было принято уже в конце прошлого года. Я уж не говорю о том, что артефакт, ради которого затевалась вся сулийская операция на Порсобадо, не попал к магистрам, и в этом тоже есть ваша заслуга. Теперь скажите — долго бы вы прожили, если бы не наша опека?

— То есть, вы следили за мной?

— Именно так, сударь. Это я организовал вашу встречу с императором и слышал ваш разговор — с согласия и по поручению его величества, разумеется. Именно я посоветовал императору дать вам то поручение, которое вы отвергли. Признаюсь, меня приятно удивила ваша отвага: не каждый осмелится сказать в глаза императору то, что сказали вы.

— Я поступил по совести, граф.

— Конечно. И ваша прямота понравилась императору. Но у нас были основания думать, что ваш визит во дворец не прошел незамеченным и для врагов — поверьте, я знаю, что говорю. И я предложил императору идею с арестом. Ваши враги в Рейвеноре были в восторге, узнав о том, что вы арестованы. Вместе с вами — для отвода глаз, — были арестованы еще несколько братьев под разными предлогами. Мы хотели создать у врагов видимость чистки наших рядов от врагов — вы должны понимать мою мысль, шевалье. Разумеется, всех потом выпустили и восстановили в братстве.