У Ромео нет сердца - Лена Петсон

Я просыпаюсь, когда уже темно. Димка стучит чем-то за стенкой. На столе вибрирует телефон: звонит Маринка. Неугомонная.

– Ну, ты чего? Дрыхнешь, что ли? Я уже стою под окном, еле припарковалась. Подниматься не буду, жду здесь!

– Эээ… разве мы о чем-то договаривались?

Монотонные гудки не дают мне продолжить. Нет ничего удивительного в том, что мои желания и нежелания все еще принадлежат подруге, – с этим я давно смирилась. Однако сейчас обида переполняет меня потому, что после всей этой истории с Димкой Маринка будто вычеркнула его из своей жизни. Он стучит за стеной, влюбленный и одинокий; и мне досадно, не столько за него, сколько за себя, – что я не могу ей об этом ничего сказать. Меня тошнит от собственного двуличия…

Она встречает меня у подъезда. Улыбается, как светская львица, ждущая аплодисментов. Я хочу передать ей привет от Димки, а от себя добавить, что она слишком жестока. Открываю рот, но Маринка опережает меня, и я тотчас утопаю в ее словесном потоке: она говорит без умолку и явно не собирается думать ни о чем, кроме клуба.

– Едем! – моя беспечная подружка стремительно садится в машину.

– Куда? – говорю я, плюхаясь рядом.

– Туда!

Вот такое боевое начало… однако уже через пару минут в автомобиле царит тишина. Маринка словно почувствовала, что нам нужна передышка. Я вздыхаю с облегчением, и на какое-то время мне становится комфортно… Отдохнув от Маринкиных эмоций и ее бешеного темпа, я спрашиваю:

– Мы одни едем?

– Как видишь, – Маринка становится в позу.

Демонстративно оглядываюсь на заднее сиденье, словно на самом деле хочу там кого-то увидеть. Зачем я это делаю? Сама не знаю. Теперь мне недостаточно просто отвечать на вопросы. Прежде чем удостоить кого-то ответом, я должна покривляться, например, как сейчас, – сделать вид, что я чего-то не поняла…

– Да вроде, кроме нас, никого, – ерничаю я.

– Если ты на Кирилла намекала, то нет, его с нами не будет.

– Поругались?

– Не то чтобы поругались… Просто, знаешь, мутный он какой-то. Говорит одно, думает другое, делает третье. На ток-шоу этом явно переиграл, только все испортил нам.

Наверное, Маринка права насчет Кирилла. Хорошо еще, что она не знает о той худой девице, курящей, как паровоз. При всей своей внешней самоуверенности на самом деле она очень ранима. Но – удивительная штука – Маринка обвиняет своего парня в том, в чем сама является чемпионом. Из всех моих знакомых она – лучшая в искусстве притворяться. Может быть доброй, щедрой, заботливой, когда это выгодно, но не может быть терпеливой к чужим недостаткам…

Думая об этом, я никак не комментирую ее слова по поводу Кирилла. Маринке нельзя возражать, ее речь всегда важнее всего на свете. Кроме того, в свете последних событий не мне кого-либо уличать во лжи.

Навязчивый ритм заполняет пространство между танцующими. Маринка сразу же растворяется среди толпы. Я иду в сторону бара. Всего пара месяцев игры в молодую, подающую надежды актрису – и я уже цинично смотрю на то, что называется светской жизнью. Танцуй, общайся, веселись; главное – не попадай в какую-нибудь тусовочную историю, которая может испортить твою репутацию. «Ух, как тут круто, круто!» – подбадриваю я себя, постукивая кончиками пальцев по стойке бара.

– Она? – спрашивает стоящая рядом со мной блондинка свою подругу, показывая на меня.

– Вроде бы. Похожа, – отвечает та.

– Это ты снимаешься в новой «Ромео и Джульетте»? – обесцвеченная особа наклоняется к моему уху.

– А? – как обычно в подобных ситуациях, издеваюсь я.

– Извини, ты – Джульетта из нового фильма?

– Ааа… да, – я демонстративно туплю в надежде, что так они быстрее отстанут.

– Ну, и как там Марк?

– Нормально, – киваю и встаю, чтобы уйти на танцпол, иначе мне от них еще долго не отвязаться.

– Передавай ему привет! Он классный, – кричат мне вслед.

Вот так, куда бы я ни пошла – всюду Марк или напоминания о нем. Идут дни, и я отчасти забыла подробности той ночи, моей первой ночи любви. Занятая съемками и подготовкой к экзаменам, я живу, как во сне. В этом киношном сне я целую и обнимаю его, а он принимает все это как должное, отвечая мне своей киношной взаимностью.

Съемки в фильме привнесли в мою жизнь не только стресс, нервы и труд, но и некоторую уверенность в себе; думая о том, что не каждая девушка в восемнадцать лет получает роль в кино, я всегда распрямляю плечи. Нет-нет, серая мышка не превратилась в принцессу – нет такой волшебной палочки, которая смогла бы это осуществить. Я по-прежнему странная девочка Юля: простая и сложная, ведомая и своевольная, решительная и робкая. Однако если прежде я едва могла произнести хоть слово без стеснения, разве только при общении с мамой или Димкой, – то теперь реже опускаю глаза, почти не краснею и не делаю прочей ерунды, которую обычно делают девушки вроде меня. Думая об этом, я держу спину прямо и танцую, танцую, танцую…

– Юлька! – кто-то окликает меня и берет за руку.

Я оборачиваюсь и вижу среди танцоров Кирилла.

– Она где-то там! – кричу я ему и показываю в сторону, где последний раз видела Маринку.

– Кто?

– Марина!

– А может, я хочу с тобой танцевать! – выкрикивает он.

Пара секунд – и его пьяное лицо нависает надо мной: поры лоснящейся кожи, слегка потрескавшиеся губы и нездоровый блеск в глазах. Наш милый модный мальчик, наш плут и демон, наш Тибальт. Он все ближе и ближе, и вот я уже чувствую его руки на своей талии. Смеюсь, пытаюсь их убрать.

– Хорошо, что завтра воскресенье, – разгоряченный Кирилл говорит это так радостно, словно это как-то касается нас обоих.

– Вы поругались, что ли? – пытаюсь я напомнить ему о Маринке.

– Кстати, я здесь не один, – Кирилл явно не слушает меня и продолжает делать и говорить только то, чего ему хочется.

– А с кем? – ради приличия спрашиваю я.

– С нашим расчудесным Ромео!

Кирилл показывает рукой в сторону двери – и я вижу Марка. Сколько времени он уже там стоит и смотрит на нас? Я инстинктивно отстраняюсь от Кирилла и в этот момент обращаю внимание на блондинку, которая донимала меня вопросами, – она рядом с ним, и у них явно все хорошо. Я чувствую, как вновь мысленно падаю со скалы своих надежд и мечтаний. Марка ничто не изменит…

Он машет мне рукой. Прекрасно. А где же Ирина? «Неужели они уже начали осуществлять озвученный ею план нашего продвижения?» – эта мысль приходит в мой возбужденный шумом мозг и заставляет меня еще больше волноваться.

Да, я хочу быть рядом с ним, упиваться вместе весельем, смешаться с толпой, а потом уйти прочь от этой самой толпы. Но не так. Не напоказ. Не лживо. Я больше не слышу, что говорит Кирилл. Мне сейчас не нужны ни он, ни Маринка – я пробираюсь к бару, беру бокал шампанского и мысленно плачу…