Раб. Часть 1 и 2 - Нидейла Нэльте

— Приятно было услышать столь высокую оценку из ваших уст, госпожа Ямалита, — улыбается Немеза, когда Тали выключает коммуникатор.

— Честно говоря, вы меня тоже приятно удивили. Маралла обмолвилась, что вы занимаетесь беглыми рабами…

— Я? — изумляется Немеза. Тали смотрит на неё с некоторым недоумением — мол, что это дочка про вас наболтала.

— Ну… у какого-то из ваших мужей раб сбежал, и вы разбирались… — поясняет.

— Ах, это. Ну а кто же ещё будет разбираться, мужчины же сами ни на что не способны!

А ну-ка, что там с беглыми? Спроси ещё что-нибудь, Тали. Словно слышит — спрашивает:

— Неужели они действительно думали убежать с Тарина?

— Мужчины, — сообщает Немеза презрительно, — что с них возьмёшь.

— Но вы-то уж, конечно, не позволили свершиться непоправимому.

— Конечно, — заявляет гордо. — Я периодически заезжаю узнать, как он там, а то знаете, всё-таки ответственность. Он неплохой человек, искусство ценит. Если бы не эта слабость к рабам… Ну рабыня ещё понятно, но однополые отношения — это что-то до такой степени противоестественное! Держать такое в своём доме я не стала. Когда узнала, так и развелась с ним. Но всё равно алименты выплачиваю.

А у меня с Амирой были самые естественные, можно подумать.

Да уж, во всём цивилизованном мире алименты выплачивают мужья жёнам, а не наоборот. А тут так всё… непривычно.

— В общем, заехала я, а то он в последнее время как-то странно разговаривал, а у него слабость есть, напивается до беглых рабов в глазах!

— Это как? — удивляюсь, потихоньку пробираюсь меж рамами обратно ко входу.

— Это я так, — улыбается. — В общем, когда приехала, обнаружила, что его раб, Ирвин, сбежал. Пока ловили, одно-второе-третье, время прошло.

— Поймали? — спрашиваю, уже зная ответ. Стараюсь не вздохнуть. Вот почему Николас не дождался, эта мегера не вовремя приехала.

— Конечно! — заявляет гордо. — Ни один раб на Тарине далеко не сбежит, чем они только думают? Не пойму.

— Ваш муж был, наверное, благодарен…

— Да где уж, все они неблагодарные с…самцы.

— Почему нет? — интересуюсь.

— А кто его разберёт. Пока я занималась ловлей, он напился, да так, что не помнит, где был и что делал.

— Но рабы-то должны помнить, — пожимаю плечами.

— В основном за этим Ирвин следил, а в его отсутствие как-то не оказалось того, на кого легла обязанность.

Ну не оказалось, ладно, но должны же они были его хотя бы видеть? Молчу, чтобы не выдать заинтересованности, но эта разговорчивая леди сама продолжает:

— Они умудрились его прозевать, он ушёл из дома, прошёлся по кабачкам, и где-то провёл два дня. Нашёлся в Озёрном парке, полиция подобрала. Ничего не помнит. Вот как нужно набраться, чтобы не помнить? — возмущается. Поддакиваю, но что-то мне очень, очень в этой истории не нравится. И полиция особенно: тут на Тарине человек, валяющийся в парке без чувств, едва ли проваляется более пары часов. Не то, что пару дней.

И ещё какая-то ассоциация, не могу её поймать. Похоже, муженьку твоему память слегка подправили, значит, он что-то знал. Или о чём-то мог догадаться.

Не получается изловить мысль, нужно будет потом обдумать подробнее. С Антером, что ли, посоветоваться? Но это не раньше, чем дома. Хотя…

Ладно, там видно будет.

Тали возвращается к нам.

— Может, выпьете чего-нибудь? — любительница искусства чуть разводит руки аристократическим жестом. Терпеть не могу этих ужимок.

— Благодарю, но я как раз недавно ужинала.

Аристократка приподнимает бровь, окидывает Тали оценивающим взглядом:

— Ну да, в вашем возрасте о диетах думать пока рановато.

Тали улыбается, чуть пожимает плечами. Выходим в гостиную, совсем ночь уже. В иллюминатор виден нос нашей яхты с сигнальным огнём. Она так и плывёт рядом с кораблём, освещаемая его иллюминацией. Идём туда, а?

— Вы подумайте над моими словами, — назидательно говорит Немеза. — Искусство исцеляет любые душевные раны. Попробуйте терапию музыкой.

— Обязательно, — соглашается Тали.

— Кстати, — бросает взгляд в иллюминатор, — у вас судно хорошее, Браги покровитель искусства. Прекрасный был человек.

— Человек? — сомневается Ямалита.

— Все древнеземные боги имели человеческие прототипы, — снова этот наставительный тон.

По-моему, Тали не слишком верит, но не спорит. На какое-то время наступает тишина, хозяйка каюты, похоже, готова усадить гостью в кресло, но Тали определённо нацелена прощаться.

— Пойду я, наверное… — произносит с лёгким смущением. Зачем тебе туда, давай лучше здесь побудем! Впрочем, зная Олинку, можно не сомневаться, что вся презентация заявится сюда. — Спасибо за интересный вечер!

— Для чего вам туда идти? — недоумевает и Немеза.

— Я обещала… — пожимает плечами Тали. — Олинка обидится.

— Эта Олинка! Будто своей головы ни у кого нет, все на неё только оглядываются. Даже наказание раба может стать искусством, а не банальным развлечением, — сообщает глубокомысленно. Нашла себе искусство, интеллигентка. — Но молодёжь когда ещё до этого дойдёт…

— В зоне невесомости это будет… даже не представляю, что, — улыбается Тали.

Лучше и не представляй. Молчу, готовлюсь.

— В невесомости? — с лёгким налётом презрения фыркает Немеза. — Вздор и ничего больше. Но вы-то умная девушка!

— Если честно, ужасно боюсь невесомости! Но я здесь, чтобы бороться со своими страхами.

— Боитесь? — изумляется Немеза. Признаться, я тоже удивлён, как можно бояться невесомости? Одна из любимых детских забав всех планет и миров. Не ожидал. В море среди подводных лодок она купаться не боится, а в зону невесомости боится? Всякое, конечно, бывает… У каждого свои фобии.

Тали подходит к ковру, смотрит на длинный ворс с сомнением, бросает взгляд на меня. Подхватываю на руки, лучше я тебя понесу, чем твои туфли. Сочту за приказ, ты же не рассердишься, правда?

Не сердится, наоборот, обхватывает шею, в изгибе губ таится улыбка, доставляю к двери. А вот опускать тебя нельзя без разрешения, и не собираюсь. Надеваю ботинки, застёжки сами закрываются, помню, не поверил, когда Тали их заказала. Шесть лет ничего подобного не носил.

— Ставь уж, — улыбается, вроде бы прохладно, а в глазах тёплые огоньки.

— Как прикажете, госпожа, — ставлю, Немеза всё это разглядывает подняв тонкую бровь. Твой раб тоже твои пожелания наизусть знает и без приказа исполняет! Нечего на меня так таращиться.

Прощаются, выходим. Хочу спросить, действительно ли она боится невесомости, но спохватываюсь: тут же всё просматривается. Молчу.