Словарь-справочник по психоанализу - Валерий Лейбин

Рассматривая причины и корни возникновения злокачественного садизма, Э. Фромм пришел к заключению, что их понимание не может ограничиваться учетом только врожденных биологических факторов, как это подчас имеет место в некоторых исследованиях. Важно принимать во внимание также психологическую атмосферу и социальные условия жизни человека, от которых зависит «не только возникновение социального садизма, но и судьба индивидуального, личностного садизма».

САДОМАЗОХИЗМ – наличие у человека садистских и мазохистских фантазий и желаний, взаимодополнительное сочетание в нем обоих типов влечений, попеременное или одновременное проявление у него садистских и мазохистских наклонностей.

Представления о садомазохизме, как взаимосвязи между садизмом и мазохизмом, содержались в работах Р. Крафта-Эбинга (1840–1902), в которых этот феномен воспринимался в плане сексуального извращения. В «Трех очерках по теории сексуальности» (1905) З. Фрейд также соотнес сочетание садизма и мазохизма к проявлению извращения, определяющего форму сексуальной активности. Он исходил из того, что активная и пассивная формы сексуальности всегда встречаются у одного и того же лица. «Кто получает наслаждение, причиняя другим боль в половом отношении, тот также способен испытывать наслаждение от боли, которая причиняется ему от половых отношений. Садист всегда одновременно и мазохист, хотя активная и пассивная сторона перверсии у него может быть сильнее выражена и представляет собой преобладающее сексуальное проявление».

В отличие от Р. Крафт-Эбинга З. Фрейд расширил понимание садомазохизма. Он рассмотрел его не только применительно как сексуальному извращению, но и по отношению к таким формам поведения, которые не ограничивались сексуальными отношениями. С одной стороны, психоаналитическая терапия показала, что противоположные пары частных влечений, активно и пассивно выраженное стремление к жестокости играют важную роль в образовании невротических симптомов. С другой стороны, изучение инфантильной сексуальности выявило садистские и мазохистские проявления детей, находящие отражение как в реальном проявлении враждебных чувств по отношению к родителям, братьям, сестрам, так и в фантазиях об их избиении одним из родителей или старшими детьми.

З. Фрейд исходил из того, что садизм и мазохизм тесно связаны друг с другом. Пытаясь понять отношения между ними, он высказывал различные суждения по этому поводу. Вначале он полагал, что садизм является первичной формой поведения человека, а мазохизм – вторичной, свидетельствующей об обращении его садистских влечений против самого себя. Такое обращение садизма против собственной личности осуществляется благодаря регрессии от объекта к Я. Подобная точка зрения была выражена З. Фрейдом в работе «Влечения и их судьба» (1915). Она подкреплялась психоаналитическим положением, согласно которому превращение садизма в мазохизм происходит под влиянием участвующего в акте вытеснения чувства вины. Этот аргумент был выдвинут З. Фрейдом в работе «Ребенка бьют»: к вопросу о происхождении сексуальных извращений» (1919).

Позднее, после публикации работы «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), в которой основатель психоанализа ввел понятие инстинкта смерти, ему пришлось пересмотреть свои первоначальные представления о садизме и мазохизме. В частности, он выдвинул идею, в соответствии с которой можно говорить о первичном и вторичном мазохизме.

В работе «Экономическая проблема мазохизма» (1924) З. Фрейд описал природу того, что назвал женским мазохизмом, покоящемся на первичном, эрогенном удовольствии от боли. При этом он исходил из того, что изначально сексуальное влечение стремится обезвредить разрушительное действие влечения к смерти. Часть разрушительного влечения ставится на службу сексуальной функции, что и является собственно садизмом. Словом, «действующее в организме влечение к смерти – первосадизм – тождественен мазохизму». Речь идет о собственно эротическом мазохизме, который, с одной стороны, становится компонентом либидо, а с другой – имеет своим объектом собственное Я. В дальнейшем садизм, как разрушительное, обращенное вовне влечение, может быть интроецировано, то есть обращено вовнутрь, результатом чего становится возникновение вторичного мазохизма.

Таким образом, З. Фрейд пришел к мысли об изначальном существовании в человеке «первосадизма» и первичного мазохизма. Речь шла, по сути дела, о признании садомазохизма как такового. Это соответствовало выдвинутому им предположению о равноправности инстинкта жизни и инстинкта смерти, о смешении двух родов влечений в меняющихся пропорциях и их расслоении при тех или иных условиях. Если принять во внимание высказывание З. Фрейда о том, что «садизм Сверх-Я и мазохизм Я дополняют друг друга и объединяются для произведения одних и тех же следствий», то становится еще более понятным его представление о садомазохизме.

Высказанные З. Фрейдом идеи о садизме и мазохизме нашли свое дальнейшее отражение и переосмысление в исследованиях ряда психоаналитиков. Так, Э. Фромм (1900–1980) полагал, что из-за тесной связи между этими феноменами правильнее будет говорить о садомазохистском характере. В книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1973) он заметил, что если перейти от психологической характеристики к политической, то садомазохистский характер можно назвать авторитарным, поскольку многие политические лидеры демонстрируют такие черты, как «притеснение подчиненных и подобострастие по отношению к вышестоящим». В социальном плане данный тип характера соответствует бюрократической личности, так как в бюрократической системе каждый человек осуществляет контроль над своими подчиненными и, в свою очередь, контролируется своими начальниками.

САЛЛИВАН Гарри Стэк (1892–1949) – американский психиатр, психоаналитик. Родился 21 февраля 1892 года в небольшом городке штата Нью-Йорк Норвиче. Его предки были ирландцами, эмигрировавшими в США. Его родители были бедными ирландскими фермерами, дети которых, за исключением Гарри, умерли в младенческом возрасте. Его мать, будучи наполовину инвалидом, не отличалась жизнерадостностью и не могла дать сыну необходимого тепла. Она не интересовалась им и испытывала раздражение в связи с нищенским существованием семьи. Его отец был робким и скрытным фермером, редко хвалившим своего сына. С трехлетнего возраста детство мальчика проходило на ферме в сельской общине близ Норвича, где Салливаны являлись единственной семьей католиков. У него не было друзей среди сверстников, их заменяли ему животные на ферме, особенно лошади, пристрастие к которым сохранилось на долгие годы.

Как замечала К. Томпсон, на протяжении многих лет сотрудничавшая с Г.С. Салливаном и являвшаяся его близким другом, в характере Гарри была мистическая, сентиментальная сторона, связанная с историями прошлого, рассказанными ему в раннем детстве. «Одна из этих историй особенно запала ему в душу: кто-то из предков был западным ветром, который в образе лошади скакал навстречу солнцу, чтобы приветствовать будущее. У меня самой есть сомнения, не уверовал ли Гарри своей сентиментальной, полной юмора, ирландской частью души в правдивость этой истории. Во всяком случае пристрастие к лошадям у него было очень сильным, и он всегда рассматривал лошадь как своеобразный символ себя самого».

В школе мальчик не приобрел друзей и чувствовал себя недостаточно комфортно среди сверстников. Он заинтересовался физикой, но со временем решил заняться медициной и поступил в Чикагский колледж медицины и хирургии, который окончил в 1917 году, получив докторскую степень. Во время обучения прошел курс психоаналитической терапии, составлявший более семидесяти часов. После окончания колледжа Г.С. Салливан был призван в армию и служил старшим лейтенантом. После Первой мировой войны он продолжил службу в качестве медика в Федеральном совете профессионального образования, а затем в Службе народного здоровья. В 1922 году он начал работать в больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне (округ Колумбия). Работа осуществлялась под руководством ведущего специалиста в области нейропсихиатрии У.А. Уайта – одного из первых приверженцев психоанализа в США. В этот период им был проявлен интерес к проблемам шизофрении и психоанализу как методу лечения психических расстройств. После знакомства с К. Томпсон он инициировал ее поездку в Европу для прохождения личного анализа, чтобы после ее возвращения в США пройти у нее соответствующий анализ. К. Томпсон прошла личный анализ у Ш. Ференци в Будапеште и, возвратившись в США в 1933 году, стала аналитиком Г.С. Салливана.