Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

В ходе боя какое-либо управление войсками было потеряно. Левирцы разбились на небольшие отряды и группы, самостоятельно устремившиеся к линии фронта. С одной из таких небольших групп уже вторые сутки, страдая от недосыпания, голода и жажды, держась в стороне от главных дорог, старательно обходя хутора и селения, чтобы не нарваться на противника, двигались Обер и Талимай. Никто из них еще не знал, что линии фронта здесь, на широкой, больше, чем двухсоткилометровой полосе, протянувшейся в 70-100 километрах восточнее столицы, не существует. После начала вражеского наступления в середине тамиэля лета, когда была окружена Акатонда, фронт здесь был прорван во множестве мест, распался на отдельные очаги сопротивления, часть из которых была изолирована и уничтожена противником, а часть с боями смещалась на восток. В обороне левирцев образовались огромные бреши.

Однако и противник не смог сразу воспользоваться благоприятными возможностями. Измотанные предшествующими ожесточенными боями, понесшие большие потери, особенно в технике, страдавшие от недостатка горючего и боеприпасов, скованные боями с расчлененными на отдельные группы левирскими войсками, соединения противника не имели возможностей для продолжения наступления. Лишь небольшие подвижные отряды пытались продвинуться вперед. Фактически они играли лишь роль разведки, нащупывавшей незанятые войсками левирцев бреши в обороне.

Местность впереди постепенно менялась. Она становилась уже не плоской, а слегка всхолмленной, волнистой. По холмам, а чаще по седловинам между ними, то там, то здесь росли рощицы деревьев или заросли кустарника. Местность не была уже такой сухой. Местами ее прорезали небольшие, не до конца еще пересохшие в этот летний зной ручейки, укрытые кустарником, росшим по берегам.

В одной из таких седловин между холмами, когда кучка в два десятка бойцов, оставшаяся под началом бригадного генерала Грайса, обнаружила родничок с довольно чистой водой и бросилась к нему, чтобы напиться, с нескольких десятков шагов по ним ударили пулеметные очереди и плеснули взрывы нескольких ручных гранат. Это была небольшая разведывательная группа противника, не намного превосходившая численностью отряд Обера. Однако у противника было два пулемета и преимущество внезапности, а у бойцов Обера оставалось в лучшем случае по несколько патронов на винтовку. В винтовке самого Обера был только один патрон в казеннике — обойма была пуста.

Выход остался один — сблизиться с врагом до рукопашной, а там — кто кого… Команда бригадного генерала Грайса кинула людей вперед. Удачный бросок ручной гранаты заставил замолчать один из пулеметов, а последняя противотанковая граната, выпущенная из реактивного противотанкового ружья, вдребезги разнесла второй вместе с его расчетом. Но до рукопашной дошел лишь десяток левирцев, и теперь противник вдвое превосходил их численностью. Винтовки бойцов Обера уже молчали, а деремцы не упускали случая послать пулю в упор.

На бригадного генерала Грайса навалилось сразу пятеро, видимо, желая захватить столь солидную добычу живьем. Двое из них даже не успели пожалеть о принятом решении — Обер, мастерски орудуя штыком, уложил их на месте. Но остальные трое повисли у него на плечах и повалили на землю. Обер не думал сдаваться, и теперь на траве беспорядочно барахтался клубок из четырех сцепившихся тел. В этой сумятице трудно было нанести точный удар, и Обер никак не мог стряхнуть навалившихся на него врагов.

Между тем схватка завершалась. Полковник войск специального назначения, продержавшийся дольше других и уложивший троих деремцев ножом и голыми руками, был убит пистолетным выстрелом в спину. Талимай, на которую первоначально никто не обращал внимания, и которая совершенно растерялась, не соображая, что же делать, вдруг вспомнила, что у нее на поясе, в кобуре, покоится револьвер с шестью патронами. Медленным, как будто ленивым движением она потянула его из кобуры.

Уроки в тире и опыт почти трех недель непрерывных боев не прошли даром. Выстрелы ее, произведенные в максимальном темпе, были точны. Лишь один из ее противников, с погонами пехотного лейтенанта деремской армии, успел выстрелить в ответ, не разворачиваясь, из-под руки. Но Талимай, помня уроки Обера, после каждого выстрела рывком смещалась немного в сторону, и выстрел деремца пропал даром. Второго он уже сделать не успел. Пуля из револьвера Талимай вошла ему в левый бок.

В револьвере оставалось еще два патрона. Не раздумывая, девушка подскочила к барахтающемуся клубку тел, приставила ствол к спине, затянутой в деремский мундир, и нажала на спуск. Однако второго выстрела она сделать не успела. Клубок распался. Один из деремцев, оценив новую опасность, сильнейшим ударом в солнечное сплетение уложил Талимай на землю.

Левая рука Обера освободилась и он сомкнутыми пальцами нанес резкий удар по гортани одного из своих противников. Тот захрипел и резко ослабил хватку. В этот момент другой, тот самый, что ударил Талимай, развернулся и сильнейшим ударом тяжелого башмака в район печени прервал подвиги бригадного генерала Грайса.

Лучше бы он этого не делал. К Талимай вернулась способность шевелиться и пуля из револьвера, выпущенная еще нетвердой рукой, ударила деремца сзади в крестец. Талимай, сцепив зубы, села и дрожащими руками вставила в барабан револьвера последнюю пулю, которую она берегла на крайний случай — для себя, но теперь выпустила ее в деремца, остановив его попытку дотянуться до валявшейся на земле винтовки.

Обер с трудом поднялся четвереньки. Один из деремцев, хрипя поврежденной гортанью, попытался последовать его примеру. Талимай не успела сообразить, как поступить в этой ситуации. Обер попробовал развернуться к последнему противнику, но застонал и повалился на бок. Сцепив зубы, он сумел захватить шею деремца ногами. Тот пытался выбраться из захвата, шаря вокруг себя руками в поисках оружия. Талимай очнулась от секундного оцепенения, подхватила с земли винтовку со штыком, и с размаху вонзила его во врага…

Теперь на восток бригадный генерал Грайс двигался только в сопровождении Талимай. У обеих были самозарядные винтовки деремского производства с двумя обоймами патронов, у Обера в подсумке была одна ручная граната, во флягах была вода, и в карманах — по одному сухарю.

Над равниной спускалась ночь. Малиновая полоса заката на северо-западе догорала. Обер решил остановиться переночевать в распадке между небольшими холмиками, где журчал едва заметный среди кустов ручеек. Собственно, из-за кустарника, обильно росшего в этом месте, Обер и выбрал его для ночевки — тут их было бы непросто обнаружить.