Противостояние. Том II - Стивен Кинг

— Ребенок…

— Что с ребенком?

Том неуверенно огляделся вокруг.

— Мы стреляли в волков, да? Я что, заснул, а, Стю?

Стю выдавил на лице улыбку.

— Чуть-чуть, Том.

— Мне снился сон про слона. Забавно, мм-м?

— Ага.

«Что с ребенком? Что с Фрэн?»

Он начал подозревать, что они не поспеют вовремя; что бы ни видел Том, это случится до того, как они смогут добраться туда.

Погода испортилась за три дня до Нового года, и они остановились в городке под названием Киттредж. Они были уже достаточно близко к Боулдеру, чтобы задержка стала горьким разочарованием для них обоих; даже Коджак казался встревоженным и нетерпеливым.

— Мы сможем скоро ехать дальше, Стю? — с надеждой спросил Том.

— Не знаю, — сказал Стю. — Я надеюсь. Нам бы еще два денька хорошей погоды, и, наверно, этого бы хватило. Черт! — Он вздохнул и пожал плечами. — Ладно, может, все ограничится легкой метелью.

Но это оказалась самая сильная пурга за всю зиму. Снег шел пять дней и намел сугробы высотой в двенадцать, а то и в четырнадцать футов. Когда они выбрались на улицу 2 января, чтобы взглянуть на солнце, маленькое и тусклое, как старая медная монета, все приметы местности исчезли. Большая часть крохотного делового района города была не просто скрыта, а глубоко похоронена под снегом. Ветер придал снежным сугробам и дюнам какие-то дикие, нелепые формы. Казалось, они очутились на другой планете.

Они двинулись дальше, но ехать пришлось медленнее, чем за все их путешествие; усилия не сбиться с пути из нудного занятия превратились в серьезную проблему. Снегоход то и дело застревал, и, чтобы вытащить его, им приходилось копать снег. А на второй день 1991 года вновь стал раздаваться рокочущий грохот скорых поездов — опять начали сходить снежные лавины.

4 января они добрались до места, где шоссе 6, отделившись от большака, уходило к Голдену, и хотя никто из них не ведал о том — не было ни снов, ни знамений, — в этот день Фрэнни Голдсмит начала рожать.

— Отлично, — сказал Стю, когда они остановились у развилки. — Как бы там ни было, теперь нет никаких проблем с поисками шоссе. Оно проходит насквозь через скалу. Впрочем, нам чертовски повезло, что мы отыскали эту развилку.

Оставаться на шоссе стало сравнительно легко в отличие от проезда через туннели. Чтобы отыскать входы в них, им приходилось продираться то сквозь рыхлый рассыпчатый снег, то сквозь утрамбованные остатки старых снежных лавин. Внутри снегоход ревел и тяжко скрежетал по голому асфальту.

Что еще хуже — в туннелях было страшно; об этом им могли бы поведать Ларри с Мусорщиком. Там было темно, как в угольных шахтах, если не считать конусообразного луча света от фары снегохода, потому что с обоих концов туннели были забиты снегом. Возникало такое ощущение, словно их заперли в холодильнике. Ехали они жутко медленно, а выезды из каждого туннеля превращались в упражнения в инженерном искусстве, и Стю очень опасался, что они наткнутся в конце концов на вообще непроходимый выезд, как бы они ни сдвигали, ни поднимали и ни перетаскивали застывшие машины с места на место. Если такое случится, им придется поворачивать назад и возвращаться на региональное шоссе. Они потеряют по меньшей мере неделю. О том, чтобы бросить снегоход, не могло быть и речи; это было равноценно очень болезненному способу самоубийства.

А близость к Боулдеру сводила с ума.

7 января, через два часа после того, как они пробили себе выход из очередного туннеля, Том встал на кузов снегохода и спросил, указывая вперед:

— Что это, Стю?

Стю был усталым, угрюмым и раздражительным. Сны прекратились, но их отсутствие почему-то пугало еще больше.

— Том, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не вскакивал во время езды? Ты свалишься вниз головой — прямо в снег, и…

— Ага, но что там такое? Это похоже на мост. Разве мы когда-нибудь натыкались на речку, а, Стю?

Стю посмотрел, увидел, притормозил и остановился.

— Что это? — тревожно повторил Том.

— Переезд, — пробормотал Стю. — Я… я просто глазам не могу поверить…

— Переезд? Переезд…

Стю повернулся и схватил Тома за плечи.

— Это переезд в Голдене, Том! Там, за ним, 119-е… шоссе 119! Дорога на Боулдер! Мы в двадцати милях от города! Может, даже меньше!

Наконец до Тома дошло. У него отвисла челюсть, и на лице появилось такое комичное выражение, что Стю громко расхохотался и хлопнул его по спине. Теперь ему не могла досадить даже непроходящая тупая боль в ноге.

— Мы и вправду почти дома, Стю?

— Да, да, дааааааа!

И, обняв друг друга, они пустились в неуклюжий пляс, падая, взметая клубы снежной пыли, обсыпая друг друга снегом. Коджак пораженно уставился на них… а через несколько секунд начал прыгать вместе с ними, лая и виляя хвостом.

Они переночевали в Голдене и на следующий день рано утром двинулись по 119-му к Боулдеру. Ночью они оба плохо спали. Никогда в жизни Стю не охватывало такое острое чувство ожидания… смешанное с его постоянно свербящей тревогой за Фрэн и ребенка.

Через час после полудня снегоход начал трястись и дергаться. Стю выключил мотор и достал запасную канистру с бензином, прикрепленную к внешней стороне маленькой кабинки Коджака.

— О Господи! — воскликнул он, почувствовав ее убийственную легкость.

— В чем дело, Стю?

— Во мне! Во мне все дело. Я знал, что эта проклятая канистра пуста, и забыл наполнить ее. Наверно, слишком обрадовался. Ну так кто из нас тупица?

— У нас кончился бензин?

Стю отшвырнул пустую канистру прочь.

— Хоть шаром кати. Как же я мог свалять такого дурака?

— Наверно, думал про Фрэнни. Что нам теперь делать, Стю?

— Идти пешком или, во всяком случае, попытаться Тебе понадобится твой спальник. Разделим консервы, засунем их в спальные мешки. Палатки оставим. Прости, Том. Это я во всем виноват.

— Ничего, Стю. Но как же с палатками?

— Наверно, нам лучше бросить их, старина.

В тот день они не добрались до Боулдера; к сумеркам сделали привал, вымотанные от ходьбы по рыхлому снегу, казавшемуся таким легким, но заставлявшему их двигаться буквально ползком. Костер разводить не стали. Под рукой не оказалось хвороста, а все трое слишком вымотались, чтобы откапывать его. Со всех сторон их окружали высокие покатые снежные дюны. Даже после наступления темноты на севере не было видно никакого мерцания, хотя Стю и напряженно всматривался в ту сторону.

Они съели холодный ужин, Том нырнул в свой спальный мешок и мгновенно уснул, даже не пожелав Стю спокойной ночи. Стю жутко устал, и нога ныла невыносимо. «Хорошо, если я не замучил ее окончательно», — подумал он.