Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я улыбнулась со странной уверенностью, что все будет в порядке, и принялась мять сахарный тростник в ступке, поставив чайник на огонь.
Вскоре по заброшенной кухне растекся лимонно-травяной запах. Мятный чай отлично латал что бы то ни было – павший боевой дух, разбитое сердце, истертый разум. Лучшее лекарство от всех невзгод – и прекрасный способ скрасить свое удручающее бездействие. Я поставила на подоконник фарфоровую чашку и, привстав на носочки, открыла форточку. Оттуда открывался вид на самый уютный уголок сада – оранжерею под стеклянной крышей, – где копошились три фигуры: маленькая и юркая, как мышонок, высокая с оформленными изгибами и долговязая, размашистая, как прочное грушевое древко. Не успела я разглядеть, чем они там занимаются, как на меня обрушился поток ругательств и собачий лай.
– Стоять!
Коул влетел на кухню, сшибая стулья. А ведь я только прибралась утром! В отсутствие Сэма я оказалась единственной, кто умеет держать в руках поварешку, а потому торчала на кухне сутками напролет. И мне это нравилось: потрескивание печи, запотевшие окна-сетки, запах шоколада и убаюкивающее тарахтение Штруделя, выпрашивающего куриный паштет. Только здесь я могла выбросить из головы мысли о Ферн и гнетущее ожидание вестей от нее… Однако ворвавшийся вместе с Коулом запашок гнили быстро испортил мою бытовую романтику.
– Господи. – Я зажала рукавом нос, когда Бакс, бренча костями, разлегся под обеденным столом. – Он всегда будет так вонять?!
Аромат Бакс и впрямь источал убийственный: кислое разложение листьев, в которых Диего нашел его выпотрошенную тушу, влажная шерсть после нескольких попыток мытья, псиный мускус и тухлые яйца. Гниющая плоть разошлась в зияющие дыры у него на пузе, обнажая желудок. Один голубой глаз затянуло бельмом, но видел он, как и чувствовал себя, вполне сносно: вилял хвостом, звонко лаял и безустанно носился по округе, будто не мог нарадоваться, что снова жив. Коул был единственным, кто эту радость разделял.
– Да ладно тебе! Только посмотри на эту лапочку, – залепетал он, сев рядом с Баксом на корточки и похлопав того по заштопанной грудине, в которой билось сердце, некогда принесенное в жертву на ведьмовском алтаре. – Хороший пес, хороший! Пусть и воняешь мертвечиной, зато умеешь делать кувырок!
Бакс согласно гавкнул, и ароматизатор-елочка для машины, примотанная к его ошейнику, завиляла. Поднялся запах хвои вперемешку с душком от разложения, и стало только хуже.
– А ты разве не должен быть в участке? – напомнила я, подавляя рвотный спазм. – Сэм звонил еще час назад. Он прибьет тебя, если снова опоздаешь. У вас и так дел невпроворот.
– Снова рылась в моих документах? – сощурился Коул неодобрительно. Я и сама злилась на себя за то, что попыталась принять участие в его новом расследовании: фотографии мертвых детей – это оказалось слишком для меня даже после всего пережитого. – У нас уже есть подозреваемый. Сэм задержит его, а я подскочу на допрос…
– М-м, люблю твои допросы.
Коул не уловил в моем голосе флирта и обратил внимание лишь на то, как отряхивается Бакс, разбрызгивая по кухне брызги чего-то желтого и зловонного, что сочилось из него вперемешку с кровью, когда он слишком долго находился на солнце.
– Выведи его погулять, пожалуйста, – пробормотала я, прижав руку ко рту. – И открой все окна.
Коул так и сделал, но это не спасло ситуацию. Тогда я сама покинула кухню, решив подышать свежим воздухом и заодно проветрить не только дом, но и мысли. В конце концов, нужно было проведать ковен: кто знает, не создают ли они еще одну неприятность на наши головы?
Стоило моей ноге утонуть в зеленой траве с вкраплениями первоцветов, как что-то в кармане платья ужалило меня за палец. Ойкнув и выдернув из карманов руку вместе с кристаллом, я пригляделась к нему. Скинув с себя пелену долгого сна, он ожил: пульсация ускорилась, а свет расщепился на десяток маленьких огоньков, играя на каждой из граней, пока все они не собрались на вершине кристалла, выстрелив единым ярким лучом.
– Ферн, – скривилась я, провернув кристалл за медную проволоку, пытаясь понять, куда указывает луч, но указывал он в одну сторону – зачарованный лес Шамплейн. Вперед и вперед…
Интересно, как далеко мы зайдем на этот раз?
Я выдернула из сапог кожаный шнурок и продела его через медную проволоку кристалла, чтобы обмотать вокруг запястья под золотым браслетом. А затем, развернувшись, понеслась к оранжерее, подгоняемая нетерпением и стуком крови в висках.
– Ставлю десятку, что это ядовитый плющ или мухоловка.
– А я думаю, что огурцы… Мы выращивали такие по биологии для весеннего проекта…
– Хватит трындеть! Тоже мне ботаники нашлись. Для стихии земли не нужны познания в травах – нужны знания о самом себе…
Солнечные лучи расписали лицо Морган веснушками. Она румянилась не то от тепла, вспотев в шерстяной накидке, не то от близости Диего, сидящего с ней плечом к плечу. Все трое устроились прямо на грунтовой дорожке, склонившись над пустой грядкой, откуда Тюльпана выгребала землю руками, чтобы положить в выемку ярко-зеленые семена.
Морган сняла с шеи свой пленочный фотоаппарат и навела на Тюльпану объектив. Затвор щелкнул раньше, чем та подняла глаза и одним цепким, колючим взглядом заставила камеру задымиться.
– Эй! – взвизгнула Морган, торопливо разбирая фотоаппарат, чтобы спасти подпаленную пленку. – Зачем?!
Тюльпана равнодушно похлопала ладонью по грядке, утрамбовывая землю над горсткой семян. Диего цокнул языком и наградил ее таким же взглядом, каким она наградила камеру.
– Мы ее починим, – пообещал он едва не плачущей Морган: кончик ее носа горел, как у рождественского олененка, а глаза стали совсем мокрыми. – Какое-то время я промышлял угоном… Приходилось часто разбирать и собирать магнитолы. Уж с фотоаппаратом как-нибудь справлюсь.
Морган всхлипнула, в то время как Тюльпана уже забыла о ее существовании: залила семена водой с перегноем, а затем растерла грязные руки и выставила их параллельно земле, закрыв глаза. В тот же миг из почвы проклюнулись первые ростки: тоненькие, хрупкие, но упорные. Под действием магии растение начало расти и крепнуть, пока Тюльпане на
