Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

Я смотрел на их открытые, улыбающиеся лица и вдруг понял: нам их не победить. Плутонцы слишком хорошо умеют выживать. А в схватке с этими людьми самый простой способ выжить — это обратиться в бегство. Вот драться вместе мы умеем очень плохо. Для этого мало боевого мастерства, нужно еще доверие к тому, кто стоит рядом. Откуда ему взяться на Плутоне? Большинство из нас закрывает лицо не только в бою, но и в повседневной жизни. Ты не знаешь, кто стоит рядом. Ведь это может быть и враг, который ударит в спину, вражеский лазутчик, воспользовавшийся приемом Фулька, который проник в Северный замок, прикинувшись одним из братства детей Хансера. А с демонами такое невозможно — они не прячут лиц. Даже друидов можно узнать по глазам. Эти люди видят своих соратников, знают, кто на что способен. Будь их всего лишь сотня, все равно они вгрызутся в землю, выдержат первый удар плутонцев, а потом, когда наша ярость схлынет, они пойдут в контратаку, давя своей монолитностью рыхлую массу бойцов Плутона шаг за шагом. И Плутон обратится в бегство, как это бывало и прежде в наших стычках с демонами. А еще эти мужчины, танцующие сегодня у костра, будут завтра знать, что где-то там, за спиной, их любимые. И если они дадут слабину, разомкнут цепь щитов, позволят себе хотя бы шаг назад, враг прорвется и не будет пощады никому. А что за нашей спиной? Такие же моря крови и горы пепла, как впереди. От чего и к чему мы идем? Из пустоты в пустоту. От ненависти к еще большей ненависти, и путь наш — по трупам. Разве можно ждать непоколебимой стойкости в таких условиях?

Я еще немного побродил по лагерю. У одного костра пел скальд. Вокруг него сидели задумчивые викинги, славяне и ополченцы. Его песня казалась длинной и тягучей, но вдруг ритм менялся, и даже я чувствовал, как под него вскипала кровь, а слова о последней битве какого-то древнего героя каленым железом жгли сердце. Казалось, предки этих суровых бойцов выходили из темноты смутными тенями, садились рядом со своими потомками, и кое-кто из этих древних воинов даже усмехался в бороду и бормотал: «Да не так все было, брешет скальд». Но завтра умершие выйдут из предрассветной дымки, встанут рядом с живыми, укрепляя горсточку иллюминатов если не крепостью рук, то стойкостью своего духа, который прошел сквозь века и сохранился в песне скальда.

Нашел я и Призрачных всадников. У их костров звучали жгучие и быстрые гитарные аккорды и дробь кастаньет. Здесь не было хороводов, всадники отдавали предпочтение индивидуальному мастерству отдельных танцоров. Но танцы их не будили боевой удали, скорее, в них сквозила страсть, жгучее чувство, которое вспыхивает между мужчиной и женщиной. Сбивчивый ритм, похожий на стук влюбленного сердца. Красно-черные платья женщин, прихотливые движения рук, казалось бы живущих своей жизнью, но при этом не выбивающихся из общей картины танца. Быстрый перестук каблуков по деревянному настилу, который, я так понял, сделали специально для танцоров. Спины неестественно прямые, постановка тел гордая и даже немного агрессивная. Я не могу это описать. Слова блекнут перед тем, что я увидел. И мне вдруг вспомнилось, что по отцу Аркадия тоже дочь этого народа. Я почувствовал желание однажды выйти вместе с ней в такой же круг, чтобы щелчки пальцев и хлопки ладоней звучали в такт стуку наших каблуков. Чтобы восторженные крики, сопровождающие очередное невероятное па, предназначались нам, чтобы благодаря нам горели глаза этих людей и сердца стучали быстрее в завораживающем ритме кастаньет.

Я не выдержал. Я развернулся и побежал прочь. А в спину с силой тарана бил жгучий, страстный ритм, названия которого я не знал. Я проклинал демонов. У них есть за что сражаться. Их жизнь полна и насыщенна. Даже приближение смерти не может умалить их радости. А наша жизнь — путь из пустоты в пустоту. Я проклинал их за то, чего у нас не было и никогда не будет, за любовь, которая стоила того, чтобы за нее умереть, за дружбу, которая доверяет без оглядки, не страшась предательства, за этот лагерь, в котором мне хотелось бы подойти к каждому костру и остаться возле него до утра.

— Братья, поднимем чаши за Хансера! — ударил мне в спину крик. — Он указал нам путь ко всему, что у нас сейчас есть. Его дух с нами!

— Хансер!!! — откликнулись разом тысячи голосов у сотен костров. В этом шуме никто не услышал моего крика:

— Отец, будь ты проклят! Почему ты оставил меня ей и не забрал с собой?!!

Молчало ночное небо, молчал странный дух с горящими чистейшим Светом глазами. Молчал Мир, притихший в ожидании завтрашнего дня. И лишь лагерь за спиной все так же шумел.

Я вынырнул из Теней.

— Хорен! — позвал я. Он подошел.

— Да, конунг.

— Хорен, что я дал плутонцам? — спросил я.

— Новую войну, — ответил он, не задумываясь. — Войну, в которой мы когда-нибудь либо проиграем, либо перестанем быть плутонцами. В любом случае тем, кем мы были, ты дал смерть.

Я скрипнул зубами, но ничего не ответил. Сказал ему:

— Хорен, завтра ты получишь под свою руку все Мусорное войско. Из твоей конницы я заберу лишь полтысячи — тех, кто был с нами с самого начала. Останови демонов. Не пусти их к городу. Брось под ноги хоть всех мусорных, но дай мне этот день! Если ты продержишься до вечера, я успею очистить Небесный Престол. Дай мне этот день! Зашли к ним послов, предложи мир. Все равно на следующий день, когда мы соберем все силы в кулак и прибавим к ним остатки Воинства Небесного, демоны не устоят. Мы раздавим их, нам нужно только время!

Бьярни разбудил шум в лагере. Солнце еще не взошло. Он вышел из своего шатра и столкнулся нос к носу с Публием Вителлием.

— Утро доброе, — проворчал он. — Ты все-таки пришел.

— Сперва я думал появиться из порталов в разгар битвы, но потом вдруг вспомнил, что это уже когда-то было, — улыбнулся в ответ легат. — Не люблю повторяться.

— Из-за тебя я проспорил Ричарду.

— Не стоит спорить с Судией. Я прав?

— Конечно, прав. Просто ко всему этому так сложно привыкнуть. Особенно когда сразу возвращаешься в прежнюю обстановку. Понимаешь, что изменился, а вокруг вроде бы все такое же, как раньше.

— Кому больше дано, с того больше спросится, — философски заметил Публий.

— Я думал отоспаться перед боем.

— Тебя все равно скоро разбудили бы, — пожал плечами легат. — Смотри.

Бьярни бросил взгляд в ту сторону, где всего в каком-то часе пешего ходу лежал Небесный Престол. В предрассветных сумерках было заметно какое-то шевеление.

— Плутонцы, — пояснил легат. — Строятся для боя. И скажу я тебе, Бьярни: ох и много же их там.

— Ты успел провести разведку?