Фидель Кастро - Максим Макарычев

Вернувшись на Кубу с «саммита тысячелетия», Фидель Кастро заявил в интервью катарскому телеканалу «Аль–Джа–зира»: «Мы готовы к примирению с США, но это зависит не только от нас. Куба хочет жить в мире со всем миром, вне зависимости от политических и религиозных убеждений». Впрочем, Фидель уточнил, что речь идет о «цивилизованном соседстве» с США и что сам он исключает «любое взаимодействие с капиталистическим режимом».

Что же касается проблемы кубинских беженцев, хочу привести здесь историю, которой на протяжении многих месяцев мировые СМИ уделяли особое внимание. Речь идет о так называемом «деле Элиана Гонсалеса».

25 ноября 1999 года недалеко от берегов Флориды потерпело крушение судно с нелегальными кубинскими эмигрантами. Из 14 человек в живых остались двое – мужчина и шестилетний ребенок Элиан Гонсалес Бротонс. Мальчик был тайно вывезен с Кубы матерью и ее гражданским мужем без согласия отца, который постоянно поддерживал отношения с сыном, выполняя все отцовские обязательства. Отец Элиана обратился в МИД Кубы с просьбой оказать содействие в возвращении сына. К его просьбе присоединились бабушки и дедушки как по отцовской, так и по материнской линии.

27 ноября 1999 года министерство иностранных дел Республики Куба предъявило США две ноты. Ко второй ноте прилагалось письмо отца ребенка. Однако от правительства Соединенных Штатов не последовало никакой реакции. Хотя с юридической точки зрения право отца Элиана было неоспоримо и находилось под защитой как кубинских, так и международных законов.

В результате в двух странах развернулись массовые кампании. Кубинские эмигранты в США требовали оставить мальчика «в свободной стране» у своих непрямых родственников. Тысячи демонстрантов в Гаване негодовали по поводу удержания Элиана на чужбине. Тогда Фидель Кастро сам занялся этим делом. Говорили, что случай с Элианом напомнил ему о личной трагедии, когда он был разлучен со своим сыном Фиделито, который в таком же возрасте был в 1950–е годы увезен матерью в США после развода родителей. Кастро стал буквально сражаться за мальчика.

Один миллион 826 тысяч долларов – в такую сумму обошелся американским налогоплательщикам процесс по «делу Элиана Гонсалеса». Только Верховный суд США в июне 2000 года постановил отправить мальчика на Кубу.

До аэропорта Дьюлз, штат Вирджиния, Элиана довез полицейский эскорт, за которым следовали многочисленные автомобили, вертолеты, набитые представителями СМИ. Элиан улетел на родину на чартерном самолете с отцом Хуаном Мигелем Гонсалесом, мачехой, сводным и двоюродным братьями, школьным учителем. Во втором самолете на Кубу возвращались одноклассники, учителя и друзья мальчика, которые специально прилетали в США, чтобы поддержать его во время судебных слушаний. В аэропорту Гаваны Элиана встречали многочисленные родственники и 800 школьников, которые размахивали кубинскими флажками и пели песни. Ликование кубинцев и самого Фиделя после возвращения Элиана Гонса–леса на родину сравнивали с празднованием победы над наемниками в Плайя–Хирон в 1961 году.

Несмотря на негодование кубинских эмигрантов президент США Билл Клинтон выразил удовлетворение исходом дела. Он сказал, что много раз проигрывал в уме эту ситуацию и хотел, чтобы «события были менее драматическими и травматическими». Возможно, это признание Билла Клинтона стоило демократам голосов выборщиков во Флориде, где они в тот год во время президентской кампании потерпели сокрушительное поражение.

Эмигранты, выйдя на улицы Майами, размахивали кубинскими флагами и выкрикивали оскорбительные слова в адрес Билла Клинтона и министра юстиции Джанет Рино, выступивших за возвращение мальчика на Кубу, поджигали мусор и автомобильные шины, нападали на полицейских с палками и дубинками. А на Кубе продолжалось ликование. Фидель Кастро заявил, что день возвращения мальчика – это первый за 40 лет день перемирия с США, «возвращение Элиана отцу – это победа и успех, достигнутые совместно с правительством и общественным мнением США».

Но у Фиделя не было никаких иллюзий относительно администрации Клинтона. Пожалуй, ни одно из международных событий, напрямую не затрагивающих интересы Кубы, не вызвало такой гневной реакции Кастро, как бомбардировка Белграда в марте 1999 года. Во всех выступлениях того периода Кастро так или иначе затрагивал тему бывшей Югославии. По горячности и риторике они напоминают речи Фиделя перед миллионами кубинцев времен революции.

«Когда я говорю о сербском народе, я говорю о миллионах мужчин и женщин, детей и стариков, но в особенности детей, беременных женщин, ни в чем не повинных гражданских лиц, если не считать преступлением их способность к самопожертвованию, их отвагу перед лицом смерти и способность петь патриотические или веселые песни, в то время как своими телами они защищали мосты, уже ставшие жизненно важными, которые соединяли две части столицы, – говорил Фидель Кастро на встрече с членами Национального союза студентов Бразилии в июле 1999 года. – <… > Когда Запад, и в первую очередь Европа, расчленил Югославию, начались войны и взаимные побоища между народами, составлявшими Югославию, которая на протяжении почти полувека жила в мире <…> я сказал некоторым европейским руководителям: никакая этническая чистка, никакое преступление не оправдывает геноцида, направленного против целого народа, миллионов безвинных людей, и потому мы требовали политического решения проблемы. <…> И если когда–нибудь град бомб обрушится на наш маленький остров, я уверен, что поведение нашего народа будет таким же героическим, каким было поведение сербов»[647].

Именно после событий в бывшей Югославии антиамериканская риторика стала преобладающей в выступлениях Фиделя, а в вопросах внешней политики акцент почти полностью переключился на Северную Америку. Основания для беспокойства у Кастро появились после того, как он понял, что в Белом доме скоро будет править бал команда неоконсерваторов–республиканцев, идейные истоки которой восходят к небезызвестной доктрине Монро. Фиделя возмутило заигрывание Буша–младшего с кубинцами из Майами.

Неангажированные американские аналитики прогнозировали, что позиция Буша по кубинскому вопросу окажется значительно более жесткой, чем позиция Клинтона. Так и произошло. С этого момента началось личное противостояние Фиделя и Джорджа Буша. Фидель принялся иронизировать над новым главой Белого дома с присущим ему сарказмом: он выразил надежду на то, что Буш–младший все же «не так глуп, как кажется», заявил, что «руководство великой империей, соседями которой мы являемся, принял на себя какой–то весьма странный тип, от которого многого ожидать не приходится», и так далее в таком же духе.