Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего несколько дней назад мир был полон колдовского безумия и смертельных зимних бурь. А теперь снаружи чирикала птица.
Саймон покачал головой:
– Я вам верю. Я там был. Внутри все выглядело еще хуже. Но почему они хотели, чтобы мы принесли мечи? Сияющий Коготь в течение двух лет находился менее чем в миле от Прайрата. И, вне всякого сомнения, они могли добыть Шип, если бы захотели – либо во время нашего возвращения из Иканука, либо когда он лежал на камне в Доме Прощания в Сесуад’ре. Это выглядит бессмысленным.
Неожиданно заговорил Джирики:
– Да, вероятно, эту часть нам понять труднее всего, Сеоман. Кое-что я могу объяснить. Когда мы сражались с Утук’ку у Пруда Трех глубин, нам стали известны многие ее мысли, которые она и не пыталась скрывать. Утук’ку положилась на их силу в нашей битве, чтобы захватить и использовать Пруд. Она думала, что в тот момент мы мало что могли изменить, даже если бы узнали правду. – Он сделал жест, говоривший об огорчении. – Она была права.
– Но вы довольно долго ее удерживали, – заметил Саймон. – И, насколько мне известно, вам пришлось заплатить очень высокую цену. Кто знает, что могло случиться, если бы Королю Бурь не пришлось ждать?
Джирики невесело улыбнулся:
– Из всех, кто сражался у Пруда, Ликимейя сумела понять многие мысли Утук’ку за то короткое время, что мы их касались. Моя мать очень медленно поправляется после битвы со своим предком, но она подтвердила большую часть того, что мы подозревали.
Мечи были практически живыми, и это поняли те, кому довелось вступить с ними в контакт. Существенная часть их могущества, как подозревал Бинабик из Минтахока, состояла в противоестественных силах, связанных Словами Творения. Но почти таким же эффектом обладали сами Слова. Каким-то образом мечи обрели собственную жизнь. Нет, они не являлись такими, как мы, – в них не было того, что могли бы понять люди или даже ситхи – однако они жили. Вот почему они стали много больше, чем любое другое оружие, а также практически неуправляемыми.
Их можно было призвать – желание быть вместе и высвободить энергию неизбежно привлекло бы их в башню, – но не принуждать. Часть ужасной магии, в которой нуждался Король Бурь для успешного осуществления своих планов, возможно, самая важная, состояла в том, что мечи должны были собраться в нужное время. И им предстояло самостоятельно выбрать своих владельцев.
Изгримнур видел, что Саймон тщательно обдумал свои следующие слова:
– Но Бинабик мне также сказал, что в ту ночь, когда мы с Мириамель покинули лагерь, норны пытались убить Камариса. Однако меч уже выбрал старого рыцаря – и очень давно! Так почему они на него напали?
– Возможно, у меня есть начало ответа на твой вопрос, – заговорил Стрэнгъярд, который оставался почти таким же робким, как несколько лет назад, когда Изгримнур с ним познакомился, но в последнее время в нем появилось немного смелости. – Когда мы бежали из Наглимунда, норны, которые преследовали нас, вели себя очень странно. Сэр Деорнот первым понял, что они… ой! – Архивариус удивленно поднял взгляд.
Серая тень влетела в тронный зал, огромными скачками преодолела расстояние до трона и сбила Саймона на пол. Он рассмеялся, погрузив пальцы в густую шерсть волчицы и пытаясь спрятать лицо от ее шершавого языка.
– Кантака очень рада тебя видеть, Саймон! – крикнул Бинабик, который, не в силах угнаться за волчицей, только сейчас появился в дверях. – Она давно хотела с тобой поздороваться. Я не подпускал ее к тебе, пока на твои раны накладывали свежие повязки. – Тролль поспешил вперед, рассеянно всех приветствуя, пока Саймон на полу боролся с Кантакой. Наконец волчица успокоилась и растянулась между Бинабиком и Саймоном, огромная и довольная. – Я думаю, ты будешь рад узнать, что сегодня днем я нашел твою лошадь, – сказал тролль юноше. – Она бродила в Кинсвуде.
– Искательница, – задумчиво произнес Саймон. – Спасибо тебе, Бинабик. Спасибо.
– Позднее я тебя к ней отведу, – обещал Бинабик.
Когда все снова расселись, Стрэнгъярд продолжал:
– Сэр Деорнот первым заметил, что норны не столько нас преследовали, сколько… куда-то вели. Они заставляли нас двигаться в определенном направлении, но не убивали, хотя у них имелась такая возможность. И отчаянно захотели остановить только после того, как мы свернули в чащу Альдхорта.
– В сторону Джао э-Тинукай’и, – тихо сказала Адиту.
– …И они убили Амерасу, когда она начала догадываться, в чем заключался план Инелуки, – задумчиво сказал Саймон. – Но я все еще не понимаю, почему они пытались расправиться с Камарисом.
– Их все устраивало, пока меч находился у тебя, Сеоман, – заговорил Джирики, – хотя я уверен, что Утук’ку была ужасно недовольна, когда Инген Джеггер рассказал ей, что тебя сопровождают Дети Рассвета. И все же они с Инелуки, вероятно, сомневались, что мы быстро поймем их замыслы, – и, как оказалось, не ошиблись. Только Первая Бабушка смогла проникнуть в их планы. Однако они ее убили и поселили хаос в наших рядах. Для тех, кто жил в Стормспайке, зида’я тогда не представляли серьезной угрозы. Они наверняка были уверены, что черный меч выберет тебя, или риммера Слудига, или еще кого-то. Джошуа придет за Сияющим Когтем, мечом своего отца, – и тогда они смогут провести последний ритуал.
– Но вернулся Камарис, – сказал Саймон. – Полагаю, они на это не рассчитывали: ведь он десятилетиями носил Шип. Так что не вызывало сомнений, что меч снова его выберет. Почему они его так боялись?
Стрэнгъярд откашлялся:
– Сэр Камарис, да упокоит Господь его беспокойную душу… – священник быстро сотворил знак Дерева, – признался мне на исповеди в том, о чем не мог рассказать другим. Его откровение уйдет в могилу вместе со мной. – Стрэнгъярд покачал головой. – Да хранит его Спаситель! Но причина, по которой он мне исповедовался, состояла в том, что Адиту и Джелой хотели знать, бывал ли он в Джао… и встречал ли Амерасу. Да, он там был.
– Я уверен, что он поделился с принцем Джошуа своим секретом, – пробормотал Изгримнур. Вспомнив ту ночь и ужасное выражение лица Джошуа, герцог снова попытался понять, какие слова вызвали у принца такую реакцию. – Но Джошуа также мертв. Да упокоит Господь его душу. Мы никогда не узнаем тайны Камариса.
– Но если отец Стрэнгъярд клянется, что секрет не имеет никакого отношения к
