Адмирал Нимиц - Элмер Поттер

Джоан Нимиц, жена Чета, вспомнила, что ее свекор однажды сказал: «Мама — главная. Я провел всю свою жизнь, делая то, чего от меня хотел флот. Теперь, когда я ушел в отставку, мама будет решить, где нам жить и что нам делать». Затем Джоан добавила: «Я уверена: мама Честера надеялась, что он сумеет как-нибудь занять себя. Ведь он всегда был полон энергии и возможностей, отличался трезвым рассудком и массой других достоинств, но при этом собирался бездельничать, так как никакая работа, которую ему могли предложить, ему не подходила. К тому же он абсолютно не интересовался финансовыми вопросами».

«Так он и поддерживал этот имидж до смерти», — говорил Чет.

Адмирал Нимиц очень серьезно относился к своим служебным обязанностям в Калифорнийском университете. Он посещал все ежемесячные собрания, погружался в проблемы связанные с финансированием, административными и политическими вопросами. Он долго и, к сожалению, безрезультатно спорил (еще когда служил в Корпусе подготовки офицеров запаса ВМС) против практики рассматривать количество печатных публикаций как основной критерий для найма, увольнения, а также продвижения по службе преподавателей и сотрудников кафедры. Он чувствовал, что университет теряет многих превосходных специалистов из-за политики «или публикуйся, или не суйся» (нет публикации, нет и работы).

Еще больше Нимица обеспокоило решение университета требовать от всех членов факультета принесения «присяги верности». Он рассматривал эту политику, как необдуманную реакцию на националистическую истерию, вызванную обвинениями Маккарти, но скоро осознал тщетность подобных мер. Законопослушных профессоров это оскорбит, а для остальных — ничего не измениться.

«Присяга верности» была основным требованием при приеме на работу в Беркли. Она же была главной темой для обсуждения в аспирантском совете Гарвардского университета. Его члены пригласили молодого человека из Калифорнии, чтобы он обрисовал им ситуацию. На члена совета Нэнси Нимиц произвели сильное впечатление слова этого молодого человека: «Знаете, есть один военный, человек по имени адмирал Нимиц, из Попечительского совета, так вот даже он не присягнул».

Несмотря на внимание к делам Университета, у Нимица все же оставалось свободное время. Нэнси подметила: «Объем работы по собраниям Попечительского совета, судя по документам, которые он приносил в своем чемодане, не мог отнять у человека с его способностями больше двух дней. Но, как раз в то время вышло предостаточно книг о войне. Их постоянно присылали ему, так что и моему мужу было что читать… Ну, еще он писал письма, очень длинные письма, был безумно пунктуальный корреспондент. Напишешь ему письмо — через два дня тебе пришлют ответ». Действительно, когда ему нравилась какая-нибудь книга, он писал об этом автору, а потом, как правило, переписывал его ответ на форзац книги.

В любом случае у Нимица было время подумать о себе. Один друг прислал ему «Молитву сдержанности», которую он чтил потом, как свою личную:

— Господи, ты знаешь лучше меня, что я становлюсь старше с каждым днем и когда-нибудь стану совсем старым;

— Помоги мне не стать болтуном и отгороди меня от дурной привычки обязательно говорить — по всякому поводу и на любую тему, и вовсе без повода и без темы;

— Освободи меня от желания вмешаться в чужое дело;

— Сделай меня вдумчивым, но не нудным, приносящим пользу, но не требующим покорности. Так хочется использовать свою бесконечную мудрость, но, всезнающий Господь, я хочу, чтобы к концу жизни у меня осталась хотя бы пара друзей;

— Освободи мой разум от ненужных деталей, дай мне возможность познать суть;

— Помоги мне не жаловаться на мои болезни. Ведь с каждым годом их становится все больше, и рассказывать о них и жаловаться на них становится для меня все слаще;

— Сделай меня достаточно любезным, когда я выслушиваю подобные жалобы от других. Дай мне терпение говорить с ними;

— Научи меня признавать свои ошибки;

— Помоги мне не стать резонером, вечно изображающим из себя святого — ведь с подобными людьми Очень трудно жить рядом;.

— Помоги мне получать удовольствие от этой жизни — в ней столько приятных и забавных вещей, что я не хотел бы пропустить ни одну из них.

Хотя адмирал Нимиц никогда не отказывался от своей привычки быть пунктуальным и ожидать этого от других, он постепенно начал жить без каких-либо существенных обязанностей. Сильнее, чем раньше, его стали интересовать дела семьи.

Нэнси Нимиц, которая в то время находилась в Гарварде и работала над диссертацией, углубилась в изучение советской политики, экономики, а также истории. Она ожидала присвоения ученой степени и назначения в Вашингтон (на эту тему у нее были контакты с правительственными эмиссарами, рекрутирующими кадры для государственной службы). Когда же она посетила столицу во время пасхальных каникул 1951 г., ей сказали, что она не пройдет проверку на благонадежность. Члены комиссии, судя по всему, покопались в ее прошлом и серьезно заинтересовались ее связями с радикалами, которые имели место во время ее обучения в Университете Джорджа Вашингтона в тридцатые годы. Дух «Джо» Маккарти все еще витал над американской землей.

«Я помню, как в мрачном настроении ехала обратно в Кэмбридж, — писала она позже, — Не помогло даже приключение со сменой колеса в два часа ночи на какой-то автостраде в Нью-Джерси. Я уехала из Гарварда в Уэлфид в июне 1951 года. Я чувствовала себя не только безработной, но и нетрудоспособной, так что провела пару превосходных недель, гуляя по лесам и пляжам и слушая пластинки с концертами Кимороса для гобоя. Потом мне позвонили из «Рэнд Корпорэйшен» и спросили, не хочу ли я поработать у них. (Прошлым летом я подбирала материалы для одного профессора из Гарварда, который был у них консультантом, видимо, он и предложил им разыскать меня.) Я раздраженно ответила, что недостаточно «чиста» для этого, а голос на другом конце успокаивающе ответил: «В разных местах — разные стандарты «чистоты»». Меня наняли в «Рэнд Корпорэйшен» в качестве консультанта, работающего в Кэмбридже, пока через год они не оформили мне «допуск». 7 декабря 1952 года я стала постоянным работником в Санта-Монике».

В Стэнфорде Мэри Нимиц занималась биологией, предметом, который всегда ей нравился. Ее увлечение началось с нескольких маленьких зеленых черепашек, которых ей подарил контр-адмирал Джон Шафроф, и морских раковин, присланных ей с Тихого океана другим контр-адмиралом, Вильямом Колхауном. На протяжении учебы в Сан-Рафаэле Мэри с удовольствием коллекционировала морские раковины; часть из них сильно пахла, так как внутри оставались мертвые моллюски. В течение всей Второй Мировой войны друзья отца посылали или приносили ей необычные экземпляры.