Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших [вcтавлен проп. отр.] - Терри Гудкайнд

Сержант облизнул губы.

— Но… Но по какой дороге? Есть много путей…

Никки подбоченилась.

— Вы считаете, что Его Превосходительство заранее объявит о своем маршруте? Да еще таким, как вы? Если будет охраняться только одна дорога, то убийцы поймут, откуда ждать императора, не так ли? Должны быть взяты под охрану все дороги! А вы вместо этого торчите тут!

Солдаты, лепеча оправдания, принялись кланяться, горя желанием отправиться исполнять свой долг, но не зная, куда им идти.

Никки, скрипнув зубами, подалась к сержанту. — Отведи своих людей на одну из северных дорог. Немедленно. Это твой долг. Все дороги должны быть взяты под охрану. Выбирай любую!

Солдаты, непрерывно кланяясь, расступились. Отойдя от нее буквально на несколько футов, они понеслись сломя голову. Никки смотрела, как по пути они прихватывают собой других стражников.

Как только солдаты испарились с площади, Никки повернулась к обоим ошарашенным мужчинам. Они вместе поднялись по ступенькам, которые теперь никто не охранял. Некоторые из тех, кто пришел посмотреть на скульптуры у стен, услышав вопли, повернулись посмотреть, что это она делает. Коленопреклоненные женщины, молившиеся перед изображенным в камне Светом, падающим на неправедных людей, оглядывались через плечо.

Едва Виктор с Ицхаком добрались до площади, как Никки развязала веревки, схватила покров обеими руками и сдернула со статуи. Они застыли.

Полукружье стен вокруг площади было заполнено изображениями человеческой ничтожности. Повсюду вокруг человек был изображен маленьким, ничтожным, деформированным, никчемным, безмозглым, жестоким, хищным, алчным, мерзким и грешным. Он был изображен навечно раздираемый потусторонними силами, контролирующими каждый аспект его жалкого существования, существования в котле неизбывного зла, когда смерть — единственное спасение. Те, кто обрел добродетель в этом мире, под защитой Света Создателя, выглядели безжизненными, лица у них пустые, безвольные, тела, как у высохших трупов. Они смотрели в мир пустым, без единой искорки мысли взглядом, а вокруг них плясали крысы, под ногами извивались змеи, а над головой вились стервятники.

И в центре этого водоворота искалеченной жизни, этого убожества и ничтожества гордо возвышалась во всей своей сияющей красоте изваянная Ричардом статуя.

Она была сокрушительным приговором всему, что было вокруг нее.

Казалось, окружавшее статую убожество и уродство потеряло всю свою значимость. Уродливые скульптуры на стенах, казалось, кричат о своей лживости перед лицом этой совершенной красоты и истины.

Две возвышающиеся в центре площади фигуры являли собой воплощение гармонии и красоты. Фигура мужчины демонстрировала гордую мужественность. Фигура женщины, хоть и одетая, не оставляла никаких сомнений в своей женственности. И оба воплощали собой красоту человеческого тела как чувственного, благородного и невинного. Казалось, что окружающее убожество отшатнулось в ужасе перед этой благородной чистотой.

Более того, изваянная Ричардом статуя демонстрировала волю, целеустремленность и мудрость. Это была манифестация человеческой силы, способностей и воли. Это была сама жизнь. Это было воплощение свободной воли человечества.

Это было в точности то, что гласило единственное слово на основании:

ЖИЗНЬ.

Это была жизнь, какой она должна быть: гордая, разумная и свободная.

Это было воспеванием индивидуума, благородства человеческого духа.

Все изображения на стенах предлагали смерть.

Эта же статуя предлагала жизнь. Виктор и Ицхак плакали, упав на колени.

Кузнец, протянув к статуе руку, смеялся сквозь слезы.

— Он сделал это! Сделал то, что обещал! Плоть в камне. Величие. Красоту.

Люди, пришедшие посмотреть на другие скульптуры, теперь начали собираться к центру площади. Они смотрели широко раскрытыми глазами, многие впервые видели изображение человека как воплощение добра. В статуе была такая убеждающая сила, что это сводило на нет все изображенное на стенах. А то, что ее изваял человек, лишь подчеркивало заключенную в ней истину.

Многие зрители смотрели с тем же озарением, что снизошло на Никки.

Скульпторы забросили свою работу и прибежали посмотреть на статую. С лесов спустились каменщики. Штукатуры побросали ведра с раствором. Возницы забыли о своих лошадях. Землекопы побросали лопаты. Народ стекался со всех сторон к возвышавшейся на площади статуе.

Толпа росла и росла. Человеческий поток обтекал статую, люди глазели, разинув рты. Многие, плача, падали на колени, но плакали они от радости. Многие, как кузнец, смеялись сквозь слезы счастья, заливающие их радостные лица. Очень немногие в страхе закрывали глаза.

Осмыслив увиденное, народ помчался привести других. Вскоре с холма начали спускаться мастеровые. Мужчины и женщины — те кто пришел посмотреть строительство — теперь побежали домой, они хотели, чтобы и их ближние посмотрели на то, что стоит на дворцовой площади.

Это было нечто, чего подавляющее большинство этих людей не видели ни разу в жизни.

Прозрение для слепца.

Вода для жаждущего.

Жизнь для умирающего.

Глава 66

Кэлен достала карту и спокойно сверилась с ней. Трудно сказать наверняка. Она осмотрела соседние дома на той же улице и заметила, что остальные дома в куда более плохом состоянии.

— Ну, и что ты думаешь? — тихо спросила Кара. Кэлен сунула карту обратно под тулуп и поддернула его на плечах, чтобы не торчала рукоятка меча Ричарда. Собственный меч был спрятан под плащом. По крайней мере хоть солнце только-только зашло.

— Не знаю. Скоро стемнеет. Думаю, есть только один способ убедиться.

Кара покосилась на прохожих. Жители этого города были просто на удивление нелюбопытными. Лошадей они оставили за городом, так что быстро удрать в случае чего не удастся. Но общее равнодушие местных жителей несколько уменьшило опасения Кэлен.

Они с Карой решили быть как можно неприметней. Ей казалось, что они будут выглядеть как надо в обычной дорожной одежде, но в такой дыре, как Алтур-Ранг, им обеим оказалось практически невозможным оставаться незамеченными. Задним числом Кэлен пожалела, что они не выбрали времени подобрать себе какие-нибудь лохмотья. Кэлен чувствовала, что они с Карой столь же неприметны, как пара размалеванных шлюх на деревенской ярмарке.

Кэлен решительно поднялась по ступенькам, словно знает, куда идет и зачем. Кара последовала за ней. Коридор внутри оказался чистым. И пахло свежевымытыми деревянными полами. Кэлен направилась к ближайшей двери справа. Дальше по коридору виднелась лестница. Если это тот самый дом, то здесь должна быть нужная им дверь.