Рандеву с мечтой - Джулия Тиммон

Аврора подняла руку.

– Успокойся, пожалуйста. Я ведь сказала, что не поверила ему. Просто подумала: ты должен знать, кого принимаешь в своем доме в качестве гостя.

– Этот гость пусть только еще нарисуется! – выпалил Эдвард. – Он горько пожалеет, честное слово!

– Собираешься объяснить ему что к чему на языке кулаков? – спросила Аврора, с опаской глядя на его плечи.

– Тебе его жалко?

Она задумчиво кивнула.

– Во-первых, да, в каком-то смысле жалко. По сути, все его подлости, приспособленчество и трусость от бессилия. Что у него есть? Только смазливое лицо да неплохие манеры. Он прекрасно это сознает.

– Хорошо, обещаю, что сначала объясню ему по-хорошему.

Аврора чуть расширила глаза.

– Естественно, не упоминая о тебе, – тут же прибавил Эдвард.

– Вообще-то можешь и упомянуть, – пробормотала Аврора. – Ничего такого, о чем придется пожалеть, я, по-моему, не сделала.

– В любом случае до кулаков, надеюсь, не дойдет, – сказал Эдвард, представляя, с каким удовольствием раскрасил бы Уэстборну физиономию.

Лицо Авроры погрустнело.

– Ненавижу грубую силу, побои… – Она содрогнулась, будто представив, что сама подворачивается под горячую руку Эдварда.

Его охватило неодолимое желание тотчас убедить ее в том, что женщину он никогда пальцем не тронет, но Аврора приоткрыла рот, собравшись сказать что-то еще. Эдвард замер в ожидании.

– А та девушка? – произнесла она, глядя не прямо на собеседника, а чуть в сторону.

– Девушка? – Он растерянно повел бровью.

– Та, с которой ты танцевал, – не вполне уверенным тоном пояснила Аврора. – Она…

– А, Камилла! – воскликнул Эдвард, вдруг понимая, что наговоры Уэстборна и нахальное поведение Камиллы прекрасно дополняют друг друга и весьма невыгодно для него искажают действительность. – Она бывшая подружка моего дальнего родственника, который почти год назад переехал во Францию. Камилла продолжает ко мне приезжать и все это время отчаянно вешается мне на шею… Ты наверняка видела, хоть совсем и не смотрела на нас.

Аврора молча кивнула. Эдвард потер висок, раздумывая, стоит ли немного схитрить или лучше рассказать все честно, и, как в большинстве подобных случаев, предпочел правду.

– Камилла ведь, если взглянуть на нее со стороны, вполне симпатичная и веселая.

– Да, – без тени чисто женского стремления очернить соперницу тут же согласилась Аврора.

– Признаться, я все раздумывал, стоит ли завязывать с ней серьезные отношения, нужно ли это нам обоим. Потом вдруг появилась ты – и все вопросы отпали.

Аврора взглянула на него с благодарностью. За то, что не солгал, и за такое признание.

– Я очень рад, что прислушался к голосу разума и не поддался уловкам Камиллы. Полюбить ее я никогда бы не смог. – Он сглотнул и вдруг, сдаваясь под напором тревоги и любопытства, неожиданно для себя спросил: – А ты, Аврора?

Она изумленно взглянула на него и в растерянности моргнула.

Следовало остановиться, совладать с безумным порывом, но Эдвард уже ничего не мог с собой поделать. Если бы выяснилось, что и Аврора не сможет полюбить его, он без промедлений оставил бы ее и удалился бы зализывать раны.

– Кому принадлежит твое сердце? Все тому же человеку? С которым вы сошлись после выпуска?

Вопрос отдался в голове Авроры раскатистым эхом, и ей показалось, что его задал не Эдвард, а некто со стороны – голос самой судьбы. Расставшись с Мэттом, она поклялась себе, что расскажет кому-либо о пережитых несчастьях лишь в том почти невозможном случае, если встретит мужчину, который сумеет понять и помочь. Чем больше времени проходило с тех страшных дней, тем в подобную встречу все меньше верилось. И вот вдруг настала минута, когда слова полились с языка, а душу переполнило необъяснимое чувство – беспокойство, смешанное с долгожданным облегчением.

– Нет, как это ни удивительно, мое сердце ему давно не принадлежит, – проговорила она, глядя вниз, на свои руки. – Если бы я осознала это раньше, может, избежала бы катастрофы. Догадаться было нетрудно – грубая сила рано или поздно убивает нежность.

– Грубая сила? – Эдвард, слушавший, затаив дыхание, вдруг подался вперед, будто с намерением оградить ее от любого зла. – О чем ты?

– О Мэтте, о его способах выражать любовь, – сказала Аврора с тоской в голосе, но чувствуя, что с каждым произнесенным словом отдельные умершие частички души наполняются новыми жизненными соками.

– Он что, бил тебя? – выражая всем своим видом, что в подобное безумие невозможно поверить, спросил Эдвард.

Аврора глубоко вздохнула.

– Поначалу, разумеется, нет. На первом этапе наших отношений Мэтт был самой галантностью и обходительностью. Дарил цветы, то и дело интересовался, удобно ли мне, уютно, весело. Наверное, от этих-то его старомодных ухаживаний я и потеряла голову. Казалось, он в буквальном смысле будет всю жизнь носить меня на руках. – Она криво улыбнулась. – В двадцать два года не хочется верить, что чудес на свете не бывает, и задумываться о том, что, если с тебя будут вечно сдувать пылинки, это надоест и тебе и тому, кто возьмется это делать. Поразмыслить о многом другом тоже все некогда… – Перед ее глазами нарисовался образ улыбающегося и тут же содрогающегося от гнева Мэтта. По спине пробежал морозец.

Эдвард напряженно смотрел на нее, ожидая продолжения. Вид у него был такой, будто, едва она закончит свой рассказ, он вскочит с места, достанет Мэтта хоть из-под земли и сотрет его в порошок.

– Через некоторое время после того, как мы стали жить вместе, он стал изводить меня вспышками необоснованной ревности, – продолжила Аврора. – То платье купила слишком обтягивающее, то нежно смотрела во время ужина на его начальника, то работать мне не стоит, чтобы не крутиться на глазах у чужих мужчин. Все в таком духе.

– А раньше он позволял тебе носить узкие платья? – осторожно поинтересовался Эдвард.

– Раньше позволял, – ответила Аврора. – Наверняка он сгорал от ревности с самого первого дня, но ловко маскировал свою злобу. А она копилась и копилась… – Ее снова передернуло.

Эдвард перегнулся через столик и пожал ее руку. За долю секунды до того, как их пальцы соприкоснулись, Аврора предельно напряглась, вдруг подумав: он ведь тоже мужчина и, несомненно, сильнее Мэтта, но, как только почувствовала удивительную нежность этой крупной руки, от неожиданного удовольствия опустила ресницы. Захотелось переплести свои пальцы с его – крепкими и плотными. И не расцеплять их до тех пор, пока не пройдет глубоко засевший внутри страх.

Она перевела взгляд на его лицо. Эдвард смотрел на нее так, будто она рассказала ему, что служит в Ми-6 или что сделала операцию по изменению пола. Словом, нечто такое, что больше походит на выдумку.