Корабль уродов - Антон Первушин

Вытащив из «дипломата» малый набор путешественника, уложенный в компактный контейнер, Шахмагонов умылся, побрился, почистил зубы. Скептически осмотрев свой костюм, он стряхнул невидимые пылинки, присел на край кровати и достал сотовый телефон. Западная цивилизация всё-таки добралась до Ванавары – сигнал здесь был довольно сильный и устойчивый. Прежде всего Шахмагонов позвонил в Институт и попросил Сибирцева. Ему ответили, что академик Сибирцев находится в отпуске по болезни. Пришлось покопаться в блокноте и перезвонить академику домой. Ответила дочь, кажется. Шахмагонов представился и попросил о немедленной встрече. Тогда трубку взял сам Сибирцев.

– Лев Сергеевич, здравствуйте! – громко и с радостной интонацией поприветствовал Шахмагонов. – Я снова с вами, вот так! Надо бы нам встретиться и поболтать.

– А, это ты, Эдик? – вяло отозвался Сибирцев. – Как там в столицах нашей родины?

– В столицах замечательно, вот так, – заверил Шахмагонов. – И я вам обязательно расскажу, что происходит сейчас в Академии. Но у меня есть важный разговор. Он касается черного тела. Такие фамилии, как Стрижаков и Локоть, вам о чем-нибудь говорят?

Наступила пауза.

– Кхе, – сказал Сибирцев. – Приезжай, Эдик. Я тут немного занят, но для тебя прервусь на полчасика.

Шахмагонов снова открыл «дипломат», проверил, на месте ли папка с документами, надел пальто, кашне, шляпу и спустился в холл. Девушка за стойкой регистрации вызвала ему такси.

Сибирцев жил в двух шагах от Института аномальной физики, в доме, который был специально построен для размещения ведущих специалистов. Первый состав жильцов уже выбыл: кто на тот свет, кто – на преподавательскую работу в Красноярск. Второй состав, въехавший в дом всего-то лет пятнадцать назад, исхитрился приватизировать государственную площадь и теперь, похоже, третьего состава не будет. Если когда-нибудь Институт вновь обретет славу и великолепие, его руководству придется строить новый дом.

Академик встретил Шахмагонова, лежа под пледом на диване и надиктовывая некий текст некрасивой и скучно одетой стажерке с блокнотом. Письменный стол, за которым расположилась стажерка, был точь-в-точь, как тот, что стоял когда-то в кабинете Сибирцева, и Шахмагонова даже охватило легкое чувство ностальгии, которое он, впрочем, подавил без малейшего труда. А вот академик, похоже, своих привычек не меняет.

Завидев московского гостя, Сибирцев махнул рукой и закончил фразу:

– …Таким образом, можно считать доказанным, что существование сверхчистого черного тела является не более чем мифом, тиражируемым нечистоплотными дельцами от псевдонауки уфологии.

Отпустив девушку с блокнотом, Сибирцев предложил Шахмагонову садиться поближе:

– Смотрю я, Эдик, ты всё такой же розовый и довольный. У тебя какой-то вопрос?

Шахмагонов обратил внимание на то, как сдал за эти годы Сибирцев. Где горделивая осанка? Где надменный взгляд? Где прежняя напористость в голосе? Даже кожа посерела и покрылась каким-то неприятными на вид коричневыми пятнами. Время не красит людей – истина из разряда банальных, но вечно актуальных. Шахмагонов успел пожалеть академика, но приехал он сюда не для того, чтобы жалеть, а чтобы давить. ЧИФ оценил бы настрой.

– Так вы знаете Стрижакова и Локтя? – без обиняков спросил Шахмагонов.

– Да, что-то такое припоминаю, – Сибирцев возвел очи горе. – Я стал слаб уже на память, Эдик. Но кажется, эти двое заходили ко мне несколько лет назад. И мы подписали какой-то контракт. Тебе у секретаря надо спросить. И у нашего бухгалтера. Все договоры должны храниться в архиве.

– У меня есть копия договора, – сообщил Шахмагонов, и заметил, как Сибирцев беспокойно пошевелился под пледом. – Из него следует, что Международное уфологическое общество, членами которого являлись Стрижаков и Локоть, взяло на себя обязательство профинансировать капитальный ремонт помещений, принадлежащих Научно-исследовательскому отделу по изучению квазитрансцендентных структур, и поставить в отдел двенадцать единиц электронно-измерительной аппаратуры производства компании «Сименс» в обмен на… На что в обмен, Лев Сергеевич?

– А что там сказано в договоре? – слабеющим голосом поинтересовался Сибирцев и натянул плед до кончика носа.

– Сказано: в обмен на консультативные услуги, вот так. Я, честно говоря, не понимаю этого, Лев Сергеевич. Вы же всегда ненавидели уфологов? Считали уфологию лженаукой? И вдруг вы заключаете контракт на поставку оборудования стоимостью десятки тысяч долларов – и с кем? С уфологами? И в обмен на что? На консультации?

Сибирцев сморщился и, казалось, сейчас заплачет, но вместо этого он миролюбиво сказал:

– Ах, Эдик, ты в сущности еще такой молодой человек. Ты успешный человек. Ты теперь москвич. Наверняка получаешь больше академика. А нам здесь каково было? Каково нам было, когда инфляция началась? Когда фонды урезали? Когда на самоокупаемость предложили перейти? Когда все наши молодые ученые, наши будущие светила, в бизнес подались? Как было работать в такой обстановке? Вот и хватались, как утопающие, за соломинку. В аренду помещения сдавали. Конференции безумные проводили. Немцев пустили. Но ведь вытащили Институт! Живет он. Даже вот памятник нашим корифеям, знаменитым искателям, удалось поставить. Не видел еще? Сходи посмотри. Разве этого мало?

– Всё бы хорошо, – Шахмагонов был непреклонен, – но есть нюанс, вот так. В Москве всплыла большая партия черного тела. Очень большая. И это партия из нашего Института. Как получилось, Лев Сергеевич, что институтский антрацит попал в руки нелегальных поставщиков?

– А как ты определяешь, что это институтский антрацит? – Сибирцев говорил всё тише, Шахмагонову пришлось наклониться над ним, чтобы разобрать отдельные слова.

– Вы меня изумляете, Лев Сергеевич, – сказал Шахмагонов. – Вы же прекрасно знаете, что образцы черного тела, предназначенные для лабораторных исследований, имеют определенные габариты и обрабатываются по ГОСТу, вот так. Вам акт экспертизы показать? Вся эта партия обработана у нас. Точнее, не у нас – а у вас, в вашем отделе, вот так.

– Да, хотелось бы взглянуть на акт, – оживился Сибирцев.

Шахмагонов невозмутимо открыл «дипломат», достал папку, а из нее – ксерокопию акта. Сибирцев вытащил откуда-то из-под пледа очки, напялил их на нос и некоторое время изучал акт, по-стариковски шевеля губами.

– Всё верно, – подытожил он, возвращая копию. – И что теперь, Эдик? Потащишь своего старого больного учителя в кутузку?

– Ну зачем же такие ужасы? – Шахмагонов щелкнул замками на «дипломате». – Ни я, ни мое руководство в этом не заинтересованы, вот так. Мы хотим только знать, где находится остальной антрацит?