Восьмиклассница - Маргарита Тиль

— А чё планы? Всё равно в жизни всегда всё не по плану идёт.

— Нет, но ты же молодой, надо же к чему-то стремиться, кем-то стать, на кого-то выучиться, в конце концов!

— Человеком стать. Этого вполне хватает. А все эти бумажки, дипломы — нафиг надо. Что школа, что все эти универы — дебилов плодят, блин…

— То есть?

— Ну, дебилов, не умеющих мыслить за рамками тех правил, которые им дают. Им колею задают, как, типа, надо — и человек тупо по ней катится, — он прочертил кроссовком по редкому полупрозрачному слою снега прямую линию, — Потом тоже самое и на работе происходит, катишься себе, делаешь всё как принято… Ну не дебил ли ты потом? И толком никто не понимает, что это ущемляет личность, не даёт развиваться… А развиваться надо в том, что тебе дано, что нравится, а не в том, что "надо" по плану, который за тебя тебе кто-то придумал. И в школе всё это начинается. Так вы таланты зарываете, без разбора двоечниками клеймите… А если нет у художника надобности шарить в физике?! А ему по физике двойка и клеймо, мол идиот, не соображаешь совсем!..

— Выходит, ты у нас — не двоечник и не прогульщик, а талантливый спортсмен, с которого не должно быть спроса по другим предметам кроме физкультуры? — перебила его нетерпеливо Катя, — И кем ты станешь? Ну, возможно, я не отрицаю, повыступаешь за школу год-другой, соберёшь все кубки и медали, добъешься каких-то личных достижений в спорте, а что потом? Как мать твоя двор мести будешь?

Чижов взглянул на Катю острым, раздражённым взглядом. Она вдруг вспомнила, что мать для него — святое, и поспешила извиниться.

Он остановился, отвернулся от Кати лицом к задумчивому изваянию Гоголя, закурил и лишь спустя пару минут снова заговорил:

— Ну, всё ясно… Для тебя я никем кроме дворника стать не смогу… А нет, конечно, ещё зэком, как батя! У меня ж уже условка, и друзья что надо, все двери на зону открыты! Добро пожаловать! Ты ведь того же мнения обо мне, что и Танк, да? — он обернулся и посмотрел Кате в глаза вопросительно подняв брови, весь такой разгорячённый и злой. Да, их разговор вывел Чижова из себя, и Кате вдруг стало страшно, как бы он ей не "втащил" вот этими вот руками в порыве чувств.

— Нет, нет, я так не думаю, — поспешила она его успокоить, хотя сама была немного в недоумении от того, что любимая ею Татьяна Константиновна, как оказалось, могла быть сторонницей столь уничижающих суждений, — Каждый сам в праве решать, кем становиться, у каждого своя жизнь, свои обстоятельства. Я просто хочу сказать, что учиться надо. Без учёбы никак. Хотя бы потому, что образование основы даёт…

— Ну что ты несёшь, сама веришь-то в это?! — Чижов не стеснялся отвечать Кате в повышенном тоне. Если уж он разошёлся, то его было не остановить, — Какие, нафиг, "основы"?! Ни разу мне ещё не пригождалось ничего из учебного плана… Мне б знать, как заработать, как мать вылечить… как… как выживать-то в этом дерьме, в конце концов?! Почему этому никто не учит?

Он замолчал. Видимо сам понял, что не на шутку разошёлся, и что Катя-то ни в чём не виновата.

Катя тоже молчала. Она испугалась того, что он повысил на неё голос, и боялась ему перечить. Она просто смотрела вниз на носки своих сапогов и на снежинки садившиеся рядом, хлопая растеряно ресницами. Чижов курил дальше.

Невский, куда они наконец вышли, теперь держа дистанцию в несколько метров друг от друга, весь переливался огнями в преддверии праздников, машины шумно проезжали мимо по мокрому асфальту, а с другой стороны проспекта величественно возвышался подсвеченный Казанский собор. Чижов, стоя посреди тротуара, провожал глазами прохожих и выдыхал клубы дыма. Спустя несколько минут он снова заговорил, теперь более тихим голосом, но так, чтобы Катя его слышала:

— Ты зря в школу пришла. Не туда ты попала. Ты ж нормальная девчонка. У тебя всё впереди. С твоими-то данными. (Видимо, он имел ввиду Катины вокальные способности.) Зачем тебе эта школа? Зачем тебе тратить время на нас дебилов?.. За такую зарплату ещё… Да и дело не в деньгах совсем… — он задумчиво замолчал, сплюнул и посмотрев ей в глаза добавил наморщив лоб:

— Блин, Катька! Ты серьёзно? Из Германии приехала, чтоб тут училкой работать? Ничего лучше придумать не могла? Мне как пацаны рассказали, я, думал, что гонят… Зачем? Чё те там спокойно не жилось-то?

Ладно "нормальная девчонка" — к такого рода непринуждённому обращению с его стороны она уже начала привыкать, но то, что Чижов только что намёком назвал её полной дурой, Катю не на шутку задело. Он только что вытер ноги о её сокровенные чувства к Роме, нежную привязанность к этому городу и её чувство учительского достоинства. Да что он вообще знал?! Мотивы её переезда вообще его не касались и он был скорее последним, кто бы имел право о них судить и чему-то учить её. Не подавая виду, что внутри у неё всё кипело, Катя ответила сухо, но не совсем честно, а скорее специально наперекор его словам, опять в строгом учительском тоне:

— Не Ваше дело! Я своей жизнью довольна и ничего менять не собираюсь. И если бы и собиралась, то в последнюю очередь спросила бы Вашего совета. Что Вы предложить-то можете? У самого сплошные проблемы, драки, разборки, прогулы!.. Своей жизнью займитесь, а потом других учите!

Чижов к Катиной неожиданности, ответил спокойно и скорее с презрением, чем со злостью:

— Да что ты вообще о моей жизни знаешь?..

Затянувшись в последний раз, он бросил окурок на мокрый снег к себе под ноги и добавил:

— А вообще, конечно, Катька, училка из тебя что надо, только и умеешь, что отношения выяснять…

Он было уже повернулся, чтобы уходить, но прежде чем сделать шаг в сторону дома добавил:

— И вообще я тебя по другому поводу видеть хотел. Не задался разговор. Ну да ладно, не важно уже… Давай.

Наступив на тлеющий бычок, он пошёл по Малой Конюшенной обратно до ближайшей арки. А