На поверхности (ЛП) - Акероид Серена

Когда Тея зашла в свою раздевалку я, наконец, отвел взгляд и быстро пошел в мужскую. Оказавшись внутри, я переоделся и помчался в бассейн, бросив купленную мною плавательную доску в конце дорожки, которой Тея любила пользоваться, а затем подошел к выходу из женской раздевалки, который находился в противоположном конце помещения.

Я стоял и ждал, а когда Тея появилась в коридоре у детского бассейна, я оглянулся и, убедившись, что в помещении никого нет, кроме спасателя, разговаривающего по телефону, прошел туда.

Обняв Тею за талию, я помог ей пройти через неглубокий бассейн.

В ту же секунду, когда ее ноги коснулись воды, Тея, вздохнув, прошептала:

— Так куда лучше.

— Правда? — Меня наполнило облегчение.

Когда мы вошли в зону основного бассейна, я осторожно помог ей сесть на бортик.

Когда ноги Теи погрузились в воду, она улыбнулась и без моей помощи нырнула.

В то мгновение, когда она полностью ушла под воду, мое сердце заколотилось и я прыгнул за ней следом. Схватив доску, я подтолкнул ее к Тее, как только она всплыла, и она, схватившись за пенопласт, тут же поплыла, работая в воде ногами.

— Последние пару дней это единственное место, где мне удавалось согреться, — признался я. — Я подумал, что, возможно, ты почувствуешь тоже самое.

Она нахмурилась.

— Почему? Ты заболел гриппом?

Я склонил голову набок.

— Нет. Просто мне все время было холодно.

Тея закусила нижнюю губу и отвела взгляд. Последнее заставило меня нахмуриться.

— Луиза, дочь моих приемных родителей, едва не умерла.

— Теперь она в порядке?

Тея покачала головой.

— Нет. Но ей стало лучше. Ее перевели в хоспис. С тех пор в доме творится что-то странное. Эмма и Джон большую часть времени проводят с Луизой.

Это означало, что Тея заболела и справлялась с этим сама.

При этой мысли у меня сжалось горло.

— Я-я могу приехать сегодня вечером.

— Тебе не нужно этого делать.

— Нужно.

— Ты не можешь. Это будет нечестно — Эмма и Джон никогда не позволяли мне приводить гостей. Я не хочу заставлять их нервничать…

— Эти последние несколько дней были ужасными, Тея, — перебил ее я. — Я скучал по тебе.

Ее взгляд смягчился.

— Я тоже скучала по тебе. — Вздохнув, она стала болтать в воде ногами. — Ты прав, в воде я почувствовала себя лучше.

Я улыбнулся.

— Я рад. Просто расслабься. Я не хочу, чтобы ты проплыла сотню дистанций, просто… не знаю, почувствуй воду.

Она улыбнулась, и мрачность предыдущих мгновений исчезла.

— Спасибо, Адам.

— За что?

— За тебя, такого какой ты есть.

Уголки моих губ приподнялись.

— Я ничего не могу сделать, кроме как быть собой.

— Неправда. — Крепко ухватившись за пенопласт, Тея приподнялась на нем. — Если я скажу тебе кое-что, пообещай не волноваться.

После прошедшей недели я знал, что такое волнение. Черт. Ничего из того, что она скажет, не может вызвать во мне худшей реакции, чем ее исчезновение.

Я дотронулся до руки Теи, наслаждаясь близостью и ощущая ее своими пальцами.

— Обещаю, что не буду.

Что ж, я могу сдержать это обещание, пока она не скажет, что переезжает. Я знал, что ее приемная семья брала детей только ради пособия, которое компенсировало потерянную заработную плату матери и позволяло ухаживать за больной дочерью.

Эта возможность внезапно показалась реальной, и меня охватил страх, даже когда Тея пробормотала:

— В моей семье у нас есть дары.

— Дары? — Я почувствовал облегчение — речь не шла о переезде. — Ты имеешь в виду плавание?

Ее взгляд метнулся ко мне.

— Нет. Но мне кажется, что это тоже дар, хотя, в большей степени скорее результат тренировки. Я плавала с детства. Мы ездили по всей стране, посещали конюшни для скаковых лошадей. — На ее губах появилась улыбка. — Однажды мы провели долгое время в одном месте в Кентукки. Там была река. Папа учил меня плавать. После, когда он умер, и мама тоже, я вернулась к бабушке. Она подталкивала меня к плаванию, что я и делала. На какое-то время это стало всем, что меня заботило.

Печальное прошлое Теи пробудило во мне желание наполнить ее будущее счастьем, но я мог сделать это только в том случае, если она позволит мне.

Последние восемь дней наглядно это продемонстрировали.

— Это позволило тебе не терять связи с ним?

— Да, но еще это помогло мне забыть. — Тея грустно улыбнулась. — Он был хорошим папой, но не лучшим мужем. В нашем мире насилие не является чем-то необычным, и у мамы часто были синяки. Когда я увидела это, то поняла, что должна быть хорошей девочкой, чтобы мне давали возможность поплавать. Это было время, когда мне не нужно было постоянно беспокоиться о своем поведении. После его смерти плавание превратилось в механизм преодоления трудностей. Но я говорила не о плавании. Это то, что передавалось по маминой линии. Не знаю, у всех ли рома или только у Кинкейдов, но у нас есть дары. Мама поразительно обращалась с лошадьми. Она была вроде заклинательницы, и папа использовал это в своих делах. Поначалу, думаю, он ревновал. К ее навыкам. Мужчины единственные, кто работает в наших семьях, не женщины, но он нуждался в ней. Особенно с норовистыми лошадьми. Именно они приносили больше всего денег.

Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что произошло.

— Ты говорила, что он упал с лошади, верно?

Она кивнула.

— Да. Это был жеребец, которого владелец конюшни в Кентукки хотел «усмирить». Тот не позволял никому подходить близко, чтобы просто дотронуться, не говоря уже о том, чтобы оседлать. Папа имел репутацию, основанную на способностях мамы. Итак, он вошел туда, пытаясь быть мужчиной с большой буквы, и приложил к этому все усилия. Мама не смогла жить без него. Она была слабой.

В этом утверждении было так много неправильного, что я не знал, с чего начать. Вместо этого я просто уставился на Тею, и когда она посмотрела на меня, на ее губах появилась слабая улыбка.

— Все в порядке, Адам. Я перестала оплакивать ее слабость уже очень давно.

— Если это было ее способностью, — нерешительно начал я, решив, что было бы разумно немного сменить тему, — то какая у тебя?

— Я получила свой дар от бабушки. Я могу читать ауры, и через них могу делать другие вещи.

Мои глаза загорелись. Я знал, что то, что она говорила, было безумием, но это также имело смысл.

— Вот как ты узнала, что Каин…

Она фыркнула.

— Зло? Да. Еще я знала, что он солгал насчет своего имени. — Тея отвела глаза. — Я знаю, что все это странно, и ты не обязан мне верить…

— Может, да, может, нет. В любом случае, я знаю, что ты можешь видеть за дерьмом Каина то, чего никто другой не видит. Он всех очаровал. Наших родителей, учителей, тренеров… Всех. Кроме тебя. — Потянувшись к ее руке, я переплел наши пальцы. — Тея, что еще ты можешь делать?

Какое-то время она просто смотрела на меня, и у меня возникло ощущение, что она пытается решить, быть ли со мной откровенной или нет. Я так сильно хотел, чтобы она мне доверяла, задаваясь вопросом, что говорит ей моя аура, но Тее понадобилось время, чтобы прочитать ее.

Затем, медленно, она открыла двери своей души и впустила меня.

— Раньше бабушка могла лечить. Не то, чтобы это были чудодейственные исцеления, она могла облегчить боль и тому подобное. У нее были исцеляющие руки.

Разинув рот, я просто смотрел на нее.

Поморщившись, Тея пробормотала:

— Я знаю, что это звучит безумно. Как ты думаешь, мне комфортно говорить тебе правду?

Я только моргнул.

Еще одно фырканье подсказало, что она взволнована, но Тея продолжила:

— Когда вернулась домой на прошлой неделе, я знала, что Луиза умирает. Это было больше, чем ее аура. Какое-то ощущение во всем доме. — Она вздрогнула, и я автоматически обнял ее вместе с доской и притянул к себе. Тея, выпустив доску из рук, обвила ногами мои бедра, прижимаясь ко мне. В этот момент я был ближе всего к раю и к аду за всю свою жизнь. — Это было ужасно, — прошептала она, и я почувствовал вину за то, что был таким бесчувственным, когда Тея явно была расстроена. — Я ощущала такое только однажды — в больничной палате бабушки. Никогда этого не забуду… Мама Луизы уже оплакивала ее. Словно Эмма тоже знала, что ее дочь близка к концу. Ее боль ранила меня. Эмма хороший человек. Она бросила все, чтобы заботиться о своей дочери, и остается рядом с ней, постоянно собирает информацию, ищет лекарства, ответы, способы ей помочь. Они ездили по всей стране, посещали разных специалистов. Она борется за свою дочь.