Ньюгейтская невеста - Джон Карр

Даруэнт расправил плечи, тряхнул головой, пытаясь прочистить мозги, и вошел в комнату.

– Вам безразлично мое время, старина, – недовольно заговорил Джемми, сидя на диване в зеленую и белую полоску и перелистывая роскошно переплетенный том «Декамерона»[64]. – Уже почти обеденный час!

– Прошу прощения, Джемми. Меня задержали.

Это была та самая элегантная гостиная, где Кэролайн и мистер Крокит обсуждали планы в связи с предстоящей казнью Даруэнта. Элфред зажег две пары свечей в стеклянных вазах, стоящих с обеих сторон каминной полки из белого мрамора, и задернул зеленые, расшитые золотом портьеры на двух высоких окнах.

В поведении Джемми ощущался холодок, который его собеседник мог бы счесть странным, если бы обратил на него внимание. Но Даруэнт, стараясь привести в порядок мысли, ухватился за первую, пришедшую ему в голову:

– Джемми, вы знаете джентльмена по имени Луис?

– Вы имеете в виду Тилла Луиса?

– Да-да! Тиллотсона Луиса!

– Но, черт возьми, Дик, вы же видели его сегодня! Я думал, вы знакомы.

– Видел его? Где?

Джемми бросил «Декамерон» на диван.

– Мы вошли в «Уайте», старина, после того, как вы так дерзко уставились на людей в окне с выступом, а им это не нравится. Тилл Луис прошел прямо перед вами. Неужели вы не помните?

– Да, помню!

– Тилл обернулся, чтобы взглянуть на вас, и я подумал, что вы собираетесь поболтать, но вы не стали разговаривать.

Даруэнт вспомнил полупризрачную фигуру, прошагавшую перед ним в сумраке, и снова почувствовал, что она ему смутно знакома. Тем не менее он мог поклясться, что никогда не встречал Тиллотсона Луиса и не слышал этого имени, пока его не назвала миссис Бэнг.

– Теперь, старина, что касается дуэли, – снова заговорил Джемми.

Даруэнт испытал приятное ощущение, как если бы ему в жаркий день плеснули в лицо холодной водой. В голове у него сразу прояснилось.

– Отлично, Джемми! Вы договорились насчет времени и места?

– Да. Завтра в пять утра в Уимблдон-Коммон, неподалеку от мельницы, пока магистраты ни о чем не пронюхали.

Джемми скрестил длинные ноги. Он был в вечернем костюме. Черный фрак, белый жилет, черные шелковые бриджи с бриллиантовыми пряжками и черные чулки выглядели абсолютно новыми, словно их только что распаковали. Светлые волосы, завитые по моде, поблескивали в пламени свечей.

Несколько секунд Джемми изучал ковер, затем поднял голову:

– Но боюсь, старина, кое-что мы не можем позволить.

– О чем вы?

– О дуэли на саблях. Придется драться на пистолетах.

Даруэнта охватило дурное предчувствие, которое ему следовало ощутить раньше.

– Кто так говорит?

– Джек Бакстоун. И все парни в «Уайте» с ним согласятся.

Даруэнт подошел к круглому столику в центре комнаты, покуда Джемми обследовал свои ногти.

– Объяснитесь, – потребовал Даруэнт. – Вы ведь согласились, что, будучи вызванным, я имею право выбирать оружие.

– Конечно, старина. Но вы, естественно, выберете пистолеты.

– Почему? Дуэльный кодекс разрешает сабли.

– Кодекс! – отмахнулся Джемми. – Черт возьми, старина, будьте благоразумны! Вы же не пара пьяных кавалеристов! Нужно следовать моде!

Даруэнт устремил на него пристальный взгляд:

– Я спросил вас, владеет ли Бакстоун саблей, и вы ответили, что он очень опытный фехтовальщик. Спрашивал ли он, владею ли я пистолетом?

– Нет.

– Предположим, чисто теоретически, что я никогда в жизни не держал в руках пистолета.

Джемми пожал плечами.

– Боюсь, старина, – холодно отозвался он, – это ваша проблема.

Даруэнту показалось, что на лице собеседника мелькнуло злорадство. Но он отогнал эту мысль, так как мог бы поклясться, что дружелюбие Джемми Флетчера абсолютно искренне.

– Майор Шарп, – снова заговорил Даруэнт, – кажется мне наилучшим образцом солдата, а это самый достойный комплимент в чей бы то ни было адрес. Вы должны были иметь дело с ним, а не с Бакстоуном. Что бы он сказал об этом?

– Черт побери, старина, вот тут-то Джек и доказал свою проницательность! Чего-чего, а этого ему не занимать. Признайте же! – В глазах Джемми мелькнула усмешка. – Шарп – кавалерист. Он думает, что дуэли на саблях надо оставить кавалерии.

– Значит, сабли запретил майор Шарп? Вы это имеете в виду?

– О нет! Неужели вы не понимаете, Дик? То, что говорит майор, не стоит ломаного гроша. Важно, что говорит Джек.

– Вот как?

– Конечно, старина! Джек просто откажется драться и сделает из вас посмешище.

– После того, как сам бросил вызов?

– Дорогой мой, Джеку незачем доказывать свою храбрость. А вас, прошу прощения, не знает никто. Джек дрался на дуэли девять раз и ни разу не промахнулся.

– Да, Джемми, я слышал то же самое от надзирателя в Ньюгейте. – Даруэнт побарабанил пальцами по столу. – Каким же образом он избегал неприятностей с законом и спасал свою драгоценную шкуру от тюрьмы?

– Вот тут-то и проявилась его проницательность! – Джемми с восхищением покачал головой. – Джек никогда не убивал своих противников – кроме одного, но этого парня он по-настоящему ненавидел. Тогда он улизнул во Францию – дело произошло год назад, и Бони был на Эльбе[65] – и сидел там тише воды, ниже травы, пока шумиха не улеглась. Но если противник только ранен и не жалуется, закон вас не тронет. Джек позволяет противнику терять голову и стрелять первым, а потом продырявливает ему шарнир…

– Постойте, Джемми. Что значит «продырявливает шарнир»?

Джемми вытянул ноги, блеснув бриллиантовыми пряжками.

– Черт возьми, старина, неужели вы ничего не знаете о дуэли на пистолетах?

– Абсолютно ничего. Терпеть не могу пистолеты.

Джемми выглядел смущенным.

– Это значит – простреливает коленную чашечку. – Он содрогнулся. – Убить таким образом невозможно, но боль адская! Это хуже ранения в любое другое место. – Джемми снова вздрогнул. – Я знал одного парня, храброго как лев, отличившегося в Испании при Бадахосе и дважды упомянутого в «Газетт». Ему на дуэли прострелили колено, и я слышал, как он вопил всю ночь.

– Понятно.

– Но я должен предупредить вас, Дик…

– Да?

– На сей раз коленом не обойтись. Джек намерен драться всерьез. Он уже заказал почтовую карету до Дувра, чтобы успеть на послеполуденный пакетбот в Кале.

Даруэнт кивнул. На его лице ничего не отразилось. Подойдя к камину, он оперся локтями о белую мраморную полку, словно задумался.

– Конечно, – пробормотал Джемми, глядя на него из-под полуопущенных век, – вы могли бы отправить письмо с извинением или смыться – еще есть время. Но я не уверен, что это удовлетворит Джека. А если его что-то не удовлетворяет… ну, у противника нет выбора. Слышали бы вы, как он смеялся, когда Шарп упомянул сабли!

Даруэнт оставался неподвижным.

Непредубежденный наблюдатель явственно ощутил бы в тускло освещенной гостиной присутствие Джека Бакстоуна – смеющегося, невозмутимого и неуязвимого.

Джемми заерзал на диване.

– Боюсь, мне пора идти, старина. Какие приготовления вы сделаете к отъезду?

– Погодите, Джемми. – Даруэнт повернулся к нему. – Передайте мои комплименты майору Шарпу и скажите, что я отказываюсь от своего права драться на саблях. Я буду драться на пистолетах с любого расстояния, которое выберет сэр Джон Бакстоун.

Джемми вскочил с дивана.

Скомканный клочок газеты, каким-то образом застрявший под двубортным сюртуком с перламутровыми пуговицами, упал на ковер, но Джемми его не заметил.

– Чертовски беспечно с моей стороны! – воскликнул он. – Забыл упомянуть о расстоянии!

– Я же сказал, что согласен на любое.

– Так не пойдет! Мне нужно ваше одобрение. Тридцать шесть футов – футов, а не шагов, хотя, конечно, мы можем отмерить его и шагами. Вас это удовлетворяет?

– Полностью.

– А у вас имеются пистолеты, старина?

– Нет.

– Тогда Джек принесет свои. Есть возражения?

– Никаких.

– В вашей коляске рано утром мы доберемся в Уимблдон-Коммон меньше чем за полтора часа.

– Тогда встретимся у отеля «Стивене» на Бонд-стрит в половине четвертого. Это все?

– Да.

– Доброй ночи, Джемми.

Кивнув, Джемми шагнул к двери и резко повернулся.

– Не думайте, что мне это по душе! – буркнул он. – Вы сами меня втравили! – Его рука скользнула к крахмальному воротнику. – Я секундант, то есть прямой соучастник. Если вас убьют, для меня это может обернуться пожизненной каторгой.

Даруэнт подошел к стулу возле двери под двумя силуэтами в рамках, где лежала парчовая треуголка Джемми, и подобрал ее.

– Доброй ночи, Джемми.

– Каторжники – отличные парни, – не унимался Джемми. – Мне придется делать все, чтобы доставить им удовольствие, иначе они меня зарежут. – Ужасная перспектива заставила его содрогнуться. – Больше никаких приглашений ни на раут, ни в «Олмакс».

– Доброй ночи, Джемми, – в третий раз сказал Даруэнт.